Командир женской роты снайперов Гвардии старший лейтенант Нина Лобковская

На территории Польши.

В декабре 1944 года, после взятия Риги и освобождения Латвии, 3-ю Ударную армию перебросили на 1-й Белорусский фронт. Мы ехали в пульмановском вагоне, посредине которого стояла железная печка. На улице бушевала пурга, свирепствовали морозы, а у нас было тепло и уютно.

Приехали в Польшу в конце декабря. Части нашей армии разместились по хуторам в крестьянских домах. В одном из них поселились мы всей ротой. Нашей хозяйкой была миловидная и добрая женщина средних лет. Мы охотно называли её Паней. Первое время армия находилась в резерве 1-го Белорусского фронта. Весь личный состав упорно готовился к боям за Варшаву. Мы, снайперы после пристрелочной стрельбы, осваивали тактику «охоты» в условиях уличного боя.

Вместе с боевой учёбой велась большая воспитательная работа. Ведь наша армия уже находилась за пределами Родины. Нас окружали не советские, родные нам люди, а люди, говорящие на мало понятном языке, смотрящие на нас как с надеждой, так и настороженно и с опаской. В роту приезжали офицеры из политотдела армии, особенно часто бывал майор С. В. Игнатов. Он привозил газеты и письма, которые получали через штаб армии. В лекциях и беседах они разъясняли, как важно показать польскому народу, что мы пришли к ним не как завоеватели, а как друзья, и призывали высоко нести честь советского воина, воина-освободителя.

Надо сказать, что за время пребывания в Польше между нами — советскими воинами и местным населением установились дружеские отношения. Помню, как наша хозяйка охотно предлагала свою картошку, молоко и другие продукты, а мы делились с ней своим солдатским пайком. Она относилась к нам душевно. Старалась получше натопить печь, получше заправить керосиновую лампу, побольше принести пахучего сена, чтобы нам мягче спалось на полу.

Ночью 17 января 1945 года Войско Польское и 3-я Ударная армия, преследуя отступающего врага, вошли в Варшаву. Отступая, фашистские изверги разграбили, разрушили город и подожгли всё, что могло гореть. Было ещё темно, когда наша часть вошла на улицы Варшавы. Весь город был объят дымом и пламенем. Огромные многоэтажные дома стояли с чёрными, зловеще зияющими квадратами окон, обуглившиеся и разрушенные. Всюду валялись груды кирпича, камней, не догоревшие в огне книги, различные предметы быта. Мы шли молча, подавленные, осматриваясь по сторонам, и тяжело вздыхали. Все думали об одном: в такие же руины фашисты превратили многие наши города. Местных жителей не было видно. Город казался вымершим. Мы долго шагали по горящим и разрушенным улицам.

Наконец, вышли на окраину города, на широкую шоссейную дорогу. Стало уже светать, когда встретили первых варшавян. Это были уставшие и измождённые люди. На колясках, телегах они везли детей и пожитки, возвращаясь из соседних деревень в родной город. Трудно забыть огромную радость варшавян, которую они проявляли при виде нас, воинов Советской Армии. Это подняло нам настроение и придало силы. Стройная колонна чётко шагающих во главе колонны и поющих девушек со снайперскими винтовками на плече вызывала удивление и восторг варшавян. Многие бежали за нами, стараясь пожать нам руки или просто дотронуться до нас, и вслед нам кричали: «Добре пани», «Спасибо за свободу».

После Варшавы Красная Армия неотступно преследовала отступающего врага. Чувствовалось наше преимущество перед ним. В воздухе господствовала советская авиация. Впереди двигались танковые и механизированные соединения. Труднее всего было царице полей — пехоте. Чтобы не отстать от штурмующих частей, нам пришлось в течение 2-х недель каждый день совершать ускоренные переходы по 50-55 километров. Это было для нас тяжёлое испытание. Шли по асфальту днём и ночью при полной боевой выкладке. Особенно трудно было в первые дни. Ноги так разбивали и натирали, что они превращались в сплошные нарывы, а, когда достигали пункта отдыха, то валились спать в одежде и обуви. Ноги так отекали, что снять сапоги и натянуть их обратно было невозможно. Казалось, сил больше нет. Но через несколько часов отдыха, с новыми силами, преодолевая страшную боль в ногах, начинали новый, не менее трудный переход. Молодость всё преодолевала. Так за 2 недели стремительного марша протопали по Померании более 400 километров.

Вот и Германия!

Границу фашисткой Германии войска 1-го Белорусского фронта перешли 29 января 1945 года. На границе рядом с указателем на Берлин был установлен огромный плакат, на котором большой мозолистой рукой указывалось — «Вот оно, проклятое фашистское логово!» Это был незабываемый день. Советские воины радостно обнимались и, выражая свой гнев и ненависть к стране-агрессору, топтали, плевали и растирали солдатскими сапогами проклятую землю, взлелеявшую фашизм. Девчата обнимались и, целуя друг друга, плакали от радости. Все мы были счастливы от того, что довелось дожить до этого долгожданного и выстраданного дня, чтобы бить врага на его территории.

Первое время, беря один населённый пункт за другим, мы не встречали ни одного немца, ни старого, ни малого. Запуганное геббельсовской пропагандой население бежало в глубь страны. Размещаясь на отдых в населённых пунктах, мы интересовались буквально всем. Дома, как правило, добротные, благоустроенные. Особенно восхищала нас первое время немецкая кухня. Всё блестит белизной, кухонная утварь сделана изящно, каждая вещь знает своё место. Порядок идеальный. Во всём чувствовались благополучие и достаток. Но вскоре немецкая пунктуальность и аккуратность нас уже не восхищала, а раздражала. Особенно после того, как мы стали встречать в особняках советские вещи. На многих вещах этикетки разных стран. Красивые вазы, бокалы, рюмки и другие хрустальные изделия с этикетками Франции, Чехословакии, Советского Союза и других стран, заключённые в стеклянные горки и зеркальные шкафы, сверкали всеми цветами радуги и как бы кричали: «Нас украли там-то, освободите…»

Многие солдаты от ненависти за страдания, принесённые нашему народу гитлеровцами, не могли спокойно видеть эти благополучия, в зеркально-полированном блеске им мерещилось обугленные, дымящиеся развалины родного дома, родного города и трупы людей. И случалось так, что сердце солдата не выдерживало и, входя в такие особняки, он «расписывался» автоматной очередью на зеркале или полированном шкафу. Но вскоре в результате большой разъяснительной работы советский воин понял, что не вещи и даже не немецкий народ виноват в его бедах, а гитлеровская фашистская партия и её армия. Ненависть и гнев надо направить на эту партию и военную машину, чтобы разбить и уничтожить её. И советские воины беспощадно громили гитлеровцев, всё сильнее сужая кольцо вокруг Берлина.

Идя по Германии, мы встречали тысячи измученных, изнурённых узников, освобожденных нашими войсками из фашистских концентрационных лагерей. Среди них были советские люди, поляки, австрийцы, немцы, евреи, итальянцы, французы и многие другие национальности. Помню группу французов, которые, запрягшись в повозки, где лежали больные, ослабленные товарищи, тянули её, а сзади повозки пожилой француз, привязав к ней свои скромные пожитки, держался за неё и, напрягая последние силы, шёл к себе на родину, домой, с трёхцветным маленьким флажком, прикрепив его к рубашке.

Нас восхищало, что измученные и изнурённые войной люди несли многоцветные маленькие флажки своих стран. Были огромны тот восторг и благодарность, с которыми встречали нас люди Европы как представителей великой державы и Красной Армии, которая победила фашизм и освободила народы мира от его ига. Да, мы были счастливы видеть это и переживать эти минуты радости.

В феврале 1945 года в нашей роте произошло изменение: командир капитан Черемных был переведён в другую часть, а меня назначили командиром роты.

В марте 1945 года во время боёв в районе города Драмбурга (север Германии) на стыке нашей армии и Войска Польского крупному соединению гитлеровцев удалось прорваться из кольца окружения. Противник пробивался на соединение с главными силами по лесистой местности в направлении важной шоссейной дороги, угрожая тылам нашей армии. Для ликвидации врага были брошены резервные части, а также наша рота снайперов.

Командир женской роты снайперов Гвардии старший лейтенант Нина Лобковская
6 марта 1945 года начальник штаба 3-й Ударной армии генерал-майор М. Ф. Букштынович вызвал меня, подвёл к карте и поставил задачу: «В таком-то районе между двумя населёнными пунктами охранять шоссейную дорогу и не дать прорвавшемуся противнику пересечь её». Это был первое, необычное для нашей роты, самостоятельное задание оборонять участок автотрассы на протяжении 1,5-2 километров. Нам выделили 2 грузовые машины с водителями, несколько ящиков гранат, комплект патронов, 3 автомата и один ручной пулемёт. Выехали к месту назначения в 4 часа дня. Шёл крупными хлопьями снег, покрывая поля белой скатертью.

Какова же была наша радость, когда узнали, что среди пленных адъютант командира прорвавшейся дивизии. Этому офицеру было дано задание прорвать оборону и открыть путь для прохода остатков дивизии. Пленные показали, что несколько сот немцев во главе с командиром находятся в лесу и ждут сигнала. Противник сделал ещё несколько попыток, чтобы прорваться, но везде встречал решительный отпор. Быстрая переброска снайперов на автомашине туда, где завязывался бой, создавала впечатление, что автостраду обороняет целая воинская часть.

Конечно, мысль о том, что большак охраняют девчата, им и в голову не могла прийти. При выполнении этого задания снайперы не растерялись, проявили стойкость и выдержку. Так, младший лейтенант Катя Жибовская — командир 2-го взвода, сержант Полина Школьник, Маша Галиева, Полина Фёдорова, Дуся Федулова, отбив приближавшегося противника, взяли в плен 7 фрицев. Раскрасневшаяся и взволнованная Юля Новикова рассказывала: «Лежу в канаве, притаилась. Вижу, ползёт паршивый гад прямо на меня. Я его подпускаю поближе. Стрелять боюсь в темноте, как бы не промахнуться. Решила прикладом ударить его по голове. А когда оглушила, кричу: «Хенде хох!» Смотрю — шевелится, вставая, бормочет: «Гитлер капут», — и поднимает руку с белой бумажкой. Это была листовка, призывающая немцев к сложению оружия и капитуляции. Такие листовки раскидывались с наших самолётов, и фрицы знали, что она была своеобразным пропуском для сдачи в плен.

Вот так Юля Новикова и её подруги взяли в плен 7 солдат. Всего в эту ночь нами было взято в плен 27 фрицев. Пленных отвозили в штаб небольшими группами. Перед отправкой требовали, чтобы снимали ремни с брюк и руками их поддерживали. А в штабе для безопасности этими ремнями связывали им руки спереди и сажали на пол вдоль стены. Получив решительный отпор на нашем участке, прорвавшаяся часть противника ушла вглубь и лесами прошла дальше в полосу действия Войска Польского.

Так рота снайперов выполнила самостоятельное задание. На следующий день 7 марта за нами пришли грузовики, и мы, радостные и довольные, с чувством выполненного долга все живые и весёлые с песней вернулись в штаб армии.

Битва за Берлин.

Во второй половине марта 1945 года 3-я Ударная армия готовилась к решительному штурму Берлина. В её состав вливались новые воинские части, боевая техника и вооружение. Для участия в прорыве берлинской обороны прибыла прожекторная часть, состоявшая из механиков и девушек-прожектористок. Им не приходилось участвовать в боевых операциях по взаимодействию с пехотой. Поэтому командование прикомандировало к ним роту снайперов, чтобы девушки-снайперы помогли личному составу части своим боевым опытом обеспечить бесперебойную работу прожекторов в момент прорыва.

Две недели снайперы изучали устройство прожекторов. В ночь на 15 апреля с наступлением сумерек прожектористы выдвинули на передний план прожекторы и машины в заранее подготовленные укрытия, снайперы помогли их замаскировать. На переднем крае стояла напряжённая тишина. На лицах улыбки и радостное волнение.

Но немцы, заметив движение на переднем крае, начали беглый артиллерийский и миномётный обстрел. Один снаряд попал в автомашину, дающий ток для прожектора. Клубы чёрного дыма и пыли поднялись вверх. Обстрел продолжался. Снаряды ложились вокруг горящей машины, пламя уже подбиралось к мотору и грозило выводом из строя прожекторной установки.

Прожектористы подрастерялись. «Потушить огонь!» — дала я команду Гвардии лейтенанту Артамоновой. Она и два снайпера, выскочив из укрытия, подбежали к машине и под непрекращающимся обстрелом быстрыми движениями стали забрасывать огонь песком. Смелые и решительные действия снайперов подбодрили прожектористов. Они присоединились к снайперам, и через несколько минут огонь был потушен. К вечеру механиками прожекторов машина была отремонтирована и смогла дать ток прожектору.

16 апреля, с наступлением темноты, на позиции двинулись «катюши» и пушки. В эту ночь никто не смыкал глаз. Все ждали начала сражения. Ровно в 3 часа в небо взвились сигнальные ракеты. Гул нескольких тысяч орудий всколыхнул небо. Небо ярко озарилось вспышками тысяч выстрелов. Ровно 30 минут артподготовка невиданной силы сокрушала позиции противника. Потом в небо врезался огненный луч прожектора — это был сигнал прекратить артподготовку и подготовиться к атаке танкам и пехоте. В эту же минуту 20 прожекторов на участке действий 3-й Ударной армии, а по всему фронту наступления 143 прожектора, направили мощные световые «кинжалы» на позиции врага.

Вслед за танками с криками «Ура!» ринулась вперёд пехота. Ошеломлённые мощью артподготовки и ослеплённые светом прожекторов, гитлеровцы не могли вести прицельный огонь. Оправившись от первого удара, они открыли по светящимся установкам стрельбу из дальнобойных орудий. Один из снарядов разорвался и, опрокинув установку, ранил прожектористку. Ей на помощь подбежала снайпер Гвардии сержант Власова, наш комсорг, включила прожектор и направила луч в сторону противника. В другом месте снаряд попал в машину и перебил провод. Прожектор потух. Снайперы старшина Аня Вострухина и сержант Маша Логунова помогли механику-прожектористу быстро найти разрыв и дать ток прожектору.

После прорыва Одерской линии обороны 3-я Ударная армия стремительно, преодолевая сопротивление противника, с боями продвигалась к Берлину. Роту снайперов отвели с боевых позиций и поручили ей охрану штаба армии.

Настал долгожданный и выстраданный День Победы. Весть о капитуляции гитлеровцев получили в ночь на 8 мая. В эту ночь мы со старшиной Аней Вострухиной проверяли посты. Вдруг из дома начальника связи выбежал радостный офицер и во весь голос закричал: «Победа! Победа!» Мгновенно весть, несмотря на ночь, облетела дома. Люди со слезами радости обнимались, целовались, поздравляя друг друга. А того, кто первым приносил эту весть, подхватывали десятки рук и качали с возгласами: «Ура! Ура! Победа!».

Читай продолжение на следующей странице
AesliB