25 августа отметил бы день рождения Пётр Георгиевич Сгибнев, советский офицер, военный летчик, герой Великой Отечественной войны, однополчанин знаменитого аса Бориса Сафонова.
Петр родился в огненном и голодном двадцатом году, в деревне Шевелево Кашинского района Тверской области, в крестьянской семье. Учился в сельской неполной средней школе, а в 1936 году, когда семья переехала в Ленинград, стал курсантом аэроклуба.
…Через четыре года комсомолец Сгибнев в строю таких же, как он, курсантов-красвоенлетов стоял на летном поле школы военно-морских летчиков в Ейске и слушал приказ начальника курса о присвоении выпускникам офицерских званий. А еще через два с половиной месяца загремело из репродуктора над полковой казармой: «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой!»…
Летчик Петр Сгибнев
Великую Отечественную войну лейтенант Петр Сгибнев встретил в истребительном полку на Балтийском флоте, в эскадрилье капитана Денисова — Героя Советского Союза, аса еще предыдущей, Финской войны.
Впервые лицом к лицу он встретился с противником, когда 6 июля 1941 года девятка «чаек», в составе которой шёл Сгибнев, близ полуострова Ханко атаковала крупный фашистский транспортный конвой.
Немецкий караван в охранении эсминцев и сторожевиков был остановлен советскими эсминцами «Сердитый» и «Смелый», а сверху на врага обрушилась еще и эскадрилья «чаек». Петр выбрал мишенью мышасто-серый немецкий катерок из охранения конвоя и буквально спикировал на него, исполосовав очередью компактные надстройки вражеского корабля.
Советские летчики и истребитель И-153 «Чайка»
Скорость у катера — под сорок узлов, но у самолета-то все восемьдесят… Сгибнев гонял фашиста по острой балтийской зыби, как хотел. Хлестал пулеметными очередями, словно подгоняя на тот свет… Пока внезапно над прозрачным фонарем кабины «чайки» не скользнула черным крестом тень «мессершмитта». Звено немецких истребителей пришло на помощь своему сторожевику.
Сгибневу пришлось бросить недобитый катер и заняться новым противником… Германские истребители свое дело знали: они увлекали Петра, и без того в погоне за катером оторвавшегося от своих, еще дальше от основного места сражения. С одиночкой, к которому не смогут подоспеть на выручку товарищи, справиться легче! Однако Петр оказался ловчее своего врага, и одного немца почти сразу же сбил. Зацепил по крылу и второго, но тут сам был легко ранен. Продолжать сражаться? Но этак и кровью истечешь, чего доброго… Выходить из боя? Да это же от трусости недалеко! Сомнения молодого пилота разрешило появление на этом участке боя звена комэска Денисова: отважный командир заметил, как Сгибев сражается с тремя фашистскими пилотами, и вместе со своими ведомыми поспешил к нему.
— Теперь нас стало четверо против двоих, а в таком раскладе немцы уже не воюют, отступают. Им непременно нужно превосходство в численности! — рассказывал позже Петр Сгибнев.
По возвращении на аэродром Сгибневу… крепко попало от того же Денисова. Еще не сбросив пропахшей дымом кожаной куртки, командир сердитой птицей ворвался в барак личного состава:
— Слушай сюда, лейтенант! Если еще раз увижу, как ты в бою голову теряешь — сам ее тебе оторву, все равно не нужна ни к черту!
— Виноват, товарищ комэска…
— Так, уже лучше… А в чем виноват-то, понимаешь ли?
— Потерял контроль за общей обстановкой и при попытке атаки врага оторвался от ведущего…
— Верно. А какие это имело последствия?
— Огневой контакт с превосходящими силами противника и бой в невыгодных маловысотных условиях.
— Правильно ситуацию оцениваешь! Дальше!
— А также создалась угроза поражения в бою и гибели личного состава…
— Вот ведь, как по писаному говорит! Нет бы проще выразиться: «И чуть не ухлопали меня, дурачка, вот как, товарищ Денисов!»… Что — совестно? От стыда обычно краснеют, а ты — бледнеешь…
— Да он в ногу раненый, вот и бледный. Кровопотеря, товарищ комэска! — выдал Петра кто-то из летчиков.
— Вот как?.. Значит, я тут ругаюсь с ним, думаю, как наказать за то, что без толку башку под топор подставляет, а его заместо меня уже немец наказал?.. Ранен — в санчасть, немедленно! А как выйдешь здоровым — воюй так, чтобы со святыми упокой был не тебе, а твоему противнику.
Урок выживания в бою Петр запомнил. Но азарт в бою и лихость на миру так и остались чертами его беспокойного, взрывного характера. Хладнокровия влюбленному в небо парню, по большому счету, никогда не хватало…
На таком самолете начинал войну Петр Сгибнев
Уже во время следующего боя Петр со своим звеном вышел на прикрытие в Ирбенском проливе первой в истории Второй Мировой атаки торпедной флотилии на вражеский конвой в светлое время суток. Шесть «мессеров» пытались сорвать эту атаку. Звено лейтенанта Сгибнева отразило нападение и дало возможность краснофлотцам довершить разгром конвоя: балтийские «морские охотники» утопили 5 неприятельских кораблей, сам Петр сбил «мессершмитт», но снова был ранен, на этот раз — тяжелее, в голову. Поврежденный истребитель пришлось сажать на вынужденную — слава богу, на еще не занятый врагом берег.
За этот бой Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 августа 1941 года Сгибнев был награждён орденом Красного Знамени.
А комэска Денисов опять ругался:
— Ты, Сгибнев, так и будешь в родной части бывать проездом — из госпиталя в госпиталь? И где я тебе столько «чаек» возьму, если ты в каждом вылете будешь по самолету гробить?.. Если лихой такой рубака — шел бы в кавалерию служить, не в авиацию, конь стране дешевле обходится!
— Виноват, товарищ комэска!..
— Во, видали? Опять свое — виноват да виноват… Перед матерью своей вину держи, не передо мной! Она по тебе, чертяка, убиваться будет, если не вернешься однажды…
Во время вылета на прикрытие Моонзундских островов Сгибнев чуть не погиб.Снова увлекся в атаке и не заметил, как расстрелял до нуля весь боезапас. А у немцев-то патроны еще остались. Враги взяли самолет Петра в «клещи» и принялись с короткой дистанции расстреливать из пулеметов. Пули раздробили приборную доску, осколки стекла полетели пилоту в лицо, разбили защитные очки. Следующая очередь перебила маслопровод — и в кабину ворвалась струя горящего масла…
Удивительно, но факт: несмотря на ранения и ожоги, Петр остался в сознании. Почти ослеп от брызг раскаленного масла — и буквально на ощупь продолжал вести машину.
Немцы увидели, что за кабиной «чайки» тянется мутный масляный шлейф, что боевая машина сбоит двигателем, рыскает на курсе. Решили, что летчик — не жилец, и бросили преследование. А Петр по наитию дотянул до опушки леса, штурвалом удержал норовящую свалиться в штопор «чайку» и пошел на вынужденную…
