После знакомства с этим замечательным человеком я решил сделать его, космонавта №12, прообразом главного героя романа. Однако по целому ряду причин в космос я не полетел и роман не написал. Но в блокноте осталось немало записей бесед с Георгием Береговым, заметки о его фронтовой биографии. О себе он говорил так:
«Я был не из тех редких удачников и счастливцев, кто, рано угадав свою цель, упорно и уверенно шел к ней, делая вместе с тем и собственную судьбу. Мне удалось не петлять в поисках легких путей и решений, не размениваться по мелочам. В этом заключается мой способ жизни, мой «угол атаки», и он меня не подвел».
Космонавт №12 Георгий Береговой
На фронт гвардии капитан Береговой прибыл в августе 1942-го. Воевал на самолетах Р-5, СБ, Ил-2. Летал на штурмовку танковых колонн, бомбил железнодорожные узлы, мосты, понтонные переправы, артиллерийские позиции. 186 боевых вылетов. Трижды Берегового сбивали, и он выбрасывался на парашютах, трижды горел в самолете. Но кто-то за него сильно молился – всегда возвращался в строй.
Особенно отличился во время Львовско-Сандомирской операции, которую проводил 1-й Украинский фронт. 19 июля 1944 года летчики 4-го и 6-го авиакорпусов с разных направлений нанесли мощный удар по Львовскому железнодорожному узлу. Противник надолго лишился возможности подвозить резервы. Принимал участие Береговой и в «звездном» — с разных сторон – налете на большой немецкий аэродром подо Львовом. За бои на Сандомирском плацдарме Георгий Береговой получил свою первую Золотую Звезду Герою Советского Союза. Вторую – спустя 24 года – за четырехсуточный космический полет на корабле «Союз-3». Фактически это был испытательный полет, испытывался космический корабль нового типа. И испытывал его 47-летний летчик-ветеран. Говорят, совершив свой полет, Георгий Тимофеевич стал старейшим землянином, который побывал в космосе. Так то оно так, но для меня он был в первую очередь геройским фронтовым летчиком. Знали бы немецкие асы, которые пытались уничтожить штурмовик Берегового, что за его штурвалом сидит будущий космонавт планеты Земля… Той самой, о которой поется в военной песне: «Горит и кружится планета, над нашей родиною дым…». Хороший сюжетный ход для романа! Жаль, что я его так и не дописал…
Герой Советского Союза Михаил Девятаев. 1958 г.
О легендарном летчике Михаиле Девятаеве, бежавшем с острова Узедом на немецком самолете с группой военнопленных, я был наслышан и начитан немало, но никогда не думал, что судьба подарит мне встречу с этим человеком. В 1985 году в Манеже проходила большая выставка, посвященная 40-летию Победы. В одном из залов увидел немолодого крепкого человека в темно-синей тужурке речного флота, на которой ярко горела Золотая Звезда. Это был он, Михаил Девятаев. Я подошел, представился, обменялись рукопожатиями. Расспрашивать Девятаева, который уже устал рассказывать свою историю, я не стал. Из многочисленных публикаций знал ее во многих деталях. Договорились встретиться в Казани, где он жил, и там, не спеша, побеседовать. А вот сегодня жалею о несостоявшемся разговоре. В разговоре с Михаилом Петровичем о его невероятном полете с секретного немецкого аэродрома Пенемюнде, быть может, открылась бы какая-нибудь новая подробность.. Дважды собирался в Казань – по свежему знакомству, но общение ограничилось двумя короткими разговорами по телефону.
Никакой астролог, никакой мистик не растолкует, не объяснит судьбу этого человека: столько счастливых звезд сошлось на жизненной траектории. Я насчитал их двенадцать, в реальности их, наверное, намного больше. В бой вступил на третий день войны, прикрывая Минск от ковровой бомбардировки. Сбил пикирующий бомбардировщик «Юнкерс-87». А спустя несколько недель завалил еще один – Ю-88. В горьком небе сорок первого это было заметной победой. Редкий боец мог получить в начале войны такую награду как орден Красного Знамени. Девятаев получил. Но в сентябре, вслед за орденом, получил и ранение в воздушном бою с немецкими истребителями. Одного успел сбить, но получил пулю в левую ногу. Рана была тяжелой, Девятаев вполне мог быть списан из летного состава в наземный. Но не списался, убедил медкомиссию, что может летать. Его определили в небесные «тихоходы» – в ночной бомбардировочный полк, а потом и вовсе в санитарную авиацию.
Тот самый Хе-111. М.П. Девятаев рассказывает о своем полете.
Однако в мае 1944-го, встретив на одном из полевых аэродромов легендарного А.И. Покрышкина, попросился к нему в знаменитую дивизию. Тот с пониманием отнесся к судьбе бывшего истребителя, по воле врачей и кадровиков ставшего «небесным извозчиком», и взял старшего лейтенанта к себе. Более того, назначил его командиром звена.
Так Михаил Девятаев стал гвардейцем – 104-го гвардейского истребительного авиационного полка (9-я гвардейская истребительная авиационная дивизия, 2-я воздушная армия, 1-й Украинский фронт). В общей сложности Девятаев сбил 9 вражеских самолетов. Но самый главный – десятый – был впереди… А в июле 1944 года в воздушных боях подо Львовом «аэрокобра» Девятаева была подбита. Самолет загорелся. Почти у самой земли Девятаев выпрыгнул с парашютом, но при прыжке задел стабилизатор хвостового оперения. От сильного удара потерял сознание, мог бы и жизнь потерять, но в который раз судьба проявила к нему милость, дала шанс выжить. А он этот шанс истратил на побег из лодзинского лагеря военнопленных. Поймали, отправили в лагерь смерти Заксенхаузен. Тогда Фортуна в лице лагерного парикмахера дала ему еще один шанс (который по счету?!). Тот перешил ему табличку с именем умершего заключенного. Труп с номером и нашивкой Михаила Девятаева отправился в крематорий, а «воскресший» учитель Григорий Устименко был зачислен в команду смертников, которые должны были обслуживать сверхсекретный ракетный центр Пенемюнде на острове Узедом. Никто из них не должен был покинуть этот остров живым – слишком много видели. Видели то, чего никто в мире, кроме немцев-специалистов, не видел: как уходят в небо огненные смерчи баллистических ракет Фау-1 и Фау-2.
Но щедрая к Девятаеву судьба позволила ему выбраться и из этого ада, третьего по счету.
За всю историю войн ХХ века никому еще не удавалось сделать то, что сделал Девятаев: поднять в воздух самолет врага и улететь на нем из-под носа опасного, могущественного противника. Всех, кто повествовал эту невероятную историю, завораживал узор счастливых случайностей, детективный ход подготовки к захвату самолета и самого полета. Но при этом за кадром оставалась важнейшая вещь: самолет Хе-111, на котором перелетела линию фронта группа Девятаева, сам по себе был носителем многих военных секретов немецких ракетчиков. Ведь он был нашпигован аппаратурой для отслеживания полета ракет и управления ими с воздушного КП! Более того, старший лейтенант Девятаев сообщил командованию точные места расположения стартовых столов на полигоне, и по ним был нанесен уничтожающий удар с воздуха.. Когда об этом доложили Герингу, он пришел в ярость и приказал отдать под трибунал лагерное начальство Пенемюнде.
Остров Узедом. Вверху слева – аэродром Пенемюнде.
…Только в страшном сне Девятаеву могло присниться, что ему еще раз придется вернуться в Заксенхаузен и дважды на Пенемюнде. Но в жизни получилось именно так. В Заксенхаузен его отправили вскоре после перелета, только на сей раз не фашисты, а свои родные «смершевцы» – выяснять в фильтро-проверочном лагере личность Девятаева–Устименко. Как выяснилось, настоящая фамилия отчаянного летчика Девятайкин, а Девятаевым его по ошибке записали еще в казанском речном техникуме. В общем, работы чекистам хватало. Тем более, что Девятаев в свое время и в отделении абвера побывал, где давал настолько фантастические показания, что немецкие разведчики сочли его дебилом и отправили в общий концлагерь в Лодзи. А вот на Пенемюнде ему пришлось возвращаться по другой причине.
Думал, что никогда больше не увидит эту взлетную полосу, едва не ставшую роковой, а вот поди ж ты – не прошло и полгода как снова увидел ее под крыльями самолета, но теперь уже как пассажир. Вызвал Девятаева на Узедом некий полковник Сергеев, потом, спустя лет десять, оказалось, что это Сергей Павлович Королев, будущий главный конструктор советских космических ракет. Девятаев был единственным, кто мог быть гидом для Королева на Пенемюнде. Он провел его по всем стартовым площадкам, по взорванным и частично затопленным цехам подземного ракетостроительного завода. Вместе собирали обломки ракет…
«Полковник Сергеев» отправился в Москву с весьма ценным грузом, а старший лейтенант Девятаев отправился в Псковскую область на спецпоселение. Однако Королев, сам изведавший все лагерные «прелести», не забыл своего проводника по узедомскому ракетодрому.
В 1957 году, после успешного запуска первого в мире советского искусственного спутника Земли, Королев ходатайствовал о присвоении Михаилу Девятаеву звания Героя Советского Союза. Не прошло и двенадцати лет, как подвиг воистину национального героя был признан и увенчан.
К тому времени бывший летчик тихо и скромно жил в Казани, где, отлученный от неба, водил по Волге гражданские суда. И опять – гримаса Фортуны – именно он стал одним из первых капитанов судна на подводных крыльях (!) «Ракета». Так «ракеты» и «крылья» снова вошли в его жизнь.
Гвардии старший лейтенант Михаил Девятаев с внуком в кабине истребителя.
Я позвонил Михаилу Петровичу после того, как в телеэфир вышел прекрасный документальный фильм, снятый о его подвиге. От души поздравил его. Кинематографисты явили чудо: отыскали немецкого летчика Гюнтера Хобома, который был послан в погоню за Девятаевым. Именно он, один из лучших асов пенемюндского Центра, должен был сбить его самолет над морем. Но Михаил умело скрылся в облаках. Обер-лейтенант Хобом, взлетевший спустя 20 минут после ухода Хе-111 в сторону моря, вернулся ни с чем.
И вот на экране оба они пьют «мировую» в аэропорту Пенемюнде. Только тут Хобом признался своей несостоявшейся жертве, что искал воздушных беглецов в северном секторе – на подлете к Швеции, полагая, что Девятаев выберет кратчайший курс к нейтральной стране. А Девятаев выбрал курс на юго-восток – кратчайший путь к линии фронта. Два летчика, два бывших врага, поднимают стопки за мир, за удачу, за невероятное спасение Девятаева и его сотоварищей. Конечно же, тогда, в 45-м, Гюнтер не дрогнувшей рукой пустил бы очередь по самолету Девятаева. Капризная Фортуна отвела эту руку в 1945 году, а в 2002-м вложила в нее рюмку:
– Цум волль!
– Ваше здоровье!
Девятаев, комментируя фильм, довольно усмехнулся:
– А все-таки я его свалил! Сломался он уже на пятом тосте…
Ну, что ж, это тоже была еще одна победа пилота Михаила Девятаева!..
В свое время отважный летчик был занесен в Книгу рекордов Гиннесса с ернической формулировкой: «как единственный в мире летчик, который за один и тот же подвиг сначала был посажен за решетку, а затем удостоен высшей государственной награды». Ну да что с них взять, с авторов этих словес?! Им бы денек провести в лагере «Дора» на адском острове…
***
Как быстро они покидали эту землю, то ласковую, как посадочная полоса, то ощерившуюся зенитным огнем, переселяясь туда, где им было привычнее – на небеса…
В 1984 году Москва хоронила Главного маршала авиации Павла Кутахова.
Генерал-лейтенант авиации Георгий Береговой скончался в 1995 году, упокоен на Новодевичьем кладбище в Москве.
Генерал-полковник авиации Александр Мироненко умер в 1999 году.
Не так давно не стало и генерал-полковника авиации Георгия Пакилева.
Старший лейтенант Михаил Девятаев (хоть бы капитана ему дали военкоматчики!) погребен на Аллее Героев Арского кладбища в Казани.
В роду у меня не было летчиков. Но летчики, о которых я рассказал в этих заметках, стали для меня родными. В той или иной степени. В степени собратьев отца, который вел свою роту на Запад под их воздушным прикрытием.
автор: Николай Черкашин
источник: www.stoletie.ru
