Главное – все к месту и все в меру: «Пустить кровь: откуда, сколько, когда и для чего? Поставить горчичники, хреновники, шпанские мухи: где, каким образом и до какого действия? Трения, бани, ванны простые или лекарственные, обмывание лица, рук, ног, всего тела водою, уксусом, вином простым или виноградным; долго ли, с какими предосторожностями против простуды и чьими руками делать?»
Сейчас все эти рассуждения и рекомендации нам кажутся смешными. Но не надо забывать, что все это происходит более двухсот лет тому назад. Пушкин еще в лицей не поступил.
Огромное значение он уделял питанию, диете. Доходило до абсурда – для того, чтобы проверить правильность приготовления, пациенты присылали свои блюда доктору на пробу. Один из современников писал о Мудрове: «Нанесут к нему горшочков, мисочек, чашечек и всяких других посудин, которая со щами, которая с варенцом, то с ветчиной, либо с солониной, либо с тушеной рыбой, либо с тушеными грибами и проч. и бывало таких посылок до 7 – 10».
Кровопускание, пиявки – в крайних случаях: «Кровопускания, рвотные, слабительные и истовые при малых болезненных припадках и при начале болезни могут быть вредны; от них незначащая болезнь может сделаться важной; а в больших болезнях надобно беречь соки и кровь, чтобы больного достало до совершения болезни».
То есть, чтобы он не умер раньше, чем поправится.
«Медицина бедных и ремесленников»
Безусловно, у Матвея Яковлевича были пациенты из московской знати. Он даже попал в толстовскую «Войну и мир». Когда заболела Наташа Ростова, ей принялись вызывать докторов: «Метивье и Феллер не поняли, а Фриз понял, и Мудров еще лучше определил болезнь».
Впрочем, даже в богатых домах Матвей Яковлевич умудрялся проявить чудеса милосердия. Случалось, что увидев, например, лакея в рваной обуви, не раздумывая, отдавал ему свой гонорар – дескать, купи себе новые сапоги, а то простудишься, лечи тебя потом.
Но основное время, отведенное на практику, он посвящает неимущим. И дело здесь не только в склонности к благотворительности – Мудров уверен, что именно так, излечивая бедняков, можно по настоящему двигать вперед науку. Он даже выделил целое направление – «Медицина бедных и ремесленников».
Одно дело – восстановить человека с помощью дорогостоящих микстур и совсем другое – с помощью травы, кореньев, сажи, воздуха – «ибо бедность их не позволяет покупать лекарств из аптек».
Мудров учил своих студентов: «Иногда лечи даром за счет будущей благодарности, или, как говорится, не из барыша, была бы слава хороша… ибо, кто человеколюбив и милосерд, тот есть истинный любитель и любимец науки».
В 1812 году Москва сгорает. Университет не исключение. Его нужно, по сути, отстраивать заново. Матвей Яковлевич жертвует на это большую часть личных сбережений, а взамен университетской библиотеки – тоже, к сожалению, сгоревшей – передает собственное книжное собрание и книжное собрание тестя.
Да, это, конечно, капля в море, но пример Мудрова выглядит упреком для властей и в результате на восстановительные работы ассигнуются большие средства из государственной казны. И медицинский факультет, и клиника при нем отстраиваются заново – можно сказать, на широкую ногу и в соответствии с последними достижениями прогресса.
Именно стараниями Матвея Яковлевича в Кремле начинает действовать церковь Иоанна Лествичника, расположенная под знаменитой колокольней Ивана Великого.
Не удивительно – ведь Церковь играла в жизни доктора огромнейшую роль. Вера и религия были важнейшей частью его каждодневной жизни. Один из современников писал: «Раз мне захотелось сходить ко всенощной к Николе Явленному, летом. При тишине в храме, отворенных дверях и окнах слышен был подъезд экипажа. Входит Матвей Яковлевич, у свечного ящика покупает большую свечу (так в рубль или и более) и сам, протискиваясь между народом, ставит эту свечу пред иконою в главном иконостасе, делает два-три поклона в землю и уезжает».
Годы, проведенные в вологодской семинарии, не прошли для Матвея Яковлевича даром.
«И падшего от оной жертвой своего усердия»
В 1829 году в Поволжье из Персии приходит холера. Мудрова назначают председателем комиссии по борьбе с этой эпидемией. Он едет в Саратов. Однако холера продолжает свирепствовать, и в 1831 году приходит в столицу. Мудров срочно выезжает в Петербург. Там он и умирает – заразившись холерой.
«Вестник естественных наук и медицины» публикует некролог: «Пока будет существовать Москва – имя Мудрова не придет в забвение».
Выдающееся медицинское светило и человека редкостной души хоронят на холерном кладбище, срочно устроенном на Выборгской стороне. Могила Матвея Яковлевича вскоре теряется среди других таких же скорбных холмиков.
Медицинский поезд «Терапевт Матвей Мудров».
И только в 1913 году историк Г.А.Колосов случайно обнаруживает на месте упраздненного к тому моменту кладбища плиту из темного гранита. А на плите – едва различимая надпись: «Под сим камнем погребено тело раба Божия Матвея Яковлевича Мудрова, старшего члена Медицинского Совета центральной холерной комиссии, доктора, профессора и директора Клинического института Московского университета, действительного статского советника и разных орденов кавалера, окончившего земное поприще свое после долговременного служения человечеству на христианском подвиге подавания помощи зараженным холерой в Петербурге и падшего от оной жертвой своего усердия».
автор: Алексей МИТРОФАНОВ
источник: www.miloserdie.ru
