В глубоком тылу противника действовали не только разведчики генерал-майора Н.М. Трусова, но и разведывательно-диверсионные группы «Львов» и «Юрий» разведывательного отдела штаба 4-го Украинского фронта. Они докладывали в Центр о том, что командование немецких войск в глубине полуострова тоже оборудует дополнительные рубежи обороны.
11, 12 и 13 октября «Софие» сообщила в Центр новые сведения о перебросках немецких и румынских войск через железнодорожную станцию Семь Колодезей и по шоссейной дороге.
11 октября от «Софие» в Центр поступило донесение, в котором она сообщала: «Сведения от осведомителя-полицейского: на днях весь Керченский полуостров очищается от населения, оставшихся признают партизанами. Сообщите, как действовать».
Несмотря на резко осложнившуюся обстановку в районе действий разведывательной группы, «Софие» 12 октября докладывала в Центр: «10 октября в 16.00 на Феодосию проследовал эшелон: 42 вагона, 8 зениток, 6 дальнобойных орудий и 12 автомашин» .
12 октября генерал-майор Трусов направил «Софие» радиограмму, в которой сообщал: «Сведения хорошие. Благодарим. При эвакуации постарайтесь остаться на нелегальном положении. В случае принудительного выселения используйте связи полицейского для переезда во Владиславовку или Ислам-Терек».
13 октября Алиме сообщила о том, что вновь на Феодосию проследовал горно-стрелковый батальон, 30 связистов, около 100 санитаров, строительные машины и материалы.
Полученные от «Софие» сведения в Центре были использованы для донесения командованию армии об активном укреплении противником оборонительных рубежей в районе феодосийского побережья и в Керчи.
Генерал Трусов внимательно следил за работой резидентуры «Дая», советами и рекомендациями оказывал ей помощь, старался уберечь молодого резидента от ошибок, которые в боевых условиях неминуемо привели бы к гибли группы.
Во второй половине октября в Центр от Алиме также поступали ценные сведения, которые освещали не только переброску немецких войск на северное и восточное направления, но также вскрывали дислокацию штабов немецких и румынских войск в районе действий резидентуры «Дая», расположение командных пунктов, складов боеприпасов, горюче-смазочных материалов и военной техники. Разведотдел штаба армии передавал эти сведения в штаб 210-го авиационного полка, который поддерживал действия Отдельной Приморской армии. Военные лётчики наносили бомбовые удары по местам скоплений войск противника, о которых сообщала «Софие».
Генерал-майор Трусов был доволен деятельностью резидентуры «Дая». По его указанию 5 ноября 1943 года в Разведывательном отделе штаба Отдельной Приморской армии были подготовлены представления к наградам орденом Красного Знамени резидента разведгруппы «Дая» Алиме Абденановой и радиста Ларисы Гуляченко. В представлении к награде Алиме Абденановой, в частности, отмечалось, что резидент, «работая в непосредственном расположении боевых порядков войск противника, разведала характер и систему оборонительных сооружений на Керченском полуострове, установила дислокацию и расположение частей и штабов противника в районе Семь Колодезей и в других сёлах».
Далее в представлении указывалось, что А. Абденанова «…точно ориентировала командование о направлении движения противника» в период отхода его частей, «указывала цели для бомбёжки нашей авиацией, места нахождения железнодорожных эшелонов, крупное скопление войск и техники, точно ориентируя на местности. По её данным, наша авиация неоднократно бомбила боевые порядки и скопления войск противника». И далее: «В дальнейшем, работая в тяжёлых условиях, в момент эвакуации с Керченского полуострова мирного населения, не раз, рискуя жизнью, ежедневно разведывала перевозки войск и войсковых грузов по железной дороге Керчь – Владиславовка – Феодосия – Джанкой, а также перевозки войск автотранспортом в направлениях Керчь – Феодосия, Керчь – Джанкой».
Завершали представление к награде такие слова: «Тов. Абденанова Алиме – преданная дочь Советской Родины и достойна правительственной награды ордена Красного Знамени».
Заместитель начальника штаба Отдельной Приморской армии и начальник Разведывательного отдела армии генерал-майор Н.М. Трусов утвердил это представление 13 ноября 1943 года.
Выполняя задания Центра
В конце октября 1943 года войска отдельной Приморской армии были готовы к форсированию Керченского пролива. Азовское море штормило. В таких условиях отправлять десант на побережье Керченского полуострова было рискованно. Командующий армией генерал армии Е.И. Петров, отвечавший за подготовку операции и организовывавший взаимодействие войск, 27 октября в своём штабе провёл совещание, на которое прибыли командующий Черноморским флотом вице-адмирал Л.А. Владимирский и командующий Азовской военной флотилией контр-адмирал С.Г. Горшков. По докладам морских командиров, шторм на море должен был длиться ещё трое суток. Моряки рекомендовали Е.И. Петрову начало операции перенести на первые числа ноября.
Десантная операция началась в ночь с 30 октября на 1 ноября. Командный пункт армии находился в Темрюке. Командир 56-й армии генерал К.С. Мельник и командующий Азовской флотилии контр-адмирал С.Г. Горшков доложили Военному совету армии о полной готовности войск и переправочных средств к десантной операции. Ещё раз был уточнён порядок погрузки и переброски войск первого эшелона.
Агентурная справка Разведуправления Генерального штаба Красной Армии. Май 1944 года.
Для захвата плацдарма на побеорежье Крыма первыми на полустров должны были переправиться войска 11-го гвардейского стрелкового корпуса, которым командовал генерал В.Ф. Сергацков. Через сутки планировалась высадка второго эшелона десанта, в составе которого была 32-я стрелковая дивизия полковника В.Т. Василенко.
Для отвлечения внимания противника от направления главного удара на флангах основных сил, приступавших к форсированию пролива, планировалось организовать два отвлекающих десанта. Один должен был действовать в районе мыса Тархан, на северо-восточном побережье Керченского пролива. Второй – в районе горы Опук, юго-западнее Эльтигена.
30 октября в 21.00 началась погрузка десантов на плавсредства. Вскоре они вышли в Азовское море и к полуночи должны были прибыть к противоположному берегу. Одновременно начали действовать и отвлекающие десанты.
Когда суда Азовской флотилии уже были в море, неожиданно подул сильный ветер, волнение усилилось. Вскоре шторм достиг шести баллов. Крутые волны разбросали десантные суда в разные стороны, и они стали мало управляемыми. Возникла реальная угроза срыва операции и даже возникновения больших потерь, которые могли значительно осложнить все последующие действия Отдельной Приморской армии.
Учитывая особенности неожиданно возникшей на море сложной обстановки, генерал армии Петров приказал приостановить десантную операцию и возвратить суда на исходные позиции.
Проведение основной операции прекратилось. Но отвлекающие десанты преодолели водную преграду и высадились на берег, занятый противником. Десантники захватили плацдарм в районе Эльтигена – кусочек земли длиной два километра и шириной всего восемьсот метров, но оказались без поддержки и попали в трудное положение.
Десантникам нужна была помощь, но шторм, достигший уже восьми баллов, не позволял генералу Петрову перебросить войска через пролив. Он приказал усилить действия бомбардировочной авиации, налёты которой на позиции противника сдерживали его от наращивания губительных для десантников ударов. Помогала солдатам, сражавшимся на плацдарме, и дальнобойная артиллерия.
Начальник Разведотдела штаба армии генерал-майор Трусов доложил командующему армией о том, что противник перебрасывает дополнительные силы для уничтожения эльтигенского десанта. Эти сведения стали известны из донесения, поступившего от разведчиков, которые сообщили о посещении генералом армии Э. Енеке района Багерово и проведённом там совещании с командным составом 5-го армейского корпуса. Енеке потребовал максимально усилить оборону в районе Керчи, где, по его данным, должна произойти высадка основного советского десанта.
В этот напряжённый период резидентура «Дая» тоже сообщала в Разведывательный отдел штаба Отдельной Приморской армии важные сведения.
4 ноября «Дая» докладывала: «По слухам, в Камыш-Буруне высадился десант, минимум 2000 человек. Десант не разбит. Ожидают подкрепление. По берегу Чёрного моря к востоку идёт много войск. В деревне Мескичи скопление немецких войск и много пушек».
Вечером в тот же день «Софие» ещё раз вышла в эфир и отправила в Центр две радиограммы. В одной из них резидент сообщила о том, что обстановка в Джермай-Качике, где она действует, становится опасной. Среди некоторых местных жителей стали возникать разговоры о том, что Алиме в 1942 году выехала в Краснодар и её появление в селе вызывает подозрение: не помогает ли она партизанам. Об этой тревожной новости ей сообщил полицейский Абдуракип.
Во второй радиограмме «Софие» сообщила о том, что «штаб 3-й румынской пехотной дивизии переброшен в деревню Кенигез. Дивизией командует генерал Мачулисский».
Резидент также сообщила в Центр о том, что противник произвёл «минирование отдельных участков железной дороги, население ближайших деревень мобилизовано на строительные работы, производится укрепление оборонительных рубежей на линии Арма-Эли, Семисотка, Ак-Манай».
Алиме попросила Центр прислать новое питание для радиостанции.
Пока в Центре решали, как перебросить в Джермай-Качик запасные батареи для радиостанции, резидентура «Дая» продолжала выполнять срочные задания Разведывательного отдела штаба Отдельной Приморской армии.
14 ноября 1943 года генерал-майор Трусов направил резиденту «Софие» три радиограммы. В одной из них были указания, в которых разведчикам рекомендовалось безотлагательно «принять все меры к выяснению сосредоточения войск, подготовки и состояния обороны противника в районах Палапа, Султановка, Марфовка, Чокул-Татарский, Челтамир и Бат-Кир».
Видимо, эти сведения для Разведывательного отдела штаба Отдельной Приморской армии имели важную оперативную значимость, поэтому генерал-майор Трусов прислал резиденту «Софие» дополнительные указания: «Постарайтесь послать в эти районы человека. Все данные сообщите нам срочно. При получении ценных данных сходившего маршрутника представьте нам для награждения. Постарайтесь выявить нумерацию частей».
Выполняя это задание, «Софие» направила в указанные Центром районы своих помощников, которые установили, что у населённых пунктов Челтамир и Чокул-Татарский войск противника нет. С большим трудом собранные сведения «Софие» передала в Центр 18 ноября. Она также попросила «уточнить названия пунктов Кеничи и Бат-Кир, которые здесь никому не известны».
Штаб Отдельной Приморской армии готовился к решительным наступательным действиям. Поэтому начальник Разведывательного отдела рекомендовал резиденту «Софие» «в случае быстрого подхода фронта эвакуироваться в глубь Крыма…»
Питание для радиостанции было практически на исходе. «Софие» ещё раз напомнила Центру о необходимости переброски по воздуху комплекта запасных радиодеталей.
«Шлите питание, – просила «Софие». – Район – два километра на запад от Качика. Ориентир – один мигающий костёр. Время между 23 и 24 часами. Ждём самолёт во все безоблачные ночи».
19 ноября Центр прислал «Софие» срочную радиограмму: «Принимайте груз по Вашим условиям».
Резидент, радистка и Азифе, младшая сестра Алиме, в полночь отправились в указанный район. Но принять долгожданный груз 19 ноября им не удалось. «Софие» сообщила в Центр: «Видели самолёт в указанном месте. Зажечь костры помешали окружающие условия. Ждём самолёт на тех же условиях».
Помешавшие «окружавшие условия» – посторонние люди, неожиданно оказавшиеся в ночной степи в районе, где разведчики должны были разжечь костёр и принять груз. Заметив этих подозрительных ночных странников, которые могли стать случайными свидетелями операции, Алиме от приёма груза отказалась. И груз, и разведчики могли попасть в руки немецкого патруля.
19 ноября, выйдя в эфир, «Софие» неожиданно для себя получила сообщение от генерала Трусова. Начальник разведки сообщал: «19 ноября сброшен груз на мигающий фонарь. Если груз не получили и сигналов не давали, то в этот район не выходите во избежание провала. Подыщите новый район и сообщите немедленно».
