И вот в предутренней тишине — долгожданный отдаленный рокот мотора. Не иначе — идут за ранеными машины из госпиталя…
— Я на дорогу побегу — встречу! — Ловко завершив очередную перевязку, бросила товарищам Лера.
Рассвет розовой полоской занимался над широкой пустошью. И тут увидела Лера, что на разбитый сотнями сапог и колес проселок из-за леска выползает, урча, не грузовик с красным крестом на борту — страшный немецкий танк в черно-зеленом лягушачьем камуфляже… А за ним — второй.
У немцев в санитарах служили, в основном, парни. В РККА 40% медслужбы составляли девушки.
— Ребята, танки!..
Немцы за рокотом своих моторов не услышали ее, а временный полевой эвакопункт — услышал. Из палаток высыпали бойцы — и санитары, и некоторые ходячие раненые. Горстка изнуренных предыдущими боями людей, и большая часть уже покалечена, у которых ни противотанкового ружья, ни артиллерии — всего-то штук десять гранат на всех, преградила путь прорывающимся из окружения вражеским танкистам.
Круша траками мелколесье на опушке, головной «тигр» свернул с проселка и пополз, ворча, прямо к палаткам. Закачался в угловатой бронированной башне длинный хобот артиллерийского ствола. Выстрелит — и всем смерть. И раненым, и уцелевшим. Сразу. Без вопросов. Кто в бога верует — «спаси и сохрани!» прошептать не успеет!
Оказание помощи раненому в палатке полевого госпиталя
Но наперерез тяжкой боевой машине ринулась хрупкая фигурка с медицинской сумкой на плече. В руках — по гранате… И когда успела только она схватить эти гранаты?
Мгновение спустя над поляной лопнуло небо от гулкого взрыва. И замер, окутавшись дымом, немецкий броневой монстр, с грохотом сползла с катков многопудовая гусеница. Откинув люки, выскочили из дымящейся махины танкисты — словно черные черти в своих комбинезонах, рванули прочь. Полоснула вслед бегущим немцам резкая очередь чьего-то ППШ…
А ко второму танку уже шел, словно ничего не видя вокруг, сжимающий связку гранат в руке, пошатывающийся боец с перевязанной головой — стрелок Рындин.
Ему будет суждено подбить этот танк, и выдержать вместе с подбежавшими красноармейцами рукопашную с вывалившимся из люка немцем. Он останется жив, и вместе с товарищем, красноармейцем Турундиным, будет представлен к правительственной награде. А Лера…
Подвиг Леры Гнаровской. С картины современного художника
Когда к месту недавнего боя подвалил, наконец, задержавшийся в пути автомобильный обоз, над опушкой стояла тишина. Мертвыми глыбами металла высились подбитые танки. Два пленных немца со связанными локтями спина к спине сидели у сломанной березы, и стоял над ними, широко расставив ноги, красноармеец-часовой: в одной руке — пистолет, в другой — костыль, штанина разрезана до колена, над сапогом гармошкой — свежий бинт.
Лейтенант медицинской службы соскочил с подножки госпитальной «полуторки».
— Жарко тут у вас было, братцы… Кто старший по званию живой есть?
— Я — отозвался от палаток старшина с красным крестиком на рукаве, — еще капитан есть, но он «тяжелый». В бреду лежит, командовать не может. Его пулеметчик поперек груди прошил — боюсь, и не довезете…
— Доложите обстановку.
— Семьдесят раненых бойцов и командиров, из них восемнадцать — «тяжелые». Четверо здоровых. И вот, я — старшина Тихоненко. Выдержали бой с прорывающимся из окружения соединением противника в количестве двух танков типа «тигр»… Результаты сами видите. Оба танка подбиты, взяты двое пленных, из них один — офицер, раненый, первая медицинская помощь оказана. Остальных ребята порешили — кого пулей, а кого и врукопашную.
— Они к штабу полка шли, танки-то, разведка прознала… Он как раз тут на пути у них, за брошенным селом. Выходит, вы тут и себя спасли, и штаб! Потери?
— Лера… санинструктор Валерия Гнаровская. Под танк с гранатами легла. Еще несколько бойцов ранено во второй раз за сутки. Перевязали уже, забирайте.
Наградной лист Валерии Грановской
Когда в машины уже погрузили последнего раненого, сняли палатки, забрали оружие и имущество бойцов, и колонна загудела по разбитой дороге к госпиталю, у подбитого танка остались только пятеро уцелевших солдат. Им предстояло догнать батальон, но сначала отдать последний долг медсестре, заслонившей их собой от бронированной смерти.
Вскоре у обочины дороги вырос маленький холмик свежей земли. Старшина принес из брошенного поселка доски, наскоро сколотил обухом топора четырехгранный обелиск, ножом вырезал пятиконечную звездочку в навершии.
— Спи спокойно, сестренка. Отомстим. Задавим гадину — слово даю. Вернемся сюда — и настоящий памятник тебе поставим, такой, чтобы на века…
Старого солдата душили слезы. И негромким показался в осеннем лесу трескучий залп пяти винтовок, давших над могилой Леры последний салют.
Памятник — на века…
Узнав о гибели дочери, мать Валерии, Евдокия Михайловна, обратилась с письмом к командиру и всем бойцам 907-го полка. Она писала:
«Невыносимо больно материнскому сердцу сознавать, что нет больше на свете моей дочурки, моей Ласточки. Кажется, не слезы, а кровь течет из моих глаз. Жила я надеждой увидеть ее, а теперь эта надежда ушла… Но я горжусь своей дочерью. Горжусь тем, что она не пряталась в трудное для Родины время, не струсила, а с гордо поднятой головой приняла смерть, спасая раненых. Народ не забудет ее, как не забудет и других защитников Отечества, сложивших свои головы за свободу родной земли…».
В ответ бойцы написали:
«Вы для всех нас стали дорогой матерью. Клянемся Вам, что отомстим за гибель нашей сестры Валерии, за горькие слезы Ваши, за слезы всех наших матерей, жен и сестер, наших невест»…
Через год после боя Лера была перезахоронена местными жителями в братской могиле погибших за село Иваненково бойцов. В центре большого совхозного парка. А самому селу присвоили новое имя — Гнаровское. И памятник на века был поставлен.
За спасение ценой собственной жизни жизней семидесяти раненых бойцов и уничтожение вражеского танка санинструктор Гнаровская Валерия Осиповна была посмертно удостоена звания Героя Советского Союза.
Войны выигрывают раненые
источник: polkrf.ru
