Трагедия «Сокрушительного»

Однако все сохранившиеся механизмы эсминца действовали безотказно, полностью обеспечивалась работа водоотливных средств и освещения.Личному составу удалось даже запустить резервный котел № 2 , чтобы обеспечить энергией водоотливные механизмы.

Лидер «Баку»

«Баку» сообщил на базу по радио, что потерял в шторме напарника. Узнав об этом, адмирал Головко велел лидеру пойти его искать, и одновременно поднял по тревоге эсминцы «Урицкий» и «Куйбышев», стоявшие в Иоканьге. В Кольском заливе аналогичный приказ на поиски «Сокрушительного» получил эсминец «Разумный», спасатели “Шквал” и “Память Руслана”.

Спустя час «Сокрушительный» передал по радио в Мурманск, что в шторме лишился части кормы вплоть до машинных отделений, но пока держится на плаву. Ветер — зюйд, десять баллов, координаты — широта 75 градусов 1 минута, долгота 41 градус 25 минут.

От Иоканьги до этих координат — 420 морских миль…

Эсминец «Валериан Куйбышев»

Около 18 часов 15 минут к месту аварии подошли эсминцы “Куйбышев”, “Урицкий” и «Разумный». Хотели было взять «Сокрушительного» на буксир, но шторм не позволил: на волне стальные тросы рвались, как бумажный шпагат. А шторм меж тем крепчал… В таких условиях решено было сначала снять с поврежденного эсминца часть экипажа, уставшую в борьбе за живучесть, заменить ее свежей сменой моряков с собственного борта, а потом уже решать вопрос о буксировке…

Но попробуйте-ка подойти к борту аварийного корабля при волнении моря в 9 баллов! Шлюпкой не воспользуешься — унесет!!! Попытки “Разумного” приблизиться к «Сокрушительному» вплотную тоже успеха не имели: при сближении эсминцы так кидало друг на друга, что дело явно шло к новой аварии. Был снят всего один отчаянный матрос, то ли прыгнувший с борта на борт, то ли вообще переброшенный силой стихийного толчка… Счастье, что парень, шмякнувшийся на палубу «Разумного» как мешок, благополучно избежал серьезных травм. Новых попыток передать экипаж способом «борт к борту» не предпринималось.

Эсминец «Урицкий»

Удивительно, но факт: более старые “Куйбышев” и “Урицкий”, принадлежавшие к еще дореволюционной серии эсминцев типа «Новик», переносили шторм гораздо лучше, могли нормально двигаться. Они в результате и начали снимать экипаж «Сокрушительного», наладив с поврежденным эсминцем контакт с помощью тросовых «беседок». Проще говоря, от одного миноносца к другому протягивается тонкая, но прочная веревка, на которой буквально меж небом и штормовой волной болтается человек в остропке, похожей на снаряжение альпиниста…

Передать таким способом несколько сотен душ народу — та еще задача! Во-первых, спасающий эсминец должен так ювелирно подрабатывать машинами, чтобы трос не порвать. Во-вторых, вновь поднялась пурга, слепившая глаза: спасаемые моряки просто не видели, куда по веревке едут. В-третьих, если при обрыве «беседки» попадаешь в воду, проживешь в сапогах и бушлате не больше десяти минут…

Уже 97 моряков “Сокрушительного” были переправлены на “Куйбышев”, когда злосчастный трос все-таки оборвался. Девяносто восьмого матроса достать из воды живым не успели.

«Новики» предложили новый способ спасения — тоже рискованный, но в такой шторм не рискованных методов нет. Взять еще один пеньковый трос покрепче, длиной около 300 метров, вплести в него через каждые два метра спасательные круги и перетягивать народ к себе на борт на них. В воде… А на борту «Куйбышева» и «Урицкого» сразу же начинать борьбу с переохлаждением у спасенных.

Это кажется невероятным, но на кругах удалось перевезти еще 90 моряков: “Куйбышев” взял семьдесят девять человек, “Урицкий” — одиннадцать. Теперь на борту “Сокрушительного” осталось 15 матросов и два офицера — минер старший лейтенант Лекарев и заместитель командира по политчасти БЧ-5 старший лейтенант Владимиров.

Капитану полагается оставлять аварийный корабль последним. Однако командир «Сокрушительного» Курилех уехал в «беседке» в числе первых спасенных. Капитан не был ранен, однако счел, что большую пользу принесет, руководя спасательными работами со стороны… Так героизм одних в экстремальной ситуации порой мешается с откровенной робостью других.

Штаб флота прекрасно понимал, что на штормовой волне буксировать «Сокрушительного» «Новикам» и «Разумному» не под силу. Надо было ждать профессиональных спасателей, а они, увы, куда как тихоходнее любого эсминца… Оставаться долее рядом с поврежденным кораблем означало допустить перерасход топлива тремя боеспособными эсминцами. Как тогда возвращаться?..

Из воспоминаний адмирала Головко:

«Жалею, что не послал вчера к “Сокрушительному” тральщики. Румянцев предлагал послать их, но я тогда не принял его предложения. Это моя ошибка. Был уверен, после того как эсминцы обнаружили “Сокрушительный”, они сумеют взять его на буксир. Потеряны сутки, ибо все равно необходимо посылать тральщики. Вызываю П.В. Панфилова (командир дивизиона тральщиков) и ставлю ему задачу, выйти к “Сокрушительному” с двумя тральщиками — ТЩ-36 и ТЩ-39; снять всех, кто остался на корабле… Если погода не позволит ни снять людей, ни буксировать корабль, то находиться у “Сокрушительного” и охранять его до улучшения погоды и подхода спасателей; если же эсминец по его состоянию нельзя будет буксировать и при хорошей погоде, корабль подорвать и уничтожить. В 23 часа оба тральщика вышли по назначению.»

…Когда «Разумный», «Куйбышев» и «Урицкий» уходили, над мостиком лежавшего в крене «Сокрушительного» взвилась ракета, потом другая, третья… Сначала эсминцы пытались сверить ракетные пуски с таблицей сигналов, решив, что аварийный эсминец что-то хочет сообщить перед расставанием. Но за третьей пошла четвертая ракета, пятая, шестая… Ровно 17 пусков. 17 моряков, остающихся наедине со штормовым морем на полузатопленном корабле, прощались с друзьями…

…Когда в координаты аварии пришли тральщики со спасательным буксиром, спасать было уже некого. Волнение моря упало до 4 баллов, шторм исчерпал свои силы. Но «Сокрушительного» уже не было…

Лишь в середине декабря 1942 года нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов подписал директиву: «поиски «Сокрушительного» прекратить, корабль, числившийся до сих пор пропавшим без вести, считать погибшим».

Командир корабля капитан 3 ранга Курилех, бросивший свой эсминец на погибель с остатками экипажа на борту, был отдан под трибунал, разжалован и приговорен к расстрелу. Приговор приведен в исполнение весной 1943 года.

А нам осталось лишь помянуть поименно тех, кто выполнил свой долг моряка и воина до конца:

Лекарев Геннадий Евдокимович, 1916 года рождения, старший лейтенант, командир БЧ-3.
Владимиров Илья Александрович, (1910), политрук БЧ-5.
Белов Василий Степанович, (1915), главстаршина, старшина команды трюмных машинистов.
Сидельников Семен Семенович, (1912), мичман; главный боцман.
Бойко Трофим Маркович, (1917), старшина 2-й статьи, командир отделения машинистов-турбинистов.
Нагорный Федор Васильевич, (1919), краснофлотец, сигнальщик
Любимов Федор Николаевич, (1914), старший краснофлотец, котельный машинист старший.
Гаврилов Николай Кузьмич, (1917), старший краснофлотец, машинист-турбинист старший.
Пурыгин Василий Иванович, (1917), старший краснофлотец, котельный машинист старший.
Зимовец Владимир Павлович, (1919), краснофлотец, электрик.
Савинов Михаил Петрович, (1919), краснофлотец, трюмный машинист.
Терновой Василий Иванович, (1916), старшина 2-й статьи, командир отделения мотористов.
Артемьев Прохор Степанович, (1919), краснофлотец, котельный машинист.
Дремлюга Григорий Семенович, (1919), краснофлотец, котельный машинист.
Чебиряко Григорий Федорович, (1917), старший краснофлотец, дальномерщик.
Шилатыркин Павел Алексеевич, (1919), краснофлотец, котельный машинист.
Большов Сергей Тихонович, (1916), старший краснофлотец, электрик.