Первый бой над Нанкином произошёл вскоре после нашего прибытия сюда – после 15 декабря 1937 года. Отражая налёт японской авиации на город, мы атаковали головную группу бомбардировщиков, которые наносили удар по нашему аэродрому. Нам удалось сорвать прицельное бомбометание противника – японцы сбросили бомбы вдали от аэродрома, но во время боя с истребителями сопровождения погиб пилот Михаил Иванович Андреев (1910-1937 гг. – Ред.), мой бывший одногруппник по авиашколе. Это была первая наша потеря. И всё-таки боевой счёт был в нашу пользу: мы сбили шесть самолётов противника – четыре бомбардировщика и два истребителя.
Здесь, в Нанкине, мы впервые услышали о «королях неба» — японских признанных мастерах воздушного боя. Их было четверо в императорском воздушном флоте, титулованных асов Японии, которых величали «непобедимыми», «властелинами неба», и все они воевали теперь в Китае.
* * *
21 декабря 1937 Кудымов сошёлся в бою с одним из «королей неба» один на один.
Не дождавшись красной ракеты (сигнал на вылет. – Ред.), пошёл на взлёт. Пока «ястребок» набирал высоту — предстояло ещё лечь в горизонтальный полёт, чтобы убрать шасси (для этого требовалось 42 раза прокрутить рукоятку барабана механизма привода), – вражеский истребитель уже приблизился к аэродрому и стал сверху пикировать на мой неуклюжий самолёт. Мелькнула мысль – собьёт как куропатку на взлёте…
Бросив возню с барабаном, дал полный газ и направил нос истребителя навстречу японцу. Лоб в лоб! Но враг уже успел дать очередь с дальней дистанции – примерно метров с 300, — и я почувствовал, как вздрогнул мой «ястребок». Противник круто и стремительно поднырнул под меня и взмыл вверх. Ясно: разворачивается для новой атаки, норовит сесть на хвост, зайти с тыла. Немедленно перевожу самолёт в горизонтальный полёт и что есть силы вращаю надоевшую рукоятку. Чуть не кричу «ура», когда «ястребок», словно конь, освобождённый от пут, срывается с места в карьер. Шасси убраны!
Истребитель уже несётся навстречу атакующему противнику. Расходимся на встречных курсах, обменявшись бесполезными очередями. В глазах остаётся «снимок» японского самолёта с неубранными шасси… Вот она, ахиллесова пята – на моей стороне преимущество в скорости и маневренности в вертикальной плоскости. Главное теперь – навязать противнику бой на вертикалях.
Противник и не подумал ловчить: на вертикалях так на вертикалях. Стреляный, видать, воробей, голыми руками не возьмёшь. Крутимся вокруг своей оси, вертимся в петлях и полупетлях – кто кого. От напряжения, перегрузок рябит и желтеет в глазах. И непрерывно мелькают перед глазами красные молнии – это слились в сплошной сверкающий круг алые полосы на фюзеляже противника: какие-то красные стрелы, большие кровавые пятна солнца на плоскостях.
Первый бой над Нанкином произошёл в декабре 1937 года
Невозможно сейчас припомнить все перипетии того боя. Казалось, он длился целую вечность, а на самом деле лишь десять минут. Скорее всего, не выдержав перегрузок, японский пилот решил выйти из вертикальной плоскости и, когда я ушёл вверх, бросил свой самолет в петлю, намереваясь рвануться в сторону. Видимо, во мне сработал инстинкт истребителя: круто оборвав вираж, я стрелой устремился вниз и с короткой дистанции дал длинную очередь в брюхо вражеского истребителя, перевернувшегося вверх колесами.
Он упал на обочине аэродрома, и сбежавшиеся к месту его падения китайские летчики встретили меня восторженными криками. Взволнованный Тун (китайский командир истребительного отряда) объяснил: сбит один из «королей неба», о чём свидетельствовали грозные стрелы и ещё какие-то эмблемы на изуродованном фюзеляже японского истребителя…
Примерно 11–12 декабря 1937 года мы получили неожиданный приказ — произвести разведку в направлении Шанхая. По возвращении на свой аэродром мы никого не обнаружили – стояли только аварийные самолеты, не уничтоженные в панике отступления. Наскоро заправившись горючим и боеприпасом — все пришлось делать самим, приготовились взлететь. Но тут случилась заминка с мотором у самолета В.П. Жукотского.
К счастью, появился техник самолёта, не успевший эвакуироваться вместе с остальными. Вдвоём они занялись мотором. А над аэродромом уже гудели японские самолёты. Поднявшись в воздух, мы заняли своего рода круговую оборону, отгоняя истребителей противника. Наконец «ястребок» Жукотского взмыл с аэродрома, и мы взяли курс па Наньчан.
Велико же было наше удивление, когда, приземлившись, мы увидели, как из крохотной «ласточки» Жукотский извлёк… своего техника. Оказывается, когда они нашли наконец неисправность в моторе и устранили её, на аэродром ворвались японские солдаты. Выбросив из самолета аккумулятор – мотор уже работал, Жукотский втиснул в фюзеляж техника и взлетел под носом у противника.
* * *
В январе 1938 г. группе истребителей, в которую входил Кудымов, пришлось отражать массированный авианалёт на аэродром города Наньчан.
Жукотский втиснул в фюзеляж техника и взлетел под носом у противника
…А потом был бой. С опытным и сильным противником, к тому же превосходящим по численности. Видимо, японское командование намеревалось одним ударом покончить с наньчанской авиагруппой: в налёте на аэродром участвовало до 50 бомбардировщиков в сопровождении около 20 истребителей. Однако мы были во всеоружии. Вдруг замечаю наверху тройку И-96 (японский истребитель. — Ред.), пикирующих со стороны солнца.
Подаю сигнал ведомым следовать за мной и круто разворачиваюсь навстречу атакующим истребителям. Коврыгин и Конев быстро повторяют мой маневр. Молодцы. Идут плотным, сомкнутым строем «клин».
Лобовая атака. Расходимся на встречных курсах на вертикалях. Завязывается бой. Настроение приподнятое – начало отличное. Скорее разогнать эту тройку – и в основную схватку.
Уже и не пытаюсь сесть кому-то на хвост – непрерывно контратакую противника в лоб. В создавшейся ситуации это единственное спасение: во-первых, прикрываюсь от огня мотором как броневым щитком; во-вторых, японцы, когда их много, лобовых атак не выдерживают – зачем зря рисковать в схватке с обезумевшим от сознания обречённости летчиком…
А вот это, кажется, конец – «закашлял» мотор. Хлопки чёрного дыма. Винт замирает, не крутится. Плохо дело! А снизу опять несётся И-96.
Спокойствие. Выжидаю, пока сократится дистанция, чтобы противник не смог вовремя сманеврировать и расстрелять мой беспомощный самолёт. Вот он, критический момент: делаю резкий переворот через крыло и ввожу истребитель в отрицательное пикирование (угол падения больше 90 градусов. – Ред.).
Но «ястребок» — замечательная машина: легко и послушно вышел из бешеного отвесного пике, лёг в горизонтальный полёт. Бросаю взгляд вверх, пара И-96 настигает меня. Кладу самолёт на крыло для скольжения, чтобы быстрее потерять оставшуюся высоту и сесть на «брюхо». Пропахав несколько метров, самолёт врезался в бугор, и от сильного лобового удара я потерял сознание.
