Павел Алексеевич Корабельников, лейтенант войск государственной безопасности, небольшого роста, худощавый и уже немолодой человек, с интересом рассматривал Таню Мариненко, проявившую столько находчивости и смелости в нелегкой работе подпольщицы.
— Татьяна Савельевна, обстановка такая. Мы сейчас повсеместно создаем партизанские отряды. А население все идет и идет. Думаю, что уже в этом месяце из отряда мы превратимся в бригаду. С Полоцком должна быть очень хорошая постоянная связь. Вы имеете большой опыт; вам, как говорят, и карты в руки. И потом учтите, что ваша работа во сто крат опаснее, чем служба в партизанском отряде. Официально вы будете числиться в отряде Тищенко, но в боевые составы мы вас не вводим в целях конспирации. Задание будете получать непосредственно у меня и командования бригады. Мы решили всех подпольщиков вашей организации перевести и сделать официально разведчиками нашей бригады. Если, конечно, они согласятся носить такой титул.
Обстановка была исключительно тяжелой. Немцы значительно увеличили свои войска в Полоцке. Тут было сосредоточено большое количество карательных отрядов. И это не случайно. Партизанское движение на Полотчине росло и вглубь, и вширь. Несколько сот человек было уже в бригаде М. С. Прудникова. Появились первые отряды бригады А. Я. Марченко, росло партизанское движение на Россонщине. Земля горела под ногами оккупантов, и они хотели в зародыше уничтожить эту грозную силу у себя в тылу.
В большинстве деревень около Зеленки действовала, по существу, народная власть. Но в деревнях близ Полоцка стояли немцы, крупные полицейские гарнизоны. Надо было обходить их, чтобы не попасть в руки ненавистных врагов. Создавались новые подпольные группы. Надежные люди работали в полиции, в управах. Обязанности Татьяны Мариненко значительно расширились. Она, приходя в город, инструктировала партизанских разведчиков. Теперь уже она встречалась с ними на явочных квартирах в районе Касаверовских мельниц: появляться в центре города стало опасно.
Гитлеровцы разработали план карательных экспедиций против партизан на целый месяц.
Использовав свои связи с надежными людьми в управах и СД, подпольщики группы Суховея скопировали этот план и принесли для передачи партизанам. Это был исключительно важный для них документ. Отрядам надо было дать несколько окрепнуть, вооружиться. Вести сейчас изнурительные бои против крупных сил противника им было трудно. Зная план карательных экспедиций, можно маневрировать, устраивать гитлеровцам засады на пути или попросту увести людей на заранее подготовленные новые места. Это хорошо понимала Таня. Она знала, как обрадуются этому документу партизаны. Но как донести его до Зеленки? В последнее время Таня настолько натренировала память, что даже результаты бомбежек наших самолетов запоминала наизусть. Но этот план не запомнишь. Его надо донести, и как можно скорее.
Тщательно сложив бумагу, Таня положила ее в рукав своего платья. Путь от Полоцка до Боровухи она проделала благополучно, но на повороте в деревню Булавки заметила впереди засаду. Сознание сработало мгновенно: надо повернуть в Гендики, где живет ее дядя. В Гендиках полицейский гарнизон, но ведь мало кто догадывается о связи Тани с партизанами. Во всяком случае, это лучше, чем направиться в партизанскую зону. Разведчицу уже догоняло несколько полицейских. Ее задержали. На вопросы Таня спокойно ответила, что идет из Полоцка в Гендики навестить родственников.
— Ой, не врешь ли ты, дивчина,— сказал щербатый полицейский.— Обыщем ее, что ли, ребята?
У Тани похолодело в груди: «Ну вот, не донесла. Теперь все пропало. Партизаны так и не узнаю о грозящей им опасности».
— Да чего время терять,— это голос уже второго полицейского.— Пойдем с ней в Гендики, посмотрим на ее дядю. Там и обыщем. Сам же говорил, что пора по чарке перекулить.
Таня шла рядом с полицейскими. Беззаботно рассказывала им о том, что видела в Полоцке, но ни на секунду не забывала о плане карательных экспедиций, который лежал в рукаве. Незаметно расстегнула пуговицу. Впереди виднелся небольшой окопчик. Таня шла прямо на него. Она сделала вид, что хочет его перепрыгнуть и вдруг оступилась, упав прямо в окоп.
— Чего, как коза, прыгаешь? Так и ноги можно сломать, до дядьки не дойти,— со злорадством сказал щербатый, когда Таня поднялась из окопчика.
Чуть прихрамывая для вида, Таня пошла дальше. «Ну и везет же тебе, Танька,— мысленно говорила она себе.— Теперь пусть обыскивают, сволочи. Ничего не найдут: план остался лежать на дне окопчика. Даже камушком успела его прижать».
Зашли в хату к одному полицейскому. Спросили хозяйку, известно ли ей, что это за девка.
— Так это, кажется, Рыгорова племяшка,— сказала та.
— Рыгорова так Рыгорова, а обыскать ее все же не помешает.— Полицейский грубо ощупал Таню.— Ну катись отсюда быстрей к своему дядьке и в следующий раз не попадайся.
Таня зашла для вида к родственникам, побыла у них недолго: надо было засветло дойти до Зеленки. Миновала сослуживший ей такую хорошую службу окопчик, задержалась тут на секунду и уже густыми зарослями миновала опасную зону.
Повешенные немцами партизаны, 1942 г
Доставленный Таней план немецких карательных экспедиций позволил партизанам выбрать самые уязвимые места немцев и нанести им большие потери. Отряды окрепли и смело вступали в сражения с регулярными немецкими частями, совершали десятки диверсий. В каждой деревне у партизан были надежные помощники.
Убедившись, что сразу расправиться с партизанами им не удастся, немцы повели против них тайную войну. Они засылали в расположение партизан своих агентов с целью убивать партизанских командиров, выдавать места расположения отрядов, используя временные неудачи, вести среди неустойчивых провокационную работу. Среди агентов были опытные, хорошо ориентирующиеся на местности шпионы. Разоблачать их порой было очень тяжело. Командование бригады решило создать группу контрагентов. Одним из таких и стала Таня Мариненко. Она умела распознавать истинное лицо шпиона.
В июле 1942 года гитлеровцам удалось завербовать своими агентами двух партизан из отряда Алексея Крымского. Предатели решили заслужить у гитлеровцев награды, им мерещились ордена, обещанная райская жизнь в Германии. Агентам поручено было ликвидировать командование партизанской бригады…
Для своей гнусной цели они выбрали исключительно благоприятный момент. Весь личный состав отряда собрался на лесной полянке. Тут было и командование бригады, и сам командир Михаил Сидорович Прудников. Шпионы облюбовали удобное защищенное место, рядом с ними стоял пулемет. Со стороны казалось, что они, как и все, приготовились слушать командира бригады. На самом же деле у предателей были наготове пулеметные ленты, ствол пулемета наведен прямо на центр группы. Трудно сказать, что могли бы сделать предатели, используя момент внезапности, паники, которая могла возникнуть при этом. Во всяком случае, несколько очередей они успели бы сделать…
Покушение сорвала Татьяна. Она успела сообщить имена предателей Павлу, сославшись на то, что Суховей видел их в агентских списках СД. Павел оседлал коня…
Беседа уже началась. Осадив взмыленную лошадь, с пистолетом в руке, Гуков соскочил на землю. Михаил Сидорович Прудников спокойно говорил о положении на фронте. И вдруг в воздухе повисло зычное: «Руки вверх!»
Оборвал на полуслове беседу Прудников, удивленно смотрели на Гукова партизаны, а тот уже приказывал обыскать бледных предателей…
Удивительно, но факт: Таня за военными буднями не забывала о своей мирной мечте – учительствовать. Партизаны уходили в лес целыми семьями, и на лесных стоянках в землянках с родителями уже жило несколько десятков ребятишек.
Надо открывать школу! В передышках между заданиями девушка начала вести уроки арифметики, литературы, истории. Партизаны даже раздобыли для учеников тетради с прописями, оставшиеся в одной из разоренных сельских школ с мирных времен…
Плакат работы Кукрыниксов и Маршака, 1942 г
В августе 1942 года немцы схватили Таню и ее младшего брата. Подробности их судьбы были пока неизвестны партизанам: Для всех друзей и родичей брат и сестра Мариненко надолго сгинули под сапогом немецких оккупантов.
Только в 1944 году стало кое-что известно о судьбе Тани – когда в населенном пункте Новогрудка красноармейцы взяли в плен несколько немцев. В том числе – угрюмого офицера с жестким, пару дней не бритым по случаю панического отступления лицом…
Это сухое, желтое от усталости лицо со светлыми, как будто лужицы расплавленного олова, глазами, показалось знакомым Павлу Ермолаевичу Гукову. Командир потребовал документы пленных… Так и есть! В руки Красной Армии угодил полковник Брандт. Тот самый Брандт, который в сорок первом вел карательные операции против полоцких партизан.
Павел Гуков вошел в комнату, где сотрудник особого отдела допрашивал немца. Кивнул старшему по званию, попросил разрешения задать пленному вопрос. Зная о партизанском прошлом Гукова, офицер разрешил.
Подойдя вплотную к немцу, Павел спросил в упор:
— В Полоцке были?
— Й-а… — икнул пленный.
— А помните лето 1942 года? Зеленку, Сухой Бор, Жарцы?.. Переведите, товарищ лейтенант!
Но Брандт, видимо, понял и без переводчика: названия партизанских сёл, сожженных его «арийскими» молодцами, заставили немца потупить взор и промолчать.
— Значит, и август 1942 года вспомнишь, подлая твоя душа! — сорвался Павел. – Ну, давай, рожа фашистская, рассказывай, как стариков жёг, ребятишек и баб расстреливал. И как учительшу нашу, Таню порешил… Все выкладывай, как у попа на духу. Люди все знать должны!.. Не молчи, скоро шлепнут тебя по приговору, как военного преступника, а так хоть покаяться успеешь.
— Не горячитесь, боец, — осадил Павла особист. – Я переведу ваш вопрос, и он ответит, если вы не обознались. За пролитую кровь всегда приходится отвечать…
