«Не могу жить, когда гибнет моё Отечество…»

В 60 лет С.Ф. Ахромеев стал 38-м советским маршалом. После него это высочайшее воинское звание присваивалось лишь С. Куркоткину, В. Петрову и Д. Язову. Всё. Мировой империализм не без помощи Горбачёва и Ельцина развалил СССР и его «непобедимую и легендарную» армию. И больше звания Маршала Советского Союза никто не удостаивался. Так навеки на скрижалях истории и останется 41 советский маршал. У них разные судьбы. Пять военачальников расстреляны. Столько же лишались своего высочайшего звания. Четверым его восстановили. И лишь один-единственный Маршал Советского Союза Ахромеев сам, добровольно ушёл из жизни. Уже хотя бы поэтому его биография достойна того, чтобы ознакомиться с ней подробнее…

Сергей Фёдорович родился в селе Виндрей Спасского уезда Тамбовской губернии. Перед войной поступил в военное училище. С первого курса в июле 1941 года – на фронте. По декабрь того же года воевал в составе объединённого курсантского стрелкового батальона на Ленинградском фронте.

Был тяжело ранен. Летом 1942 года стал курсантом при 2-м Астраханском пехотном училище. В конце того же года, будучи уже лейтенантом, назначен командиром стрелкового взвода 197-го армейского запасного полка 28-й армии на Сталинградском и Южном фронтах.

«Не могу жить, когда гибнет моё Отечество…»

С июля 1944 года – командир моторизованного батальона автоматчиков 14-й самоходно-артиллерийской бригады Резерва Главного Командования. После Победы окончил Высшую офицерскую школу самоходной артиллерии бронетанковых и механизированных войск Красной армии.

Далее – заместитель командира самоходно-артиллерийского дивизиона установок СУ-76, командир танкового батальона 14-го отдельного танкового полка учебного центра, командир батальона установок ИСУ-122 14-го тяжелого танко-самоходного полка 31-й гвардейской механизированной дивизии в Бакинском военном округе.

Отучившись в Военной академии бронетанковых и механизированных войск имени И.В. Сталина, выполнял обязанности начальника штаба 190-го танко-самоходного полка Приморского военного округа. Командовал танковыми полками в Дальневосточном военном округе. С апреля 1964 года – командир учебной танковой дивизии. Потом была Военная академия Генерального штаба ВС СССР. А за ней последовали высокие должности командующего 7-й танковой армией в Белорусском военном округе, начальник штаба – первый заместитель командующего войсками Дальневосточного военного округа. С марта 1974 года Ахромеев – начальник Главного оперативного управления (ГОУ) Генерального штаба ВС СССР – заместитель начальника Генерального штаба Вооружённых сил СССР.

С какой стороны ни посмотри – блестящая военная карьера. И на всём её протяжении сотни, тысячи пушечных выстрелов сопровождали этого талантливого военачальника…

Необычным было наше знакомство. Как-то шли мы с коллегой фотокором «Красной звезды» подполковником Д. Гетманенко по пятому «министерскому» этажу здания над метро «Арбатская». Слышим оклик: «Дорофей, ты почему проходишь мимо?». В дверях своего кабинета стоял тогда ещё первый заместитель начальника Генерального штаба С.Ф.Ахромеев, недавно получивший маршальское звание. Мы подошли, поздоровались, а я ещё и представился. Маршал взял под руку моего приятеля и повёл его в кабинет. Оттуда счастливый Дорофей Петрович вышел с портативным диктофоном. Впервые в жизни я видел столь дивное записывающее средство. Так военачальник отблагодарил редакционного фотографа за серию снимков, сделанных в Кремле при получении ему маршальских погон. Помнится, Дорик, ногой открывавший двери даже замов министра, заметил: «Хрен кто с этого этажа способен на подобную щедрость. Все крупнозвёздные начальники полагают, что я обязан печатать для них фотки на шармачок. А Фёдорович – мужик что надо».

Спустя какое-то время я получил возможность лично в этом убедиться. В Политиздате готовилась к выпуску книга «Они сражались с фашизмом», где был мой большой очерк о Туре Хейердале, какое-то время воевавшим в составе наших войск на Севере. Звонит составитель-редактор Валентин Томин и чуть не плача сообщает: из-за твоего материала, дескать, цензура грозится весь стотысячный тираж книги пустить под нож. «В чём дело?» – «А зачем ты написал, что Юрий Сенкевич – полковник» – «Так он и есть полковник с 1979 года» – «Но это, оказывается, страшная государственная тайна». И цензор встал насмерть.

Советских цензоров – сами себя они гордо величали «душителями свободы» – я знал, как облупленных. Никакие здравые аргументы никогда на них не действовали, если противоречили бесконечному перечню запретов, в большинстве своём идиотских и нелепых. Теперь они точно на радостях потирают руки: как же, такую крамолу не пропустили!

И тогда я, будучи уже корреспондентом ТАСС, пошёл к уже начальнику Генерального штаба Маршалу Советского Союза С.Ф. Ахромееву, который был и главным военным цензором.

Причем Юра Сенкевич отнёсся к моей затее более чем скептически: «У нас офицеры служат даже в министерстве образования, не говоря уже о других серьёзных ведомствах. Но кто ж признается, что экономика страны и даже её общественная жизнь насквозь милитаризированные. Так что зря ты стараешься: не узнать миру о моём славном воинском звании». Он был прав, так сказать, в целом. Но конкретный случай целиком зависел от начгенштаба. В обстоятельном разговоре с Сергеем Фёдоровичем о состоянии цензуры вообще (со временем я даже написал большое эссе «Тайна – ржавчина социализма») я делал упор на очевидное: глупо и даже смешно отрицать, что Сенкевич – полковник. Тем более что иностранным спецслужбам это давно и прекрасно известно. Получается, что мы своих людей дурачим, и в этом коренная ущербность всей системы наших запретов.

Аргументы мои умница-маршал выслушал внимательно и, как говорится, проникся. Спустя время издал специальное распоряжение, разрешающее Сенкевичу впредь указывать, помимо своего научного звания – кандидат медицинских наук, ещё и звание военное – полковник.

Кстати, о том, что его непосредственный начальник – директор Института медико-биологических проблем Олег Георгиевич Газенко – генерал-лейтенант, стало известно лишь после перестроечных катаклизмов. Юрий Александрович был чрезвычайно доволен моей настойчивостью. Ну а я, в свою очередь, очень сильно зауважал Ахромеева. Ведь, кроме всего прочего, именно после основательного общения с маршалом, длившегося двадцать пять минут, я узнал, что, оказывается, мы не можем даже точно установить, сколько денег тратим на оборону. Так милитаризировано наше общество.

В дальнейшем мне приходилось многажды общаться с Сергеем Фёдоровичем. Несколько раз делал с ним интервью. Маршал не только руководил Генштабом, но и плотно курировал планирование и боевые действия советских войск в Афганистане. Часто туда летал. На все, происходящие в те времена бурные, так называемые «перестроечные» события, у него всегда имелась своя, глубоко выстраданная точка зрения.

В отличие от других крупных советских военачальников, которые, словно сговорившись, угрюмо и безмолвно наблюдали постепенный, но неуклонный развал страны и армии, Ахромеев никогда не «помалкивал в тряпочку».

Он один-единственный давал регулярные «отлупы» вдруг резко полевевшему Г. Арбатову, который вначале льстил Хрущёву, Брежневу, Андропову, Горбачёву, а потом мотыльком переметнулся к Ельцину. И не где-нибудь сражался с этой политической фигурой, а на страницах либерального «Огонька».

Как свидетельствует руководитель аппарата президента СССР В.И. Болдин, Ахромеев не раз утверждал: «Военная разведка располагает приблизительно такими же данными, что и КГБ: у члена Политбюро А.Н. Яковлева есть подозрительные связи со спецслужбами нескольких зарубежных стран».

Справедливости ради, следует признать, что затянувшаяся дискуссия между маршалом и людьми, твёрдо решившими развалить Советский Союз, чаще напоминала игру в одни ворота или даже избиение младенца. Всё тот же Арбатов, отточивший свое перо в славословиях, да ещё оседлавший тенденцию развала, попросту издевался над маршалом. А неискушённый в вербальных баталиях Сергей Фёдорович не замечал комического драматизма создавшейся ситуации. Похоже, он искренне верил в то, что личными вызывающе-благородными поступками, уговорами и увещеваниями первых лиц страны и армии можно остановить развал «всего и вся». Собственно, его добровольный уход с поста начальника Генштаба ВС СССР в конце 1988-го и согласие стать советником М. Горбачёва по военным вопросам есть красноречивое подтверждение сказанному. Ему казалось, что если сильно поднапрячься, то можно переломить негативную поступь исторических событий…

Читай продолжение на следующей странице
AesliB