Татьяна Голицына: княгиня, которую называли святой

Лозоплеты из Больших Вязем

Татьяна Голицына: княгиня, которую называли святой

Елизаветинский институт благородных девиц, прежде — Московский Дом Трудолюбия. 1910 год. 

Однако на благотворительность хватало сил. Именно ее стараниями в Москве был учрежден Дом трудолюбия (впоследствии Елизаветинский институт благородных девиц). Принимали сюда бедных девочек, чаще сирот, и выпускали лишь в возрасте двадцати лет. За это время они получали превосходное образование и, конечно же, все эти годы ни в чем не нуждались.

Стараниями Татьяны Васильевны возникло еще несколько сиротских и образовательных учреждений, она не только жертвовала деньги на все это – сама принимала живое участи в помощи обездоленным.

Поправляя здоровье в Швейцарии, она познакомилась с тамошними мастерами по плетению корзин. И, вернувшись в Россию, наладила этот промысел в имении Большие Вяземы, которое досталось ее мужу по наследству. Преподавателей выписала все из той же Швейцарии, в качестве материала выбрали ивовый ракитник – несметное число этих деревьев росло на берегах реки Вяземки. Начали с корзин, но со временем освоили изготовление плетеной мебели – кресел, диванов, ширм, столов, а также чемоданов, сундуков, детских качелей, сумок и так далее.

Этот промысел в Вяземах существует по сей день. Еще не так давно советские путеводители по Подмосковью сообщали: «В настоящее время на бывших помещичьих землях расположен колхоз имени Кагановича. Помимо сельского хозяйства в Вяземах развито плетение из прута различных крупных и мелких изделий – корзин, мебели и других. Этот промысел был организован еще в крепостное время».

Организатор промысла, конечно, не упоминался.

Татьяна Васильевна не забывала и ближних своих. Подобное, кстати, встречается редко – обычно активное служение обществу отвлекает от участия в делах семейных.

Татьяна Голицына: княгиня, которую называли святой

Большие Вязёмы. Главный дом усадьбы Голициных. 

Кроме четверых собственных детей она вырастила двух усыновленных. Это были племянницы, внебрачные дети мужнего брата. Их происхождение тщательно скрывалось от Усачки – иначе быть беде. А Татьяна Васильевна вызвалась и воспитывать их, и хранить эту тайну.

А ведь была еще третья приемная дочь – тоже побочный отпрыск одного из многочисленных Голицыных и его возлюбленной-турчанки.

У Татьяны Васильевны, кстати, была своя теория, довольно любопытная: «Когда в семействе бывают дочери и сыновья, воспитание одних мешает, обыкновенно, воспитанию других; я в этом была особенно счастлива; когда воспитание моих дочерей окончилось, и я отдала их замуж, тогда началось воспитание сыновей, и я могла исключительно ими заняться».

И годы, казалось, ее только красили. Дарья, она же Долли Федоровна Фикельмон, урожденная Тизенгаузен писала о княгине, когда той было уже под пятьдесят: «Голицына относится к тем женщинам, которых я могла бы полюбить. У нее чарующая прелесть во взоре, улыбке, словах. Она уже не молода, не очень красива, но весьма интересна».

«Она давно уже жила для неба»

Татьяна Голицына: княгиня, которую называли святой

Вид на усадьбу Голициных в Больших Вязёмах. 

Муж между тем делал карьеру. Будучи на военной службе уже с восемнадцати лет, он участвовал во всех Наполеоновских войнах и везде отличался как отважный и вместе с тем мудрый военачальник. А в 1820 году был назначен на должность московского военного генерал-губернатора. В ней он оставался до 1844 года, до самой своей смерти.

При нем была завершена фундаментальная реконструкция города после наполеоновского разорения, открыты больницы – Первая Градская, Ново-Екатерининская, Глазная, начал действовать Александровский институт, возведены Триумфальные ворота, разбит бульвар на москворецкой набережной Кремля.

Времени на семью у Дмитрия Владимировича оставалось все меньше и меньше. Начало ухудшаться здоровье. В 1837 году – смерть любимой матери, оставившей после себя одних лишь крепостных 16 тысяч душ, и не дожившей до столетия всего семь лет. А в 1841 году – смерть еще более любимой супруги.

«Она давно уже жила для неба и как будто на небе; там, там получит она награду за свои земные труды», – так говорилось в некрологе, опубликованном в «Московитянине».

Она пережила Усачку только на четыре года.

Татьяну Васильевну похоронили в некрополе Донского монастыря. В день похорон отменили бал в московском Дворянском собрании. А через год в Москве была открыта первая детская больница. Ее начали сооружать по инициативе Дмитрия Владимировича, решившего таким образом почтить память ушедшей супруги. Таким образом, она и мужа сделала благотворителем.

Домовая церковь при этой больнице была освящена в честь святой мученицы Татианы, небесной покровительницы Татьяны Васильевны.

Сил жить не было никаких. За год до смерти поехал лечиться во Францию – и вдруг оскандалился. Да так, что об этом подумать по тем временам было страшно. Барон Модест Корф сокрушался: «Под конец своих дней Голицын, к сожалению, много уронил себя во мнении и Москвы, и вообще всей публики, через любовную связь с одною замужнею женщиною, которую он взял даже с собой за границу, поехав туда лечиться, но которая умерла на самых первых порах их путешествия еще в Берлине. Он был женат на родной сестре князя Васильчикова, одной из добродетельнейших женщин своего времени, сошедшей в гроб несколькими годами прежде него».

Видимо, Дмитрий Владимирович не смог перенести позора – ославил не только себя, но и память двух женщин – и все наступающих болезней. Тело его было доставлено в Первопрестольную и захоронено все в том же Донском монастыре. Несмотря на сильный ливень, за гробом от Тверской до кладбища шло, по словам одного из современников, «все московское население».

Была перевернута очередная страница истории московской благотворительности.

автор: Алексей МИТРОФАНОВ

источник: www.miloserdie.ru

AesliB