Леонтий Лукьянович Шамшуренков родился в 1687 году в деревне Большаковке Казанской губернии. Его биография, так же как и большинства его современников, принадлежавших к «подлому» сословию, малоизвестна – лишь в 50 лет Шамшуренков попал в объектив истории, появившись в Москве с предложением поднять Царь-колокол на колокольню. Скорее всего, он уже обладал определенной известностью как ремесленник, но чем именно прославился, Бог весть. В 1737 году он состоял в должности царского привратника и находился в столице.
Царь-колокол был одной из «проклятых проблем» Москвы того времени: весивший около 200 тонн, он много лет пролежал в яме, в которой был отлит: сделать-то сделали, а как поднять этого колосса на колокольню, никто не придумал. Леонтий предложил собственную конструкцию из балок и канатов, при помощи которой ему действительно удалось извлечь колокол из ямы и сначала поставить на подмостках, а затем приступить к его водружению на колокольню Ивана Великого. Однако затее помещал знаменитый Троицкий пожар, в котором сгорела деревянная конструкция «подъемного крана». Сам колокол вновь упал, на него стали рушиться горящие бревна. Горожане, опасавшиеся, что колокол расплавится, принялись поливать раскаленный металл водой. Из-за неравномерного охлаждения колокол покрылся трещинами; от него даже отвалился крупный кусок весом около 700 пудов (11,2 тонны). После пожара завистники обвинили в порче колокола Леонтия Шамшуренкова. Его даже посадили в тюрьму, но вскоре отпустили: поклеп был явно надуманный.
Царь-колокол на территории московского Кремля
Покинув службу, Шамшуренков вернулся в свою деревню, но изобретательства не оставил. Ему на ум пришла возможность изготовить «самобеглую коляску», которая могла бы двигаться без лошади, единственно силой ног управлявшего ею возницы. Идея была вовсе не безумная – не так давно Шамшуренков наблюдал, как при помощи мускульной силы рабочих, канатов и блоков постепенно поднимался из ямы Царь-колокол. По сравнению с этим задача создать транспортное средство, которые бы приводилось в движение самим человеком, вероятно, казалась ему вполне ординарной. Хотя для своего времени, конечно, была удивительной: она приходила в столкновение с повседневным опытом людей и казалась им примерно таким же курьезом, как нам рассказ барона Мюнхгаузена о том, как он вытащил себя за волосы из болота.
Однако работа Шамшуренкова (которую, кстати, он вел в основном в голове – черчению он обучен не был, да и вряд ли вообще владел грамотой) была прервана историей в духе звягинцевского «Левиафана». Изобретатель подал жалобу на местного воеводу и купца Карягина за хищение государственного имущества с винокуренного завода. В отместку казнокрады добились, чтобы борца за правду снова посадили в тюрьму — на этот раз почти на 5 лет. Шамшуренков решил рассказать властям о своем изобретении, используя его как шанс выбраться из тюрьмы: с помощью грамотных товарищей по несчастью составил письмо в Сенат, где расписал, как мог, невероятные удобства самобеглой коляски. На то, чтобы построить коляску, изобретатель просил 3 месяца и 30 рублей — «понеже своим коштом (средствами — РП) за неимуществом его зделать ему нечем». Письмо по адресу не дошло – его перехватило руководство тюрьмы, а Шамшуренкову пришлось сидеть еще несколько лет.
Когда его наконец выпустили, идея сделать самобеглую коляску превратилась для него в почти навязчивую. Он снова составил письмо в Сенат, подробно описав устройство своей машины. Согласно задумке, коляска приводилась в движение двумя «кучерами», стоящими в передней ее части. «Кучера» жали ногами на единственную «педаль» – широкую железную скобу. Шамшуренков отправил в Сенат бумагу, где уверял, что «…такую коляску он, Леонтий, сделать может подлинно, на четырех колесах, так что она побежит без лошади, только правима будет через инструменты двумя человеками, стоящими на той же коляске, кроме сидящих в ней праздных людей, а бегать будет хотя через какое дальнее расстояние и не только по ровному местоположению, но и горе, буде где не весьма крутое место…». Сенат вызвал Леонтия в Петербург, где ему предоставили жилье и посуточное содержание, все необходимые материалы и инструменты, а также выделили работников. На то, чтобы сделать коляску, отвели несколько месяцев — с мая по ноябрь 1752 года Шамшуренков и покорные ему работники трудились над изготовлением небывалой машины.
Комиссия, принимавшая изобретение, вынуждена была с удивлением признать, что коляска «крестьянином Леонтием Шамшуренковым со всем как надлежит во окончание приведена, и холстом обита, и по пристоинству красками выкрашена». Чиновники прокатились на ней и подали соответствующий отзыв в Сенат. В благодарность за изобретение правительственное учреждение выплатило Шамшуренкову 50 рублей золотом. Практического применения она не нашла — долгие годы ее показывали иностранцам как «весьма новое и курьезное художество».
Между тем Шамшуренков придумал усовершенствование своей самобеглой коляски, предложив оснастить ее ни много ни мало одометром — он описывает это устройство как «часы», способные мерять пройденный путь. Кроме этого, Шамшуренков предлагал разработать еще и самоходные сани — для России с ее климатом это средство транспорта оказалось бы еще нужнее, чем самобеглая коляска. Изобретатель осмелился торговаться с правительством: назначил цену на самоходные сани в пятьдесят рублей, а на «часы», меряющие расстояние, — восемьдесят. Это чиновникам не понравилось, и они изобретателю отказали. В результате ни одометр, ни самоходные сани так и не были построены. Современные технические специалисты не сомневаются, что Шамшуренкову удалось бы создать прибор, измеряющий пройденное расстояние, но скептически относятся к возможности построить сани, которые двигались бы по снегу на мускульной тяге: эта задача не решена до сих пор.
Здесь биография талантливого изобретателя снова уходит во мрак — чем он занимался до своей смерти в 1758 году? Какие новые мысли вынашивал? Это не попало в документы, а значит, историком этого уже не выяснить. Зато биография его идеи на этом не заканчивается: в 1780-е годы работу по созданию самобеглых колясок продолжил знаменитый русский механик-самоучка Иван Петрович Кулибин. В отличие от предшественницы, его детище было легче, стояло на трех колесах и имело уже две педали, которые попеременно нажимал возница. К слову, повозка Кулибина представляла собой куда более интересное техническое решение, чем появившийся лишь в 1817 году двухколесный самокат, придуманный немецким профессором бароном Карлом фон Дрезом. Традиция работы над самобеглыми экипажами, созданная двумя талантливыми русскими изобретателями, конечно, имеет мало отношения к истории велосипеда в его современном виде — о наработках Шамшуренков и Кулибина фон Дрез едва ли знал. И все же русские здесь были первыми.
автор: Илья Носырев
источник: rusplt.ru
