Семен Яковлевич Клементьев мужчина видный, статный, красивый. Причем, красивый именно той особенной красотой, которая хранит отпечаток и достойно прожитых лет, и жизни в ладу со своей совестью.
Семену Яковлевичу 94 года. Но на вид не дашь больше 80. И хорошо, что узнала я о возрасте моего героя только в финале нашего разговора, когда заглянула в документы. Иначе бы подбирала слова, пыталась докричаться до прошлого, опасалась что-то неверно понять. А так — мы просто беседовали. В маленькой комнатке типовой хрущевки в старом районе Ростова: кровать с подушкой наискосок, журнальный столик со свежими газетами, кресло, спортивный уголок, сервант с книгами и фотографиями.
Говорили мы много. Иногда мой собеседник останавливался и замолкал. Будто раздумывал: стоит ли мне говорить что-то еще, или не стоит? Но потом продолжал — по-армейски сдержанно. И у меня оставалось понимание, что самое интересное и важное он оставил за кадром. Поэтому разговор вышел несколько поверхностным — без рассказов о героических подвигах, без перечисления наград и военных и жизненных успехов. Такова воля героя.
— В июле 1941 года я закончил школу механизаторов и был принят в зерносовхоз. Проработал там год. Нас, молодых комбайнеров, в первый год войны не трогали, нужно было убирать урожай. Работали в три смены и не только в своем колхозе, но и во всех соседних. Вставал я в три утра, а ложился за полночь. Так всю уборку. Про усталость тогда речи не могло идти… 2 сентября 1942 года меня призвали в Рабоче-крестьянскую Красную армию, — рассказывал ветеран. — В запасную бригаду в городе Чебаркуле Челябинской области. Там я служил минометчиком. Это было в сентябре, а в октябре уже перевели в московскую школу снайперов. Она была в городе Щелково Московской области. Там я обучился и стал инструктором по снайперскому делу. После этого меня направили в Смоленское стрелково-снайперское училище в городе Сарапул. А в апреле 1944 года я был отправлен в распоряжение командующего войсками 1-го украинского фронта маршала Конева. Эшелон выгрузил нас в городе Шепетовка Винницкой области Украинской СССР. И там я стал командиром стрелкового взвода 545 стрелкового полка 127 стрелковой дивизии. На фронт я прибыл 17 мая 1944 года, и был направлен в распоряжение командующего 1-й гвардейской армии Гречко.
Семен Яковлевич достал военный билет с аккуратно вклеенным, собственноручно написанным листком: дата — событие (на фото).
О страхе
Я выслушала сухие цифры войны, а потом спросила о страхе. Можно ли привыкнуть к тому, что каждый день в твоей жизни может стать последним?
— Привыкнуть к страху нельзя. Но можно о нем на время забыть, — объяснил Семен Яковлевич. — Страшно, когда ты получил приказ и знаешь, что завтра идти в бой или в разведку. Мы же стояли в Карпатах. А это горы и лес. Где-то наверху рвутся мины или стреляют, а ты не знаешь точно, где, потому что мешает эхо. И вот лежишь ночью, перед операцией, глаз сомкнуть не можешь. Думаешь, сколько людей взять? В разведку хватит и семь человек. А если вдруг кто-то из своих будет ранен или убит, надо брать еще. По штату во взводе должен быть 21 человек, а у нас всегда был недокомплект — 12-15 бойцов. Значит, придется брать всех. Еще ничего не произошло, а ты уже думаешь о потерях. И тебе уже стыдно, чувствуешь себя виноватым в том, что люди пострадают. Потому что ты командир. Вот эти мысли и катаешь по кругу всю ночь, а утром поднимаешь взвод и вы идете выполнять задание. Тогда уже некогда понимать, страшно или нет.
… Очень страшно, когда ты получил приказ выдвигаться на линию атаки и передал его бойцам. Вы двигаетесь. Короткими перебежками, приседая, прижимаясь к земле. И вот дошли. Сосредоточились на линии атаки и ты ждешь команды «Вперед!». Сердце стучит так, что кажется, — выпрыгнет. А ты гранаты приготовил, они привязаны у тебя на поясе. Ты бежишь, гранату достал, кольцо выдергиваешь. Бросаешь метров за 15-20. Считаешь, что граната взорвется через 4 секунды. Думаешь, как, куда нужно правильно ее кинуть? И когда ты думаешь, принимаешь решения, страх уходит. Бояться просто некогда.
… Когда колонна движется и солдаты смотрят на тебя, на командира, тоже страшно. Я по уставу должен бежать сзади и кричать: «Туды-т твою мать!». Контролировать, направлять. Матом тоже помогает. Нужно держать дисциплину. Во время атаки ко мне подключался адъютант старший батальона. Это было особенно нужно в ночное время. Потому что ничего не видишь, только трассирующие пули летят. Они в ночи яркие такие, огневые ленточки за собой оставляют. А нам нужно бежать на эти пули, туда, откуда они летят. Кто захочет бежать на смерть? Вот тогда нужен и мат, и слова героические: «Вперед! Вперед! За Родину!». И вот люди бегут, и ты бежишь. И удивляешься, когда пули пролетают у тебя между ног, мимо глаз, свистят у самого уха. Думаешь, что сейчас вот происходит какое-то чудо.
Семен Яковлевич рассказывает, что хотя его и выбрали командиром стрелкового взвода, и он успешно окончил снайперское училище, быть снайпером ему не довелось. И где-то он даже жалел, что не сложилось. Говорит, что хорошо чувствовал цель.
