Куликов был заметно старше Молодчего, да и званием повыше, но с первого дня их боевого знакомства понял — командир достался ему как в награду. Не чаял души в своем «дорогом Серёге» и Молодчий — берёг его и гордился им безмерно. К слову — прекрасны были и стрелки — радисты Панфилов и Васильев: 5 сбытых Ме-109 — это редкий счёт для экипажа бомбардировщика, на зависть многим истребителям.
Вот такой это был экипаж — слаженный, инициативный. Однажды Молодчий вызвался разбомбить мост, через который шли немецкие эшелоны в сторону Ленинграда, к базе снабжения. И мост, и рядом лежащую станцию уже не раз подвергали бомбёжке, но немцы их быстро восстанавливали и всё начиналось сначала.
И вот теперь Молодчий с Куликовым решили разделаться с мостом в одиночку.
— Да вас же моментально слижут, — парировал их энтузиазм командир полка. — И близко к мосту не подпустят. Представляете, какая там оборона ?
— Представляю, — отвечал Молодчий, — но я знаю как разрушить мост.
И настоял на своём. В мрачную ночь, с нависшими над землей облаками и моросящим дождем, Молодчий взял курс на цель, а когда чуть рассвело, он шёл уже на предельно малой высоте над самой нитью железной дороги прямо на мост. Ничтожная видимость и быстро перемещающаяся цель затрудняли немецким пушкарям ведение прицельного огня, но огневую кутерьму они устроили знатную. Куликов глаз не сводил с линии пути, а когда появился мост — растянул плотную серию по полотну между фермами. В ту же минуту, с уходом последней бомбы, Молодчий вошёл в облака и был таков.
Это были специальные бомбы, с мощными крючьями для ухвата за мостовые переплёты и с замедлением взрыва на 27 секунд. Когда теперь узнаешь о результате удара? Но агентурная информация не задержалась: левая ферма упала в воду, мост надолго вышел из строя, несколько пробоин в фюзеляже — не в счёт.
Но к лету 1942 года такие цели стали уже редкостью — преобладали более ближние — опорные пункты, переправы, плацдармы и нечто им подобное. В ночь вылетали по 2 — 3 раза с полной боевой выкладкой.
На предполётной подготовке к очередному вылету Молодчий неожиданно сказал:
— Нужно увеличить максимальную бомбовую нагрузку ещё на полтонны.
Сказал утвердительно, как о деле решённом. Куда ж её увеличивать — закипятились оппоненты, — если она и так превзошла нормальный вес в 2 раза ? Да самолёт и не взлетит! Но Молодчий в успехе своего замысла не сомневался и в очередной боевой полёт вышел с сумасшедшим весом. За ним, спустя время пошли и другие. Не все, правда.
Однако ж, не каждое новшество даётся даром: от дополнительной 500-кг бомбы центровка самолёта поехала назад и хвост на взлёте стал подниматься медленно, с большими усилиями на штурвале. Это изрядно удлиняло длину разбега и Молодчий, поразмыслив, придумал какую-то механику для облегчения подъёма хвоста, но не решился её внедрять — нужна была поддержка главного конструктора.
Приехал сам С. В. Ильюшин. Посмотрел на всё это вольнодумство и молча уехал — мол, делайте что хотите. Он вообще неодобрительно относился к супертяжёлой бомбовой нагрузке, а тут ещё какие-то приспособления. Но Молодчий и без него решил занимавшую его проблему. Супервес вошёл в норму.
И вдруг, среди горячки боевых полётов — командировка.
— Отправляйся на завод, — было сказано — там тебя ждут: проведёшь испытания бензосистемы с подвесными баками.
«К чему они, баки? — недоумевал Молодчий. — Радиуса полёта и так хватает на все наши цели». Однако испытания провёл успешно и через неделю первый экземпляр доработанной машины пригнал в полк. Принялись и за другие самолёты — прямо в строю. Доработки оказались несложными и уже в июле, в разгар Сталинградской оборонительной операции, командующий АДД направил более 200 отборных экипажей на бомбардировку военных объектов Восточной Пруссии — Данцига, Кёнигсберга…
Что, там, противовоздушная оборона этих городов! Грозовые фронты, стоявшие поперёк дороги к ним, — вот это «оборона»! Не все смогли проникнуть к целями, а немало было и тех, кто в грозах увяз навечно. Но экипаж Молодчего бомбил и Данциг и Кёнигсберг. А когда в августе, сквозь жуткий разгул стихии и зенитный кошмар, пробился с немногими другими к центру Берлина — душа его запела: видно это цель была для него самой заветной и от избытка чувств, несмотря на строгий режим радиомолчания и и ничтожный шанс выбраться отсюда живым — отклепал под своим индексом: «Москва. Кремль. Товарищу Сталину. Находимся над Берлином. Задание выполнили!».
Получение радиограммы земля подтвердила. Но дошла ли она до адресата? И вдруг, прямым текстом — на борт: «Всё понятно. Благодарим. Желаем благополучного возвращения». Сомнений не было: это был Он, сам «Адресат» !
В те же дни, купаясь в волнах карпатских циклопов, Молодчий бомбил и Будапешт, и Бухарест. И снова Сталинград: войска, аэродромы, железнодорожные узлы… По 2 вылета в ночь — то с базового аэродрома, то с прифронтовых.
На самом исходе 1942 года капитан А. И. Молодчий получил вторую «Золотую Звезду» (№ 6) Героя Советского Союза. Он один из первых в АДД стал Героем — первым дважды! В 22 года!
Такой успех не каждому по волевой устойчивости, но Александр не колебнулся — спокойно воевал до конца войны и большую часть из своих 311 боевых вылетов, произвёл уже после награждения второй «Золотой Звездой».
Правда, командование забеспокоилось — решило, всё же, «подстраховать» судьбу дважды Героя и ближе к осени предложило Молодчему учёбу в академии, но он решительно отверг такую перспективу — командир эскадрильи, в составе которой 6 (!) Героев Советского Союза (в том числе и штурман эскадрильи Сергей Куликов) — ну как он бросит в разгар воины своих ребят па поле боя?!
И всё же его легонько «подтормаживали» — то отпуск небольшой дали с родителями повидаться, то стали отвлекать на какие-то малозначительные полёты. В середине 1944 года (это уже после битвы на Курской дуге и воздушной операции по выводу из войны Финляндии) командир дивизии, не спрашивая согласия, назначил Молодчего инспектором дивизии по технике пилотирования. Ему хоть и не удалось отбиться от этой получиновничьей должности, но он, всё же, настоял, чтоб за ним был закреплён и экипаж и самолёт. На нём инспектор и летал, не столько по инспекторским обязанностям, сколько… на боевые задания.
Но не лежала душа у него к новой службе. Потом привык — научился отрабатывать документы, графики. Позже стал инспектором корпуса. Забот прибавилось, но от боевых полётов не отошёл — участвовал и в Кёнигсбергской и в Берлинской воздушных операциях.
