Семь капитанов

Вице-адмирал Г.И. Шедрин

К вице-адмиралу Григорию Ивановичу Щедрину меня привели журналистские тропы. Я готовил сборник «Из бездны вод», где были главы из походного дневника командира С-56, тогда еще капитан-лейтенанта Григория Щедрина.

По характеру он был весьма похож на Холостякова – открытый, напористый, жизнерадостный, несмотря на тяжелую болезнь ног. Он сразу же перешел «на ты», на дружеский лад. Принимал Григорий Иванович, лежа на диване, обложенным стопками рукописей, отчего походил на капитана Немо, уставшего от морских походов и подводных приключений. На самом деле он был главным редактором старейшего российского журнала «Морской сборник» и готовился к сдаче дел.

Семь капитанов

Вице-адмирал Г.И. Щедрин среди матросов

На долю Щедрина выпал беспримерный поход из Владивостока в Полярный, переход группы подводных лодок через весь Тихий океан Панамским каналом в Атлантику, а затем через зоны военных действий проход в Северный Ледовитый. И не просто – выпал, Щедрин сам по своей инициативе организовал небывалый переход шести подводных лодок с Тихоокеанского флота на усиление Северного. Переход через 9 морей и 3 океана протяжённостью около 17 тысяч миль завершился в марте 1943 года в Полярном. Сам флагман шел на своей родной С-56.

…Под командованием Щедрина С-56 совершила 8 боевых походов и потопила 2 судна, 2 боевых корабля, и одно судно повредила. За успешное командование кораблём и проявленные мужество 5 ноября 1944 года Григорий Иванович Щедрин был удостоен звания Героя Советского Союза. А С-56, вернувшись после войны на Тихоокеанский флот, поставлена во Владивостоке на вечное хранение в качестве музея боевой славы. В центральном посту хранятся щедринские фуражка и тужурка.

Семь капитанов

Капитан 3 ранга Григорий Щедрин. 1944 г.

Не стало Григория Ивановича 7 января 1995 года, похоронен на Химкинском кладбище. Зато корабль его – редкий случай – пережил и командира, и весь экипаж.

Вице-адмирал Г.К. Васильев

С бывшим командиром фронтовой подлодки С-15 вице-адмиралом Георгием Константиновичем Васильевым меня познакомил мой хороший флотский приятель тогда еще капитан-лейтенант, а ныне уже сам контр-адмирал Александр Кибкало. Он приходился Васильеву зятем, и потому наше знакомство состоялось в домашней обстановке.

— Чай, когда он правильно заварен, — говорил, приглаживая остренький ус, вице-адмирал Васильев, — очень хорош с молодым еще зеленым лимоном. И пить его нужно как коньяк — из тонкого стекла…

Это шло старомосковское гостеприимство с чаепитием при пышной ватной «бабе», насаженной на фарфоровый чайник, в полумраке ковровой тишины. Ну и, конечно же, толстенные плюшевые фотоальбомы…

— Прошу извинить, — предупредил хозяин, — снимки вперемежку идут… Думал, выйду на пенсию в порядок приведу. Куда там!..

Семь капитанов

Подводная лодка С-15 возвращается из боевого похода. Полярный. 1943 г.

Это вот наша деревня… Сам снимал в тридцатом, на побывку с флота приезжал. Главком мне тогда «лейку» подарил за бои с белокитайцами. Это Петька Мусатов, кореш по штурманскому классу. Он у меня хлеб съел. Время голодное было. Я свой кусок в тумбочку отложил, а на корке — фамилию выцарапал «Васильев». Ну, хлеб-то он съел, а корку с фамилией оставил. Шутник был. Мы с ним потом на «эсках» начинали… Погиб он в сорок четвертом. Он на мостике определялся, а тут «Фокке-Вульф»… Полоснул очередью…

Крайний слева с боцманской дудкою — Валька Сибирцев. Он от нас в морскую авиацию ушел. Погиб в конце войны. В керкенесском десанте прыгал с парашютом. Ветром его о скалу шарахнуло. Автомат при нем был — аж согнулся.

Витька Сергейчук. Раньше нас всех адмиралом стал — в 56-м… Этот, высокий, Шаламов, узбек, на дутаре хорошо играл, в шеш-беш меня учил: игра есть такая, кости бросают… На тральщике после войны подорвался. Олег Кузнецов. Все еще адмиралит…

Этот, фамилию не помню, на «Л-пятнадцатой» пропал. Они тогда из Америки шли. Темная история. То ли немцы, то ли японцы, то ли еще кто их подстерег… Не дошли в общем.

А это я в перископ снимал. Первый мой транспорт — пять тысяч тонн… Это мы с Колышкиным ордена получаем.

А это камчатская бухта, до войны еще. Только-только пришли — ни причала, ни якорной бочки. Мы свои подводные лодки прямо к березам привязывали, как лошадей. Снова Заполярье. Коля Греченков… Лед с орудия скалывает. Тоже штурман. Северные сияния рисовал. Здорово! В войну на одном проекте плавали… Вот на карточке у меня тут координаты его последние записаны — широта, долгота… В Норвежском море его и еще пятерых ребят опустили за борт. Тушили пожар в подводном положении.

Семь капитанов

Капитан 3 ранга Георгий Васильев. Полярный. 1944 г.

А это мы на Северной полюсе всплывали… Тот, что посередине у флага — Славка Молчанов, мы с ним «адмирала» в один год получили. А это…».

Ох, уж эти плюшевые альбомы!

— А этому снимку сорок лет… — Ностальгически задумался Георгий Константинович. — Я храню его как память об одном из военных дней. Фотограф нашей бригады запечатлел обычную для тогдашних подводников-североморцев картину: командующий Северным флотом адмирал А. Головко встречает на пирсе в Полярном вернувшийся из похода экипаж. Рядом — член военного совета вице-адмирал А. Николаев, комбриг капитан 1 ранга И. Колышкин и начальник штаба бригады капитан 1 ранга Б. Скорохватов. Слева я, тогда капитан 3 ранга, командир подводной лодки С-15.

Семь капитанов

На мостике С-15. Крайний справа – капитан 3 ранга Г. Васильев

Все на флоте знали, что Головко лично принимает на причале доклады командиров о выполнении боевой задачи. Не однажды и нашу С-15 он встречал. Но в этот раз у командующего был особый повод. Наша лодка впервые на флоте применила только что появившиеся новейшие электрические бесследные торпеды «ЭТ-80».Первый вопрос командующего:

— Как торпеды?

Я доложил, что лучшая характеристика оружию — обстоятельства уничтожения гитлеровского транспорта «Дессау».

16 августа 1944 года С-15 в числе других лодок заняла позицию в «нависающей завесе». Такой тактический прием, позволявший организовать эффективное взаимодействие разнородных сил флота, уже прочно вошел в практику североморцев.

Ночью, когда экипаж был занят зарядкой аккумуляторной батареи, радист доложил, что получены данные от самолета-разведчика: обнаружен вражеский конвой в составе 3 транспортов и 15 кораблей охранения. Вместе со штурманом старшим лейтенантом Мараевым определил, что удобнее всего перехватить противника в районе мыса Слетнес. На глубине 80 метров мы преодолели минное поле, прикрывавшее с моря подходы к вероятному пути гитлеровского каравана, и в 6 часов в перископ я увидел вражеский конвой. Он шел строем кильватерной колонны.

Семь капитанов

Капитан 3 ранга Г. Васильев докладывает командующему Северным флотом адмиралу А. Головко о результатах боевого похода. Полярный. 1944 г.

О том, подведут ли новые торпеды, я не думал. В высоких достоинствах нашего оружия мы убеждались не раз. К тому же я знал, что торпедисты во главе с командиром БЧ-3 старшим лейтенантом Ю. Стратилатовым заботливо обслуживали «новинки», поддерживая напряжение в электрических батареях на верхнем пределе.

Примерно на дистанции 30-35 кабельтовых от головного корабля пересекли курс ордера, чтобы по створу мачт уточнить его курс. Затем сблизились и произвели четырехторпедный залп с 10 кабельтовых.

Прежние торпеды всегда чертили отчетливые следы на водной поверхности. Заметив их, противник порой успевал уклониться, а затем атаковывал подводную лодку. На сей раз все было по-другому. Конвой продолжал следовать прежним курсом, ничего не замечая.

Спустя короткое время раздались два мощных взрыва. Потопленным оказался немецкий транспорт «Дессау» водоизмещением 6 тысяч тонн. С-15 стремительно погрузилась, но против обыкновения нас никто не преследовал, не забрасывал глубинными бомбами. Видимо, гитлеровцы не знали о появлении у нас электрических торпед и полагали, что наткнулись на мины.

…Вот уже более двадцати лет, как покинул сей свет адмирал Васильев. А мне до сих пор памятно то замечательное чаепитие, те короткие и точные, как доклады, рассказы, приправленные соленым флотским юморком.

Капитан 1 ранга В.М. Грешилов

С Героем Советского Союза Михаилом Васильевичем Грешиловым я познакомился на приеме у Главнокомандующего ВМФ России адмирала флота В. Чернавина по случаю дня подводника. Грешилов на подобные встречи приходил всегда со своим трюмным старшим матросом Александром Моруховым, на форменке которого тоже сияла Золотая Звезда Героя Советского Союза.

Наверное, из всего экипажа черноморской «малютки» они двое и оставались в живых дольше всех. Тот осенний поход сорок второго года спаял их — командира и матроса — на всю оставшуюся жизнь.

Семь капитанов

Герой Советского Союза капитан 3 ранга М. Грешилов

Дело было так: подводная лодка М-35 под командованием капитан-лейтенанта Грешилова всплыла на зарядку аккумуляторных батарей в полукольце минных полей близ захваченного немцами Севастополя. Но тут появились самолеты противника.

— Срочное погружение!

Субмарина ушла на глубину с неожиданной легкостью. Она уже проскочила свою рабочую глубину, Грешилов отдал боцману приказ держать корабль на сорока пяти метрах, но лодка продолжала стремительно погружаться. Вот уже и предельная отметка осталась за стрелкой глубиномера… Ясно было, что стряслась беда, что лодка резко отяжелела.

Грешилов отдавал команды на спасение корабля, но все они оправдались бы только в одном случае — если бы старший краснофлотец Морухов сумел бы добраться по вздыбившейся палубе к колонкам аварийного продувания балластных цистерн. И он ценой нечеловеческих усилий это сделал.

Когда до рокового сжатия прочного корпуса оставались считанные метры, — а под килем было немного немало два километра — Морухов ухитрился провернуть вентиль, и «малютка» остановила свой гибельный провал в бездну. М-35 и все, что было в ней живого, остались в списке живых. За этот подвиг Александр Морухов стал Героем Советского Союза. С тех пор они с Грешиловым неразлучны. Ну, а сам Михаил Васильевич был воистину живой легендой Черноморского флота. Не расскажешь в коротких строках о всех его походах к захваченному Севастополю, Босфору, Синопу, к румынским берегам. На его боевом счету — четыре транспорта и две быстроходные десантные баржи. Иногда приходилось всплывать и вступать в артиллерийские поединки с противником. Ему неизменно везло. Обе лодки, которыми он командовал — М-35 и Щ-215 стали гвардейскими. В шутку ли, всерьез, но один из секретов его успеха видели в окладистой черной бороде, которую молодой командир не сбривал всю войну, несмотря на придирки начальства. Носил он ее всю жизнь до последних дней.

— А везло мне потому, — усмехался Михаил Васильевич, — что я всегда выходил в море с хорошим настроением, и всегда искал цель, а не уклонялся от противника.

Семь капитанов

Михаил Васильевич Грешилов с автором этих строк капитаном 1 ранга Н. Черкашиным

Несмотря на тяжесть девяти десятков лет Грешилов всегда поднимал чарку за Победу, за тех, кто в море, приговаривая при этом свое излюбленное:

— Дай Бог не последнюю!

Михаил Васильевич работал старшим инженером в институте акустики АН СССР. Скончался 8 марта 2004 года. Похоронен на кладбище «Ясенево». Его неразлучный трюмный старший матрос Морухов ушел из жизни тремя годами раньше.

Капитан 1 ранга В.Ф. Тамман

Виктор Федорович Тамман командовал подводным минным заградителем Л-20, новейшим кораблем, который вступил в строй Северного флота в августе 1942 года. Включившись в боевые действия в самый разгар войны экипаж Таммана потопил торпедами вражеские транспорты «Мансуа» (5472 т) и «Оттмаршен» (7077 т)…

Я читал о походах Таммана в его книге «В черной пасти фиорда». Но в середине 70-х годов ветеран-североморец приехал в Полярный в гости к подводникам 4-й эскадры вместе с другим знаменитым командиром – вице-адмиралом Г.И. Щедриным. В их времена, то есть в годы войны, эскадры еще не было, была бригада подводных лодок. В ее составе оба они и воевали, командуя — Тамман минзагом Л-20, Щедрин – средней лодкой С-56.

Семь капитанов

Капитан 1 ранга Виктор Федорович Тамман. 1974 г.

В Полярном Тамман долго бродил по старым причалам в полном одиночестве. Только спустя много лет, когда я сам приехал в Полярный, как ветеран, понял, что испытывал тогда Виктор Федорович, разглядывая просоляренные бревна причала, довоенную казарму с надписью по фронтону «Помни войну!» Это был особый вид ностальгии – морская. Ностальгия по пропавшему в волнах следу твоего корабля…

Человек более чем скромный, Виктор Федорович, совершенно без пафоса рассказывал нам потом о своих боевых походах в стенах той самой казармы, в которой когда-то жил и его экипаж:

— 29 августа 1943 года моя Л-20 вышла из Екатерининской гавани в свой седьмой боевой доход. – Рассказывал Тамман. — Утром 3 сентября в районе мыса Нордкин мы обнаружили вражеский транспорт в охранении сторожевого корабля. После трехторпедного залпа мы услышали взрыв одной из торпед, но результат атаки выяснить не удалось: вражеский сторожевик обнаружил лодку и стал ее преследовать. Полетели в воду глубинные бомбы. И вот при очередном взрыве из кингстона цистерны быстрого погружения была вырвана уплотнительная резина. Л-20 резко пошла вниз и на глубине 60 метров ударилась обтекателем гидроакустической станции о кекур — выступающую со дна моря гранитную скалу.

С большим трудом я вывел лодку на глубину 115 метров и лег на грунт с небольшим дифферентом на корму. Предельной глубиной для нас считалось 100 метров. Любое повреждение на 115 метрах было бы для нас гибельным. А сторожевик не унимался – швырял бомбы по всем румбам.

В отсеках ввели режим «тишина». Никто не имел права передвигаться, громко говорить, тем более греметь инструментами. Все лежали и едва дышали, экономя драгоценный кислород. Был у нас небольшой запас чистого кислорода, но я оставлял его на самый крайний случай. Наконец, немецкий «охотник» убрался.

Семь капитанов

Виктор Федорович Тамман в гостях у подводников 4-й эскадры подводных лодок. Полярный. 1974 г.

Пытаюсь всплыть, но лодку за 16 часов плотно присосало к грунту. Осушили все внутренние цистерны, минные трубы, дали воздух в главные балластные цистерны. Лодка по-прежнему неподвижна. Что делать? Как оторваться от грунта? Последний шанс – даю обоими моторами полный назад. Облегченная лодка, получив мощный толчок, вылетела на поверхность, как пробка из бутылки. Вылетела почти вертикально – с дифферентом 80 градусов на корму. Надо бы радоваться, но у нас новая беда: в первых двух отсеках, где давление оставалось выше атмосферного, оно слишком быстро сравнялось с атмосферным. Это вызвало у моряков мгновенную кессонную болезнь: 10 человек из 13 потеряли сознание. Ученик рулевого Егоров позднее скончался в госпитале. На ходу, исправляя повреждения и пополняя запасы воздуха, мы уходили от вражеских берегов. 5 сентября Л-20 вернулась в базу, хотя шансов на это было маловато.

Все мы сдали опаснейший экзамен. Лодка выдержала избыточное давление за пределом глубины, а экипаж, кроме одного человека, справился с «кессонкой». Двенадцать моряков из носовых отсеков, старший инженер-механик и я были награждены орденами Красного Знамени. Матроса Егорова посмертно наградили орденом Отечественной войны 1 степени.

Семь капитанов

Ветераны-подводники среди моряков подводной лодки Б-6 Северного флота. Второй ряд (справа налево) капитан 1 ранга В. Тамман, вице-адмирал Г. Щедрин, командир подводной лодки Б-6 Н. Дюдяев. Полярный. 1974 г.

Фамилия Таммана всегда настораживала начальство. Борис Царедворцев в книге «Время больших побед» описывает такой случай в кабинете Сталина. Нарком ВМФ только что доложил вождю список особо отличившихся подводников.

«- Тамман? Кто такой? Что-то фамилия у него нерусская.

— Товарищ Сталин, Тамман Виктор Федорович – русский, и подводник хороший.

— Такой уж хороший?

— Так точно, хороший. Один из самых результативных.

— Но не самый, да?

— Да, не первый, но и не последний. Скажем так, в первой десятке».

Со временем подсчитали, что Л-20 совершила 14 боевых походов, произвела четыре торпедных атаки, выпустив 21 торпеду, заняв первое место по уничтоженному торпедами тоннажу среди всех лодок Северного флота. Произвела 11 минных постановок, выставив 216 мин.

И все же Тамман считался невезучим. По этой причине его назначили начальником отдела конвойной службы, а экипаж сменили на новый, который пришел с Тихоокеанского флота на Л-19. Таммановский экипаж отправили в Англию для перегона подводной лодки В-1, полученной нами в счет репараций с Италии. Это лодка погибла по неизвестной причине при переходе из Лервика в Полярный. И хотя никакой вины Таммана в том не было, но до конца своих дней он носил эту печаль: командир жив, а родной экипаж, с которым столько раз выбирались из пасти дьявола, погиб. Сама же Л-20 проплавала после войны еще десять лет и сослужила родному флоту последнюю службу 17 февраля 1956 года: по ней была испытана сила подводного ядерного оружия. Искореженная лодка до сих пор лежит на дне морском возле Новой Земли в губе Черная. А Виктор Федорович Тамман простился с жизнью в 1984 году.

***

Мысленно я собираю их всех вместе за моим столом, за которым некоторые из них – Грешилов, Грищенко – когда-то не раз сиживали. Мысленно я собираю вокруг этой великолепной семерки всех командиров подводных лодок, не доживших до победы, навсегда оставшихся в отсеках погибших субмарин. Наливаю всем по стопке корабельного «шила» и произношу перед ними речь:

Товарищи командиры, разрешите доложить.

Прошла четверть века и стало ясно, что Россия в облике Советского Союза создала не просто подводный флот, а уникальную и величайшую подводно-техническую цивилизацию. Нигде в мире ничего подобного не было и, наверное, нескоро будет – ни по масштабам подводного флота, ни по уникальности инженерных решений, ни по жертвенному героизму самих подводников. Страна совершила мощный прорыв в гидрокосмос, прорыв намного более технически сложный, чем все пробные – до сих пор пробные, экспериментальные — полеты в космос. Этот невидимый миру (но хорошо понятный евро-американским специалистам) прорыв потребовал колоссальных средств и титанических усилий как ученых, конструкторов, инженеров – с одной стороны, так и самих моряков-подводников – с другой.

Да, мы сделали это! И огромен ваш боевой вклад в создание этой гидрокосмической цивилизации. И мы все вправе гордиться этим подвигом воистину планетарного масштаба. Фактически осуществилась древняя мечта русского народа о граде Китеже, который может уходить под воду и всплывать, всякий раз возрождаясь. Именно им, «градом Китежем», был и остается наш потаенный флот.

автор: Николай Черкашин

источник: www.stoletie.ru

AesliB