Лётчик — ас Василий Михалёв

Однажды на вопрос, какой был у него любимый самолёт, и были ли нелюбимые, Василий Павлович, усмехнувшись, ответил: «Нелюбимых у меня не было ! Все были любимые, лишь бы летать…»

Василий Павлович Михалев родился 2 марта 1917 года в городе Верхнеудинске (ныне Улан — Удэ) в Бурятии в семье служащего. В 1932 году Василий закончил семилетку. Поступил на курсы радистов на радиостанцию, затем стал работать там же монтёром. Через некоторое время его уволили, парень остался без работы. В 1934 году в Улан — Удэ открылся аэроклуб, в котором проводилось обучение без отрыва от производства. Безработных туда не брали…

Лётчик - ас Василий Михалёв

Отец, работавший на торговой базе, пристроил туда же сына упаковщиком — надо было как-то поддерживать семью… Василий поработал около года и осенью 1934 года поступил в аэроклуб, в котором обучалось около 50 человек. Постепенно он так увлёкся, что вызвал недовольство начальства на работе — все мысли были только о полётах. В мае 1935 года над Улан — Удэ пронёсся ураган. К счастью, в тот день полёты уже закончились, и учлёты разошлись по домам. Но ветер сорвал и раскидал по лётному полю все 3 аэроклубовских самолёта У-2…

В авиамастерских в Иркутске одну машину удалось восстановить, но для оставшихся к тому времени в аэроклубе 30 человек этого было слишком мало. Тот, кому удавалось «подлетнуть», мог считать себя счастливчиком… Однако, худо — бедно, обучение продолжалось, растянувшись, правда, вместо положенного года на два. В 1936 году Михалёв окончил аэроклуб, заняв первое место по выпуску из 19 человек.

После выпуска Василию предложили остаться в аэроклубе инструктором. Он согласился и получил группу из 14 человек (кстати, в числе курсантов группы был Пётр Харитонов, совершивший в июне 1941 года таран и ставший одним из 3-х первых Героев Советского Союза в Великой Отечественной войне). Василий проработал весь 1937 год, сделал выпуск, и… был в числе 5 инструкторов уволен. Причиной стал приезд из Ульяновской лётной школы инструкторов, имевших более глубокую подготовку. Оставшись без работы, Василий сначала устроился кладовщиком, затем секретарём в «ОсоАвиаХиме»… Однако хотелось летать, без неба он себя уже не мыслил.

Переписка с аэроклубами близлежащих городов ничего не дала — все места инструкторов были заняты. Кто-то подсказал: давай в Иркутск. Михалёв подговорил ещё одного безработного инструктора, Потапова, ехать вдвоём. Без вещей, в лёгкой одежде (у Василия даже сапог своих не было, пришлось «взять взаймы» у младшего брата) они приехали в Иркутск, где выяснилось, что место в аэроклубе только одно, второго предложили отправить в город Черемхово Иркутской области. Друзья от такого расклада отказались, и были оба отправлены в аэроклуб Черемхова.

Лётчик - ас Василий Михалёв

Коллектив черемховского аэроклуба был небольшой, но крепкий. Василий получил группу курсантов — 12 человек. Летали интенсивно, для занятий с отстающими инструкторы использовали субботы и воскресенья, помогали друг другу. Так прошли 1938 — 1939 годы, Василий сделал два выпуска, был на хорошем счету… Но уже мечтал о большем — хотелось стать военным лётчиком, истребителем. Его ученики уходили в военные школы и училища, а начальство не желало отпускать толкового инструктора.

Однажды возможность представилась — приехала очередная комиссия принимать выпуск. Василий познакомился с «купцами», и те разрешили ему пройти комиссию. Однако московский «ОСоАвиаХим» не выслал личное дело лётчика, пришлось ждать следующего шанса…

В конце 1939 года пришёл приказ откомандировать 3-х инструкторов в Ульяновскую лётную школу, в их число попал и Василий. Поначалу летали на У-2, налёт на которых у Василия к тому времени уже приближался к 1000 часам, несколько полётов удалось совершить на АИР-6 (Я-6), достаточно редкой яковлевской машине.

В декабре 1940 года курс школы был закончен на И-15бис. Начальник штаба уехал в Москву за приказом о присвоении офицерских званий. Выпускники шили форму, мечтая о лейтенантских «кубарях», но… На всеобщем собрании вернувшийся начальник штаба объявил о присвоении курсантам звания сержантов — вышел знаменитый приказ Маршала Тимошенко. Исключение сделали для немногих, имевших лучшую подготовку — дали старшин. В их число попал и Василий Михалев, получивший в петлицы полную «пилу» треугольников и оставленный в школе инструктором.

Одновременно вводилось казарменное положение. Инструкторы и курсанты переводились на аэродром, находившийся за городом. Жилья не было, пришлось для начала ставить палатки, причём, по 4 штуки одну поверх другой, чтобы хоть как-то спастись от зимних холодов. Из бочонков из-под карбида делали печки — буржуйки. Позже лётчики вырыли себе большие общие землянки, в которые завезли двухъярусные кровати.

В Ульяновске старшина Михалев встретил и войну. Многочисленные рапорты с просьбами об отправке в строевые части начальство игнорировало — фронт требовал огромного количества новых лётчиков, опытных инструкторов тоже не хватало. Первое время подготовка курсантов велась на И-15бис, затем их сменили И-16. Точнее, УТИ-4 поскольку И-16, как таковых, в школе не было — они были нужнее на фронте…

Лётчик - ас Василий Михалёв

 

Лётчик - ас Василий Михалёв

И-15бис из Ульяновской ВАШП. Зима 1941 — 1942 гг.

Однажды, в ноябре 1942 года, Василий, проходя мимо штабной канцелярии, случайно услышал телефонный разговор — от школы требовали отправить 4-х инструкторов в действующую армию. «Торг» шёл за инструктора Демидова, которого не хотели отпускать. Василий зашёл в канцелярию и… вместо Демидова в списке теперь значился Михалёв. Кроме того, Ульяновская лётная школа переходила на обучение штурмовиков — их процент в ВВС КА всё увеличивался. Василий, однажды посидев в бронированной кабине одноместного «Ила» с весьма ограниченным обзором, решил, что на такой «гробине» летать не будет ни за что ! Об этом заявил и начальству. Лётчиков отправили в Москву, на сборный пункт, который располагался на стадионе «Динамо». Двухнедельное пребывание в Москве запомнилось Василию прогулками по зимней столице — увольнительные можно было заработать в нарядах по чистке уборных…

Из Москвы старшина Михалёв был распределён под Саратов, в запасной авиационный полк, занимавшийся переучиванием лётчиков на Як-1 и дислоцировавшийся на аэродроме Разбойщина. Параллельно с освоением «Яка» приходилось заниматься облётом новых машин, приходивших с завода. Эта работа лётчикам нравилась — Василий Павлович вспоминает:

«ЗАПовские машины уже все старенькие, фонари аж покраснели, пожелтели, а эти такие чистенькие, блестящие, краской пахнут… Затягивали обороты, чтобы не перегревались… перед полётом пристегнёшься потуже, раз его — вверх колёсами, по зонам — туда, сюда… Насладишься, как следует».

Следует пояснить, что никаких полётных заданий не выдавалось, поэтому летали действительно в своё удовольствие. Кроме того, занимались буксировкой конуса на УТИ-4 для воздушных стрельб в Разбойщине и близлежащем Балашове, где также доукомплектовывались и перевооружались фронтовые полки. Время шло, и здесь который раз повторилась прежняя история с рапортами.

«…Вызвал майор, начальник штаба, двоих нас… и говорит — останешься инструктором. Я отвечаю — не могу… здоровье не позволяет ! «Ты против партии и правительства !» Я в ответ — «Вы ещё не партия и не правительство»… «Идите !» — я вышел… Второй выходит, смотрю — тихо выходит, значит, тоже оставили…»

Товарищи улетали на фронт, а Василий опять оставался в тылу. Появились даже мысли о побеге на фронт, тем более что пример был.

«Я даже собирался удирать оттуда. Один лётчик, он волонтёром в Китае был, Сергей Серёгин… Прилетели ребята с его прежнего полка, и он с ними — пришёл, сказал всем «до свидания», и улетел. Дня через 3 — 4 только спохватились…»

Однажды, находясь в Балашове и возвратившись из полёта на буксировку конуса, во время ужина в столовой Василий услышал знакомый голос за соседним столиком. Обернувшись, он увидел Ивана Вихляева, своего курсанта по Черемховскому аэроклубу. Тот уже повоевал, был заместителем командира эскадрильи истребительного полка, отведённого с фронта на пополнение. В беседе с Вихляевым и комэском Василия быстро «сосватали» в полк. Старшина Михалев, считая вопрос о переводе решенным, остался в Балашове.

Прилетевшего за ним из Разбойщины на У-2 лётчика попросту прогнали. Однако на следующий день тот появился вновь, но уже с приказом о назначении в 508-й истребительный авиационный полк 205-й истребительной авиационной дивизии, пополнявшийся лётным составом, а также самолётами Як-7Б в 13-м ЗАП в городе Кузнецке Пензенской области. День 7 мая 1943 года, когда Василия на УТ-2 доставили в 508-й ИАП, оказался весьма насыщенным событиями. Во-первых, выяснилось, что ещё 8 месяцев назад ему было присвоено первое офицерское звание «Младший лейтенант», однако по каким-то причинам приказ не дошёл до командования части. Во-вторых, в полку не хватало опытных лётчиков, и только этим можно объяснить то, что «не нюхавший пороха» новоиспечённый младший лейтенант В. П. Михалёв был назначен заместителем командира 3-й эскадрильи старшего лейтенанта Андрея Гращенко взамен ранее назначенного, остававшегося в ЗАПе по болезни. В-третьих, оказалось, что полк утром следующего дня должен был убыть на фронт — на освоение новой машины Василию отводился день. К вечеру он совершил на Як-7Б уже 3 полёта. Самолёт после Як-1 Василию не глянулся — был более тяжеловат и инертен.

Лётчик - ас Василий Михалёв

[ В мае 1943 года 508-й ИАП прибыл на фронт на Як-7Б, часть из которых была раннего образца, с гаргротом, а часть — без. Один из ранних, как их называли, «горбатых», Як-7Б достался и Василию. Следует отметить, что в полку, несмотря на закрепление самолётов за лётчиками, на протяжении всей войны практиковались вылеты на любых боеготовых машинах. Поэтому, в общем, имеет смысл говорить об отличительных особенностях окраски самолётов полка, тем более, что индивидуальной символики на машинах 508-го ИАП было крайне мало. К сожалению, фотографий самолётов полка периода лета 1943 года найти пока не удалось, как и списков закрепления истребителей за лётчиками. По словам Василия Павловича, Як-7Б 508-го ИАП имели стандартный чёрно — зелёный камуфляж, и уже несли элементы быстрого опознавания: белая диагональная полоса на вертикальном оперении (принадлежность к 205-й ИАД) и белый кок винта (отличительный признак 508-го ИАП). Тактические номера белого цвета, между крылом и оперением, единый стиль не выдерживался. ]

Утром следующего дня, после общего построения и фотографирования, полк поэскадрильно вылетел на фронт. У каждой эскадрильи был лидер — бомбардировщик Пе-2. Однако у командира эскадрильи на взлёте забарахлил двигатель, поэтому Василий был вынужден отдать свой самолёт ему и остаться ещё на сутки в Кузнецке. На следующий день, получив машину, в компании с ещё двумя лётчиками он отправился догонять полк.

Прилетев в «родной» Балашов, назначенный первым промежуточным аэродромом перелёта, Михалёв не нашёл там своей эскадрильи. Оказалось, что штурман «Пешки», который должен был привести 3-ю эскадрилью в Балашов, заблудился сам, уклонился влево, и лётчикам на последних каплях горючего пришлось садиться в Аткарске. Местный аэродром был резервной тыловой площадкой, горючего на нём не было, и эскадрилья прилетела в Балашов только через 2 дня. Топливо для неё привезли на Ли-2, бензин в баки истребителей переливали вёдрами. Незадачливому штурману Пе-2 досталось «на орехи».

После 10-дневного перелёта на фронт, в котором на промежуточных аэродромах лётчики продолжали осваивать самолёт, полк 17 мая оказался на аэродроме Грязное (ударение на второй слог), юго — западнее Воронежа, приблизительно в 7 километрах от ставшей знаменитой впоследствии станции Прохоровка.

До начала Курской битвы боевые вылеты производились только при непосредственной угрозе аэродрому базирования. День 22 мая 1943 года запомнился Василию Михалёву на всю жизнь (избитый штамп, но он, всё-таки, наиболее точен), и спустя 60 лет он помнит его очень подробно. Командир эскадрильи убыл на несколько дней в дом отдыха, находившийся в ближнем тылу (оказывается, было и такое !), и Василий временно принял эскадрилью. В тот день 3-я эскадрилья была дежурной, пара лётчиков находилась в готовности № 1 — дежурила в кабинах, остальные находились возле самолётов.

Перед обедом аэродром начали заволакивать низкие кучевые облака, которыми и воспользовались немцы. Зелёная ракета — сигнал на старт — взвилась в воздух практически одновременно с разрывами первых бомб, падающих на край лётного поля. Как выяснилось, 27 Ju-88 — целая группа — шли над облаками. Дежурная пара пошла на взлёт. Василий выпустил в воздух остальных лётчиков эскадрильи (всего взлетели десяткой) и побежал к своему «Яку»:

«…Впопыхах кинулся в самолёт, пристегнулся, пора запускать — забыл зажигание включить… Потом всё пришло в норму, вырулил, взлетел, шасси убрал и рано нейтрально кран поставил. У меня левая нога выпала, а я этого не заметил. Ну, перезарядил оружие, сделал влево разворот, смотрю — Свистунов и Стройков зажали одного «Юнкерса» и ходят над ним. Стал искать себе цель…»

Цель вывалилась из облаков сама. Пилот «Юнкерса», увидев истребитель, стал разворачиваться, но Василий на высоте около 1000 метров зашёл ему в хвост. Находясь на одной с Ju-88 высоте, он постарался сократить дистанцию до минимума. На это у будущего аса были свои причины:

«…В ЗАПе, да и в школе, я ни одной стрельбы не имел, ни по наземным, ни по воздушным целям. Один раз полетел на полигон на И-15, и оружие отказало, так что стрельба не состоялась…»

Подойдя на дистанцию около 50 метров, Михалёв выпустил по бомбардировщику длинную очередь, первую в своей жизни. Горящий «Юнкерс» свалился вниз, под облака, и упал в 1,5 километрах от аэродрома. Счёт побед был открыт в первом же боевом вылете !.. Однако бой продолжался:

«…Увидел ещё одного, пошёл к нему, и то же самое, решил пристроиться поближе. Он подпустил, а потом — в переворот через крыло…»

Лётчик - ас Василий Михалёв

Лётчик второго «Юнкерса», по-видимому, был более опытным, и попытался уйти пикированием. «Як» Михалёва с неубранной ногой шасси и открытым фонарём кабины (фонари на «Яках», по воспоминаниям Василия Павловича, никогда не закрывали) на выводе из пикирования отстал метров на 800:

«…Ну, думаю — уйдёт, чёрт. Я давай, короткими очередями… Мотор ему правый зажёг. Он с одним, я его догоняю. Догоняю, сразу не стрелял, делаю горку, ударил по крылу, вот… Отхожу, иду на второй заход — оружие молчит. Отошёл, перезарядил, попробовал — всё уже… Такое состояние — прямо своим бы самолётом его достать бы… пока решил пристроиться. Пристроился, и завёл крыло за крыло…»

По всей видимости, нижний стрелок «Юнкерса» был убит или ранен в предыдущих заходах, или, как предполагает Василий Павлович, его на самолёте могло просто не быть. Возможно, «Як» был в мёртвой зоне. Главное — огня по атакующему истребителю не было. Михалёву запомнилось лицо пилота, который постоянно оглядывался на него через плечо. Василий Павлович вспоминает:

«Решил на таран… Снизился, подстроился чуть пониже… И вверх потихонечку — винтом по левой части стабилизатора. Он куда-то сунулся, у меня тряска, потом тяга уменьшилась, я развернулся — и домой. Ну, дотянул до дома, шасси выпустил и сел нормально».

Постепенно бой стал стихать. Уцелевшие «Юнкерсы» ушли, налёт был сорван. Василий приземлился раньше других и пошёл принимать садившихся лётчиков. Молодые пилоты, как их учили в школе, растянули на посадке «коробочку», за что и поплатились. Появившаяся со стороны Прохоровки пара Ме-109 с ходу спикировала на замыкающую пару Скоблов — Харченко и зажгла «Як» ведомого. Высота была небольшая, около 300 метров, и сержант Георгий Харченко не сумел покинуть потерявший управление истребитель. Первый бой стал для него и последним… Немцы исчезли так же стремительно, как и появились — всё произошло в считанные секунды. Второй потерей полка стал Младший лейтенант Владимир Иванов. Он с тяжёлым ранением в голову сумел посадить машину и потерял сознание. После госпиталя в полк он не вернулся.

Так закончился первый бой младшего лейтенанта В. П. Михалёва, за который 9 июня 1943 года он получил первую награду — орден Отечественной войны 2-й степени. Следует добавить, что в полковых документах Василию Павловичу записали тогда только одну победу, ещё по одной личной победе над Ju-88 занесено на счёт Свистунова, Стройкова и Иванова. По словам Василия Павловича, штабисты манипулировали победами лётчиков иногда самым чудесным образом — личные превращались в групповые и наоборот, очевидно, и запись побед на счёт других лётчиков была возможна… Дело в том, что пилоты в эту «кухню» заглядывали редко, поэтому Василию Павловичу сложно прокомментировать эту практику. В любом случае, определение числа реальных побед лётчика не является целью данного повествования.

29 мая 1943 года 3-я эскадрилья под руководством возвратившегося Гращенко вновь была дежурной. В этот день немцы совершили второй налёт на аэродром группой из 28 Ju-87 под прикрытием 6 Ме-109. На этот раз наблюдатели вовремя не заметили пикировщиков, и они сумели сделать один заход со стороны солнца, засыпав с высоты 400 метров лётное поле и взлетающие истребители контейнерами с мелкими осколочными бомбами. Самолёты кидало и раскачивало от близких разрывов, но, к счастью, взлететь удалось всем. Первую четвёрку вёл комэск, вторую — Михалёв, ведомым у него был Иван Павленко. Второй заход «Юнкерсам» сделать не удалось, и они стали уходить. В завязавшемся бою комэск сбил «Мессер» и «Юнкерс», Михалёву тоже удалось подбить один пикировщик, который совершил вынужденную посадку на нашей территории:

«Они стали уходить — я погнался за одним. Ну, они цепочкой идут, к одному подходишь — он начинает ковыряться из стороны в сторону, отойдёшь — он опять занимает своё место… Я пристраиваюсь, а два «Мессершмитта» справа идут на высоте, не встревают, мне не противоречат. И вот, я один раз зашёл, дал очередь, смотрю — белый дымок. Ну, не дымок, а струя от бака. Потом прекратилась. Я ещё очередь дал, смотрю — струя бензина снова пошла. Он пошёл на снижение, ну, а я стал следить за ним, добивать не стал — он сел на нашей территории около деревни (юго — западнее Гостищево), там солдаты закатили самолёт в кусты, одного убили из экипажа, один убежал. Такое вот было…»

Один Ме-109 уничтожил старший сержант Арташ Акопов. На аэродроме пострадало от бомбёжки несколько человек, был уничтожен один «Як», другой был отправлен в ПАРМ. Ещё несколько машин были повреждены осколками, но к следующему утру были восстановлены.

Выдержав за 2 недели на аэродроме Грязное 12 налётов, полк вынужден был 10 июня перебазироваться на менее благоустроенный аэродром Сухо — Солотино, расположенный в нескольких километрах восточнее, который немцы вскрыть не смогли до самого начала наступления. Грязное переоборудовали под ложный аэродром, расставив по лётному полю фанерные макеты самолётов. Василий Павлович рассказывает:

«Интересный был бой: мы с Гайдуковым Сашкой, он с другой эскадрильи, такой азартный был парень ! Как полетишь с ним — он отрывается, ищет сам себе приключения: «Сам я, найду цель, найду ! Чего там беспокоиться !» Такой он охотник — одиночка… Ну, и здесь, перед наступлением — в общем, нас выжили с Грязного, всё время — то большой налёт, то Ме-110 придут, бросят бомбы, поле испоганят… Ну, и перелетели, километров на 7, в Сухо — Солотино. Такой невидный аэродром, кругом бугры… Посадили туда, и нас не стали трогать, а здесь сделали ложный аэродром, из досок наколотили макетов. И пустили такую версию, что «Кобры» прилетели — мы их ещё не видели до этого. Раз вылетаем — что такое ? Весь аэродром заставлен другими самолётами, форма у них не такая… И, главное — никого нет там. Однажды Свистунов сел там, что-то у него двигатель забарахлил — нет там, говорит, самолётов, одни деревяшки стоят…

Ну, короче говоря, немцы клюнули, бомбить стали летать. Вот нас с Гайдуковым и подняли парой на патрулирование, а потом говорят — идите в сторону Белгорода. Мы туда, смотрим — облачность такая, небольшая, рваная, и четвёрка Ju-88 идёт… Мы за ними, они за облаками скрылись, и мы их потеряли. Потом, я смотрю — они встали на курс, на аэродром. Мы быстренько за ними, догоняем, смотрим — взрывы, по полосе бомбят. Отбомбились, делают разворот влево, и мы их над нашим аэродромом прямо взяли… Я по ведущему атаки 4 сделал, такие хорошие, вплотную стрелял. Смотрю — он пошёл вниз, в пикирование. Гайдуков другого зажёг, из экипажа двое выпрыгнули. Мой так, с углом, до линии фронта, до нейтральной дотянул, и врезался в землю — никто не выпрыгнул. А эти выпрыгнули, и их привезли потом к нам на полуторке пехотинцы. Сидят — у одного, бортмеханика, голова перебинтованная, у другого — штурмана — руки обгоревшие. Венгры… Стали их опрашивать, а они по-немецки-то плохо говорят, а уж по-русски вообще…

Наша врач что-то расспрашивала их — так, кое-что добились. А бортмеханик — тяжело раненный, посидит немножко, и падать начинает. В общем, Сашке пистолет трофейный дали, а я взял какую-то пуговку — сувенир…»

К этому рассказу можно добавить, что сбитые самолёты, по полковым документам, упали в районе населённых пунктов Готня и Уханево. Александр Гайдуков, первым в полку добившийся 5 личных побед, был тяжело ранен в бою 29 октября 1943 года уже летая на «Аэрокобре», и в полк больше не вернулся. На его счету к тому времени было 8 личных и 11 групповых побед (по другим данным — 7 и 12).

Интересно выглядит описание этого боя «с другой стороны». По данным противника, 5 венгерских Ju-88 бомбила в этот день аэродром «Гречное» и были перехвачены аж 10 — 12 «Яками» ! В последовавшем бою венгры признали сбитым один «Юнкерс», пропали без вести 2 члена экипажа. Однако, совершенно непонятно, те ли это авиаторы, которые попали в плен, и какова судьба двух других ? Кроме того, пара Ме-109 сопровождения заявила о 2-х победах над «Яками» в этом вылете. По докладам лётчиков, один советский истребитель разбился вместе с пилотом, из другого лётчик выпрыгнул с парашютом. Но 508-й ИАП в этот день потерь не имел — «Мессеры» поспели к «шапочному разбору», их атака не принесла результата — лишь у Гайдукова в крыле насчитали несколько пулевых пробоин.

5 июля 1943 года началось немецкое наступление (операция «Цитадель»), и одновременно в воздухе вспыхнули ожесточённые бои. В этот день лётчиками полка было заявлено 11 побед — почти столько же, сколько за весь июнь. Полк потерял 6 самолётов и 3 пилотов. Счёт Василия Михалева пополнил Ме-109F, лично сбитый в районе Бутово.

Лётчик - ас Василий Михалёв

В эти дни довелось Василию Михалёву после венгров увидеть и немецкого лётчика:

«Сидели на аэродроме в готовности, смотрим — «Ил» идёт со стороны фронта. Увидел наш аэродром, развернулся вправо, а у него в хвосте «Мессер», и бьёт… Ударил, делает горку и подставляет себя под «Ила». Тот как сыпанёт ему из всех точек ! И пошёл к своим… Этот разворачивается, заходит и садится на живот на наш аэродром… Ну, что ? Мы подошли. Он в такой светло — серой рубашке, рукава закатаны, погон узенький с какой-то звёздочкой… Ну, давай расспрашивать… Сергов говорит — как, Гитлер капут ? Он молчит. А тебе капут ? — закрыл голову руками — капут… Ну, что — особисты забрали и увезли, у них это основное занятие было…»

6 июля группа лётчиков полка, ведомая капитаном Ворониным, вела бой с большой группой Ju-87 и Ме-109 прикрытия. Сбив 2 бомбардировщика, упавших в районе Быковка, Василий Михалёв оторвался от своих и потерял ориентировку. Горючее было на исходе, поэтому, увидев пару Як-1 с чёрными коками винтов, он решил пристроиться к ним, но заметил, что на «Яки» выходит в атаку пара Ме-109. На предупреждения по радио лётчики «Яков» не реагировали, пришлось вступить в бой одному. В результате Василию удалось сбить ведомого, дав точную очередь по кабине. Оставшись в одиночестве, ведущий предпочел уйти. После посадки на аэродроме 270-го ИАП (а «Яки» оказались именно из этого полка) выяснилось, что не слышали его, потому что полк, занимавшийся прикрытием штурмовиков, работал на их радиоволне. Лётчики искренне недоумевали, с чего бы это Михалёв так энергично маневрировал позади их пары — «Мессеров» они просто не заметили ! Тем не менее, в итоге сбитый истребитель Василию поначалу записали… как групповую победу.

Вечером аэродром Сухо — Солотино оказался под угрозой захвата немецкими танками, потеснившими оборону советских войск, и 508-й ИАП перебазировался северо — восточнее, на аэродром Большая Псинка.

На следующий день 12 «Яков» 508-го ИАП, ведомые командиром полка подполковником Зайченко, провели в районе Беленихино — Верхопенье бой с большой группой Ju-87 и Ме-109. В результате было заявлено о 6 сбитых «Лаптёжниках» и 2 «Мессерах» без собственных потерь. Интересно, что по 8 групповых побед было записано каждому пилоту, в том числе и младшему лейтенанту В. П. Михалёву. Справедливости ради надо сказать, что и без этого боя, номинально сделавшего из половины пилотов полка асов, все они и в дальнейшем воевали достойно, а 5 стали Героями Советского Союза.

8 июля, сбив пикировщик Ju-87, пропал без вести командир эскадрильи Андрей Гращенко. В суматохе воздушного боя никто не заметил, что с ним случилось. Незадолго до гибели получивший звание капитана, опытный 35-летний лётчик, начавший воевать весной 1942-го, Гращенко успел одержать на Курской дуге 6 личных побед. Эскадрилью принял младший лейтенант Василий Михалёв — война не оставляла выбора. Однако, уже 13 июля полк, лишившийся по разным причинам половины лётчиков и большей части самолётов, был отведен подальше в тыл, на аэродром Старый Оскол, и больше боевые вылеты не совершал. 30 июля поступил приказ: сдать уцелевшие 12 «Яков» в прибывшую на фронт 256-ю НАД и убыть в 22-й ЗАП в Иваново для переучивания на «Аэрокобры». Итогом боевой деятельности младшего лейтенанта Михалёва за 1,5 месяца боёв стало представление к званию Героя Советского Союза, согласно которому за этот период он совершил 55 боевых вылетов и в 19 воздушных боях сбил лично 9 и в группе 10 самолётов противника. Вместо «Золотой Звезды», которую Василий получил только через полгода, в феврале 1944-го, его китель украсил орден Ленина.

Переучивание на американские истребители длилось 1,5 месяца. После получения самолётов в Кировабаде полк, пополненный до штатной численности лётным составом, 8 октября 1943 года приземлился на аэродроме Нижняя Ланная, чтобы принять участие в битве за Днепр. Большей частью на полк и дивизию возлагались задачи по прикрытию войск, переправ и плацдармов.

Лётчик - ас Василий Михалёв

[ Осенью 1943 года 508-й ИАП получил в Иваново «Аэрокобры» модификаций P-39N-1, N-5 и Q-5. Крупные тактические номера белого цвета намазывались кистью под трафарет в носовой части фюзеляжа, на крышках отсека вооружения. Стиль нанесения номеров, как и вид трафарета, не менялся до конца войны за исключением редких случаев. Номера 1-й эскадрильи начинались с единицы, 2-й и 3-й — соответственно, с двойки и тройки. Василий Михалёв, как комэск-3, получил самолёт с номером «30». Серийный номер самолёта, к сожалению, установить пока не удалось. 17.12.1943 года при посадке сгорел самолёт P-39Q-5 сер. № 4219893, но неизвестно, была ли это штатная машина комэска. Следует отметить, что американские серийные номера жёлтого цвета на хвостовом оперении закрашивались в полку редко, в основном — после ремонта с перекраской. ]

Сменив за неполные 3 недели несколько аэродромов, 28 октября 508-й ИАП перебазировался на аэродром Пятихатка возле городка Желтые Воды. С него пришлось действовать следующие 4 месяца, а уже на следующий день Василий провёл результативный воздушный бой на новой машине:

«У меня в Пятихатке была «Отечественная война», больше не награждали. Я иногда смотрю — ребята не замахиваются, а «Боевой», глядишь, дали. Мои подопечные, друзья — смотрю, помаленечку набирают… За 4, что ли, сбитых, положено было «Красное Знамя», а мне, как говорится, что-то тянули… Штаб — он и есть штаб…

И вот, вылетаем раз на Ингулец, река такая — переправы прикрывали. Четвёркой, я с Калининым и Стройков с Сандыгой. Вылетели. Прилетаем туда — смотрим, девятка «Хейнкелей-111», заходят вдоль реки плотным строем… Я даю команду, вышли вверх, парами разделились и пошли в атаку…

Лётчик - ас Василий Михалёв

Пошли, а на «Хейнкеле» заградительный огонь хороший, не дают близко подойти… И вот, стараешься такую змейку делать, а потом подходишь вплотную и бьёшь… Ну, и ребята — Стройков, смотрю, тоже одного ударил…

Ну, одну, вторую атаку. Смотрю — Стройков, раз — и ушёл, получил пробоину. Калинин, смотрю, то же самое… Сандыга заходит, отстрелялся, и, выходит вправо, живот подставил всей площадью, и ему влепили. Он ушёл, остался я один… А там пара «Мессеров» дежурит. Да, я «Хейнкеля» добил, заходов 5, наверное, сделал, по ведущему, я ведущего взял… Смотрю — он отстал от группы, вертикально задрался, куда-то там свалился… Я вышел из атаки, смотрю — остался один. Теперь, вижу — «Кобра» ходит, разворачивается в сторону фронта, туда, к ним… и давай по радио — «Кобра», курс, курс — развернись на столько-то градусов… Оказывается — загорелась машина, и он уже ничего не видит…

Пара «Мессеров» — на меня навалились. И вот, у меня приём такой был — подпускаю в хвост, на дистанцию огня. Отхожу со снижением с небольшим, полный газ, ухожу по прямой. Они заходят парой за мной, а я разгоняю, смотрю за ними. Потом подпустил, уже вот, на предельную дистанцию, делаю рывок — раз ! Небольшой рывок вверх, отрываюсь от них, прицел сбиваю…

И начинаю — они ко мне подтягиваются, а я от них, постепенно. Не сразу рывком, а то потеряешь скорость и свалиться можно. И так, ступенечка за ступенькой, и дотянул до того, почти до потери скорости, вот… Ну, и они то же самое, висят. И, смотрю, значит, один сваливается, второй за ним, я свою машину бросаю прямо за ним, просто бросаю. В первый момент я отстал, потом начинаю потихонечку догонять. А «Кобра» — у неё хорошая аэродинамика, она тяжеловата, а потом как разгонится, смотришь — как бы только не выскочить вперёд. И вот, я за ними, и бью одного — он сваливается, второй влево — и домой, на Знаменку ушёл, там у них аэродром был.

Теперь Сандыга. Он выпрыгнул на нашей территории, самолёт летал без него. Ну, я уж после этой свалки смотрю — «Кобра» летает… Я спрашиваю — Сандыга ? Молчит… И, главное, так вот она — летит, нос задирает, скорость теряет… Потом нос опускает, и опять набирает скорость…

Смотрю — загорелась, делает переворот, в землю, и готово. А он выпрыгнул, Сандыга. Подпалил шевелюру, да сапоги ещё кирзовые припалило… Выпрыгнул к танкистам — там танкисты были. Ну, говорит — меня схватили, давай целовать… Потом, говорит, танкисты ему — поедем на передовую, посмотреть, где упал «Хейнкель». Он на нейтральной полосе упал. В общем, они и подтвердили…

Прилетаем, и я этим, оставшимся (Калинину и Стройкову удалось посадить подбитые машины на своем аэродроме), говорю — пошли в штаб дивизии. Идём — навстречу заместитель командира дивизии Горегляд. Я его не знал, он в звании майора. Подходит — ну, что там ? — начинает… Я говорю — мне некогда, мне надо в штаб… Он — докладывайте ! Ну, докладывайте — вот, пожалуйста, провели бой… Потом, назавтра, в нашей землянке полковой Горегляд с командиром полка Зайченко, вызывают меня. Горегляд спрашивает — сколько сбил ? Я говорю — столько-то. Какие награды ? Я так, со злостью, распахнул куртку, говорю — вот мой весь иконостас ! Ну, и он это раскрутил. Послали мне на 3 «Красного Знамени», привезли один…»

Лётчик - ас Василий Михалёв

Два немецких бомбардировщика, упавших в районе населённого пункта с абсурдным названием Ново — Стародуб, были расписаны на пары Михалёв — Калинин и Стройков — Сандыга, кроме того, Михалеву записали лично сбитый «Мессер».

Читай продолжение на следующей странице
AesliB