Лётчик Николай Зуев

Вспоминая первый полёт человека в космос, мы повторяем имена Юрия Гагарина и Германа Титова, Павла Поповича и Андрияна Николаева – первых наших космонавтов. Но ведь были и другие, ныне почти забытые лётчики, которые тоже могли бы быть среди первых в космосе, вполне заслуживали этого, но не привелось… Как сложилась судьба этих пилотов, ровесников космонавтов, ведь и среди них были люди выдающиеся?

Лётчик Николай Зуев

…Этому лётчику довелось, в ходе своей лётной работы, испытать такое, что невозможно выдержать обыкновенному человеку. Иногда мы, думая о подобных ему бесстрашных покорителях пространства и скорости, предполагаем, что это – какие-то особенные люди, с особенной биографией. Но это не так. Из московских архивов узнаём, что предками летчика Николая Сергеевича Зуева были простые крестьяне села Мачихино Подольского уезда Московской губернии, и что это был многочисленный разветвлённый род. Крестьяне эти были крепостными, принадлежали помещице Ростопчиной, жене знаменитого московского губернатора времён наполеоновского нашествия 1812 года, и вслед за своим хозяином, не покорившимся французам, покинули село, оставив врагу выжженную землю…

Служили предки Николая Зуева в русской армии, отличались в войнах века XIX, но революция разрушила привычный крестьянский мир, и многие из этого многочисленного рода перебрались в город, благо, и огромная Москва под боком. Отец будущего лётчика был простым рабочим на знаменитой шоколадной фабрике «Красный Октябрь».

С началом войны он был призван в действующую армию, и спустя много лет его сын, уже опытный лётчик, нашёл братскую могилу советских солдат на белорусской земле, у города Витебска, где в 1944 году сложил голову и его отец – рядовой Сергей Георгиевич Зуев…

Память об отце для Николая всегда будет священна, отец его был весёлый и добрый человек, никогда не наказывал своего сынишку, любил жену Полину Семёновну, и детство Николая Сергеевича, прошедшее в центре Москвы на Зубовском бульваре, было счастливым… да, счастливым, хотя и пришлось оно на годы Великой войны. Всё-таки будущему лётчику в чём-то повезло – у него была очень крепкая родня: бабушки и дедушки, как с отцовской, так и с материнской стороны. Мать была уроженкой того же села Мачихино, той же Вороновской крестьянской волости. Основательная крестьянская и рабочая закваска сидела в будущем лётчике, и отменное здоровье подарили ему родители.

Дом №4 на Зубовском бульваре не сохранился, но пространство это примечательное – рядом Крымский мост, а за мостом Парк культуры и отдыха имени Горького – место притягательное для тех лет, здесь всегда было весело, здесь кипела жизнь, действовали спортивные секции, устраивались праздники, зимой шумел и блистал огнями каток… А в годы войны здесь выставлялась разбитая немецкая техника, в том числе и подбитые самолёты, с одним из которых мальчику Николаю пришлось столкнуться на деле. Поехала Полина Семёновна в голодном марте 1942 года в свою деревню – вещи на продукты обменять, родичей проведать. Ехали по Киевской дороге, и у станции Нара вынырнул из-за туч и накинулся на их поезд фашистский стервятник – пикирующий бомбардировщик Юнкерс-87. Он летел низко над землёй и расстреливал разбегающихся людей из остановившегося поезда своими крупнокалиберными пулёмётами. Бросал и бомбы, и можно себе представить, что почувствовал 8-летний мальчик, обладавший отличным зрением, когда заглянул в лицо фашистского пилота… Да, именно заглянул! Как утверждал потом Николай Зуев, он на мгновение увидел лицо немца за стеклом кабины пикирующего на него самолёта, и навсегда запомнил этот холодный и презрительный взгляд палача и убийцы, бестрепетно расстреливавшего мирных людей. Как писал впоследствии в своих сочинениях ас люфтваффе Леске Готфрид: «Они гражданские? Ну и что такого? Это война или что?» – вот она «философия врага»…

Не тогда ли и мальчик Николай впервые задумался о том, что и он сможет подняться в небо, но не для того, чтобы убивать, а для того, чтобы карать за зло?

Этот март 42-го обернётся впоследствии в его судьбе апрелем 1965 года, когда офицер Никопольского Краснознамённого ордена Суворова авиаполка 24-й воздушной армии Группы советских войск в Германии Николай Зуев станет участником настоящей войсковой операции в небе над Берлином. И об этом стоит рассказать особо. Тогда власти ФРГ объявили о решении провести выездное заседание Бундестага в Западном Берлине совместно с парламентом города, подчёркивая тем самым своё право на Западный Берлин. Речь могла идти о фактической аннексии этого города Федеративной республикой Германии, что нарушило бы тогда весь баланс сил в Европе, сложившийся по итогам Второй мировой войны. Западный Берлин был особым территориальным и политическим образованием, он не мог войти в состав ФРГ, то есть фактически намечалась полномасштабная политическая провокация, которую надо было пресечь. Каким способом? Ведь Западный Берлин имел прямую свободную связь с ФРГ, запретить прибыть туда депутатам Бундестага советская администрация не могла, провести заседание в здание Конгрессахалле эти депутаты во главе с канцлером ФРГ Людвигом Эрхардом могли совершенно свободно. Ну, не брать же штурмом Западный Берлин!.. А вот маршал авиации Иван Иванович Пстыго утверждал: «Не будет преувеличением сказать, что в 1965 году нам пришлось второй раз брать Берлин» (Пстыго И.И. Думы о войне и мире. М.: Шаг, 1995, с.198).

Кто же «брал Берлин» в апреле 1965 года? Его «брали» наши лётчики. В небе над Берлином 7 и 8 апреля волна за волной шли эскадрильи наших реактивных самолётов. На самой низкой высоте с интервалом в 5 минут над зданием Конгрессхалле проносились истребители. Общее их число доходило до 400 машин!

Кто испытал, когда над вами на высоте 100 метров мчится боевой реактивный истребитель, тот поймёт, что это такое. А если этот истребитель ещё и переходит при этом звуковой барьер, как делал это среди прочих и лётчик Николай Зуев, участвовавший в этом «штурме» на своём МиГ-21-м!.. Как рассказывали очевидцы, в зале заседаний Конгрессхалле невозможно было расслышать даже собеседника, не то что оратора. Грохот стоял ужасающий! Депутаты Бундестага начали разбегаться кто куда, спешно покидая Западный Берлин. А западная пресса писала тогда, что русские самолёты летели так низко, что «можно было видеть даже лица пилотов» («The Times», апрель, 8, 1965)…

Николай Сергеевич Зуев был уже к тому времени опытным 30-летним лётчиком. Недавно ещё, кажется, была московская школа на Пречистенке, 3-й московский аэроклуб и Оренбургское лётное училище, где Николаю Зуеву привелось учиться на одном курсе с Юрием Гагариным, с которым они были одногодками. Потом Николай Зуев перевёлся в Сызранское лётное училище, которое и закончил в 1957 году. Потом была служба в Белорусском военном округе, а с 1959 года – в Германии. Но интересно, что из лётчиков именно этого – 1934 года рождения и набирались кандидаты в первый отряд космонавтов. Так отобраны были и Юрий Гагарин, и Герман Титов – всё молодые лейтенанты, новоиспечённые лётчики, отличающиеся абсолютным здоровьем. Подавал заявку в отряд космонавтов и Николай Зуев, но отобран туда не был. Сейчас уже трудно установить, почему этого не случилось, но, скорее всего, потому, что ему пришлось служить за границей СССР, в Группе советских войск в Германии, и оттуда уже труднее было попасть в отряд космонавтов по каким-то, видимо, конфиденциальным соображениям. А Николай Зуев всю жизнь сожалел об упущенной возможности стать космонавтом, он был вполне достоин этого звания, так как любил небо, и небо ни разу не предало его. Вместо космоса он нашёл другую дорогу в небо – стал лётчиком-испытателем. Крутой поворот в его судьбе наступил в 1967 году, когда по рекомендации маршала Пстыго он был принят в состав отряда лётчиков военной приёмки, работающих на авиастроительном заводе в подмосковном городе Луховицы. Закончилась его служба в строевых частях Советской армии, но военным он быть не перестал, ведь теперь его работа заключалась в приёмке продукции военного завода, выпускающего самые современные истребители. Что значит принимать истребитель? Это значит – научить его летать, проверить в полёте все его возможности, испытать на самых трудных режимах, довести, как говорят лётчики, до ума. Работа труднейшая и опаснейшая. Никто не летает больше, чем лётчики-испытатели на серийных заводах. Ведь это конвейер, с которого регулярно сходят всё новые и новые машины, а их надо испытывать, заполнять на каждую машину индивидуальный паспорт, ведь самолёты, даже одной серии, только с виду кажутся одинаковыми. Требования по испытаниям, что предъявляются к «изделию» – так на скупом служебном языке военных приёмщиков обозначается самолёт – очень жёсткие.

Это просто сказать, но трудно осмыслить. Лётчик Николай Зуев налетал в своей жизни 4422 часа лётного времени. Это значит, что он провёл в воздухе почти 185 суток. Совершил 1490 только испытательных полётов. Это не считая те полёты, что он совершал, когда служил в строевых частях. И при этом не разбился и не погиб. Что это значит – работать до пенсии лётчиком-испытателем и остаться живым…

Зайдите на Быковское кладбище, что ныне в черте города Жуковского в Московской области – известного центра авиационной науки России. Пройдите по бесконечной аллее могил лётчиков-испытателей Лётно-исследовательского института, что находится в этом городе. Тогда вам станет ясно, что такое эта «работа» – «учить самолёты летать»…

Заниматься такой работой можно, только имея в сердце бесконечную любовь к небу и к жизни. Надо иметь любовь и привязанность на земле, не быть одиноким в жизни – это тоже очень важно. Николай Зуев имел семью, растил дочь Ларису, но семейная жизнь как-то не сложилась… Значит, оставалась только любовь к небу, которому он отдал всю свою жизнь. И небо спасло его тогда, когда, казалось, никакого спасения уже не было.

Это произошло 28 июля 1977 года. Высота – 13500 метров. Скорость – 2500 км/ч. Это двойная скорость звука! Истребитель МиГ-23 начинает разваливаться в воздухе. Не выдержала какая-то деталь в воздухозаборнике, и всё поползло, затрещало по швам. При таких скоростях достаточно малейшей трещины в фюзеляже, и поток воздуха, который становится жёстким, как железо, буквально рвёт самолёт на части. Вот лётчик увидел, как летят клочья обшивки, потом отваливаются крылья… Секунда – и лётчик окажется заключённым в своей кабине, в потерявшей управление машине, как в летающем гробу. Пока не сплющило фонарь кабины – надо катапультироваться. Но катапультироваться на такой скорости и на такой высоте, где уже нет кислорода для дыхания – это чистая смерть. Ведь сверхзвуковой поток воздуха просто разорвёт пилота на части! Никаких шансов на спасение… Но случилось чудо. Николай Зуев очнулся на земле. Он сразу потерял сознание, как только катапульта выбросила его из кабины гибнущего самолёта.

Как раскрылся парашют, как он спускался из стратосферы – ничего этого он не помнил. Он очнулся на траве в подмосковном поле, и на него сверху смотрело огромное небо, которое спасло его.

Николай Сергеевич Зуев вышел на пенсию в 1984 году в пятидесятилетнем возрасте, как и полагается военным лётчикам. Жил он одиноко в Москве, любил ездить на свою дачу в Луховицы, тихий подмосковный городок, который гордо именует себя третьей столицей России. «Есть в России три столицы – Москва, Питер, Луховицы» – гордо написано на плакате-растяжке, протянутом поперёк рязанского шоссе в черте этого славного городка. Недавно там появился ещё один плакат: «Луховицы – родина российского флага!». Дело в том, что село Дединово на Оке, где строился ещё во времена царя Алексея Михайловича первый русский морской корабль «Орёл», находится ныне на землях Луховицкого района. А именно на этом корабле впервые был поднят известный всем нам сейчас российский триколор. Что ж, очень хорошо, что жители Луховиц, так любят свою землю, так гордятся ею…

Жизнь Николая Сергеевича в последние его годы была скрашена большим дружеским чувством к одной очень милой женщине – Таисии Ивановне Мушкетовой, которая стала автором книги о нём и рассказала нам о простом русском лётчике, отважном сыне России, всю жизнь свою посвятившем небу.

автор: Станислав Зотов

источник: www.stoletie.ru

AesliB