Главный ракетчик Российской империи

Когда журнал «Наш современник» попросил меня написать краткий очерк о Константинове, найти о нём хоть какие-то сведения оказалось делом нелёгким. Тогда я набрёл лишь на одну тоненькую книжицу рисунков его изобретений и по крупицам стал собирать о нем краткие сведения в старых военных журналах.

Очерк в итоге был всё-таки написан и вошёл в мою книгу «Выход в небо» – о людях, верных своему предназначению. И тут случилось удивительное — когда я представлял ее во время одной из литературных встреч со старшеклассниками московской школы № 1464, оказалось, что в школьном музее есть материалы о моем герое, и даже — генеалогическое древо его рода. Бывают же такие сближенья! Более того, выяснилось, что в музей школы заглядывал прямой потомок Константинова Владимир Фредович Вебер (рядом с ней была улица имени его предка). Позже я и сам встретился с инженером Вебером.

Почему же на долгое время имя Константинова было предано забвению и даже выдающиеся ученые, работавшие в области ракетной и космической науки, не вспоминали о нем?

Только теперь стало понятно, что все дело в его «неправильной» родословной. Еще бы: Константинов был незаконнорожденным сыном цесаревича Константина Павловича Романова!

Детей цесаревича Констанцию и Константина в те времена считали воспитанниками (приёмными детьми) князя Ивана Александровича Голицына, адъютанта великого князя. Именно по этой причине у них впоследствии изменилось отчество.

Тем не менее, будущий ракетчик воспитывался при царском дворе. Гувернёром 11-летнего мальчика был немец Гельвиг, выпускник Лейпцигского университета.

Надо сказать, что великий князь, увлеченный военным делом, весьма живо интересовался боевыми ракетами и придавал особое значение развитию этого эффективного оружия. Так что отнюдь не случайно побочный сын цесаревича, который считал развитие ракетного дела в России своей личной заслугой и средств на это не жалел, стал в итоге ракетчиком.

Главный ракетчик Российской империи

Адъютантом цесаревича в Военной канцелярии его высочества в звании камергера двора, как уже говорилось, состоял князь И.А. Голицын (1783–1852). Представитель древнего рода любил широко пожить и промотал несколько состояний. В Бельведерском дворце он был известен своими чудачествами. Будучи когда-то в Париже в качестве адъютанта великого князя, Голицын познакомил Константина Павловича с актрисой Кларой-Анной. Прелестное личико и пленительный голос молодой актрисы так обворожил и цесаревича, что он на глазах у всех пожал ей руку. Из театра Клара-Анна попала в парижское окружение великого князя, став еще одной его фавориткой. А потом стала матерью будущего ракетчика. Александр I выказал брату неудовольствие его похождениями, компрометирующими царскую фамилию, и решил удалить его из столицы, назначив главнокомандующим армией вновь образованного Царства Польского в составе Российской империи. И команду над войском в Польше принял Константин Павлович.

Цесаревич искренне хотел примирить поляков и русских – а его не могли терпеть ни те, ни другие.

Императорская фамилия, естественно, не хотела выносить сор из избы. Поэтому в оборот была пущена легенда о происхождении Константина, согласно которой он являлся сыном купца второй гильдии Санкт-Петербургской губернии. Эту легенду и я поместил в своем очерке.

В действительности, отцом Константинова был великий князь, цесаревич Константин Павлович Романов, а матерью – французская актриса Клара-Анна де Лоран. При рождении, по обычаю, мальчик был наречён Константином Константиновичем Константиновым. А Ивану Голицыну велено было обеспечить воспитание и образование детей, рожденных Лоран – Констанции и Константина.

Император Александр издал манифест, в котором было сказано: «Если какое-либо лицо из императорской фамилии, вступив в брачный союз с лицом, не имеющим принадлежность ни к какому царствующему или владетельному дому, рождаемые от такого брака дети не имеют права на наследование престола». И Константин Павлович подписал отречение от престола и передачу его Николаю.

Положение Клары-Анны де Лоран стало еще более затруднительным: ее дети не были признаны императорской фамилией. Она скромно проживала в одной из резиденций, выбранных самим великим князем, – в Лазенках. Константин Павлович, по совету императора, устранился от свиданий с нею. Единственным ее утешением оставался один из варшавских театров, где она продолжала играть под театральным псевдонимом Констанс. Детей же, рожденных ею, – Константина и Констанцию записали воспитанниками князя И.А. Голицына.

Клара-Анна позаботилась о музыкальном образовании Констанции, у которой обнаружились прекрасный голос и музыкальные способности. Ее определили в консерваторию.

Образованием Константина занимался сам отец: с малых лет Константин Павлович прививал маленькому Косте любовь к военной службе, выезжая со своими детьми на смотры Измайловского и Литовского полков, расквартированных в окрестностях Варшавы.

К своим сыновьям великий князь относился очень строго и требовательно.

Княгиня Лович часто приглашала во дворец своего юного соотечественника – Фредерика Шопена, будущего великого композитора. В то время Фредерик жил в Казимировом дворце. Он своей игрой на фортепиано мог усмирять вспышки неуравновешенного характера цесаревича. В возрасте 10 лет Шопен сочинил марш и посвятил его цесаревичу. Фредерик давал уроки музыки Константину и музицировал с юной кареглазой Констанцией. Шопен посвятил Констанции свой знаменитый Второй фортепьянный концерт. Между ними вспыхнула любовь, но их быстро разлучили.

Констанция Константинова к тому времени стала очаровательной девушкой, на нее засматривались многие молодые люди из окружения цесаревича. Одним из таких офицеров был поручик А.Ф. Лишин. Благодаря князю Голицыну он познакомился на светском балу у графини Клары-Анны де Лоран с его приемной дочерью Констанцией. А великий князь дал письменное согласие на их брак. Венчание состоялось в варшавской русской церкви на Подвале. Так пятнадцатилетняя Констанция стала Лишиной.

Ветвь Лишиных – из Черниговской губернии, 550 лет этот род был известен на Украине. Лишины всегда были принципиальные, суровые и непреклонные люди. После присоединения Украины к России они служили преимущественно в армии и занимали довольно высокие посты.

Лучшие качества Лишина проявились во время Польского восстания 1830-1831 гг. Один из бунтовщиков с пистолетом в руках требовал, чтобы Лишин сделал предложение кантонистам вступить в польское войско. Но получил решительный отказ поручика лейб-гвардии Литовского полка… Его жена чуть позже бесстрашно отстраняла от себя штыки охранников, требуя разрешить ей свидание с плененным мужем.

А Константинов чуть не погиб во время восстания. В Брюлевском дворце, во время нашествия инсургентов, ищущих цесаревича Константина Павловича для расправы, князь И.А. Голицын спрятал графиню де Лоран и малолетнего Константина от разъяренной толпы в укромном месте под широкой лестницей. А потом, под охраной кавалеристов, успешно вывел их из дворца.

Между тем, Константин Павлович просил де Лоран тайно проникнуть в Бельведерский дворец и изъять документы, хранившиеся в одной из шкатулок в его кабинете. Констанс выполнила просьбу близкого ей человека: взглянув на содержимое указанной ей шкатулки, она поняла, почему именно ей была поручена эта опасная миссия – среди документов (завещания Петра Великого и многих других очень важных секретных бумаг) хранился, в том числе, и проект конституции, которую Александр I подготовил для Российской империи, но не решился обнародовать. Текст конституции, названный императором Грамотой, был изложен на французском языке, родном для де Лоран. Эти документы после смерти Александра I были переданы Константину Павловичу на хранение как наследнику престола, но они не должны были попасть в руки восставших.

Во время того восстания Константин Павлович Романов направился из Польши в Россию, но по пути заболел холерой и умер в Витебске.

После кончины благодетеля Лишин был ободрён вниманием его высочества Михаила Павловича и переведен на службу в Санкт-Петербург в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров (впоследствии Николаевское кавалерийское училище).

Но вернемся к Константинову. Князь Голицын вместе с 13-летним Константином и де Лоран обосновались в Петербурге.

В 1834 г., исполняя волю покойного Константина Павловича Романова, князь Голицын определил 15-летнего Константина юнкером в Михайловское артиллерийское училище. Здесь, во время учебы, и проявился его интерес к ракетному делу.

Ракеты в России появились уже в начале XVII в. В 1607 году в Москве была издана книга дьяка посольского приказа Онисима Михайловича Радишевского «Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки». В 1680 г. в Москве образовано «Ракетное заведение», где изготавливали фейерверочные и сигнальные ракеты. Сам Петр I занимался «зелейным делом», и по его заданию и разработкам в Ракетном заведении в 1707 г. изготовили сигнальную ракету, способную подниматься на высоту до одного километра. В библиотеке Петра I имелась книга Иосифа Беклера «Потешные огни» (1660 г.) с описанием ракет для фейерверков и чертежами ракет, состоявших из двух частей.

Чтение этих книг воспаляло воображение будущего ракетчика Константинова. Он знал об успехах отечественных ракетчиков таких, как М.В. Данилов, А.П. Демидов, Ф.С. Челеев, П.И. Шувалов, А.И. Картомазов. Последний преподнес цесаревичу Константину Павловичу в письменном виде изобретенный им «секрет состава» своих ракет с копиями принадлежностей для их изготовления.

Особенно Константинова интересовал ракетчик, герой Отечественной войны 1812 года полковник Александр Дмитриевич Засядко, поставивший перед собой задачу – раскрыть секреты так называемых конгревовых ракет. Но на это требовались большие средства. Тогда он продал свою часть отчего наследства и на вырученные деньги приобрел оборудование и материалы для проведения своих исследований. Засядко принялся за совершенствование конструкции ракет, их производства, пусковых станков и выработку рекомендаций по применению нового оружия. В частности, высказал весьма оригинальную идею, которая была воплощена в России. Он предложил «возить одни только железные листы для изготовления ракетных гильз, а ракеты изготовлять по мере надобности, таким образом, предотвращая готовые ракеты от порчи при дальней перевозке». Александр I был доволен инициативой изобретателя и его бескорыстием, сказав: «Слава Богу, есть офицеры, которые служат из одной только чести!». А Константин Павлович с большим интересом наблюдал за опытными стрельбами ракет А.И. Картмазова и А.Д. Засядко, которые в 1817 г. специально для него устроил великий князь Михаил Павлович. Ракеты и результаты демонстрационных отстрелов были одобрены великим князем, и этот вид оружия был введен в арсенал русской армии.

В 1838 г. Константинов был назначен командующим Школой мастеров порохового и селитряного дел (ныне Пиротехническая школа). Затем в 1840 г. командирован на четыре года за границу «для собрания полезных сведений, до артиллерии относящихся».

Он тщательно изучал опыт зарубежных ракетчиков. Ему было известно про малоуспешные опыты во Франции по созданию боевых (зажигательных) ракет, проводимые пиротехниками Клодом Руджиери, Филиппом Бельером и капитаном артиллерии Морисом Шевалье и другими инженерами. Большего успеха добился только английский конструктор полковник Уильям Конгрев (1772–1828). Проводя эксперименты с ракетами, Конгрев сформировал некоторые основы теории проектирования и производства пороховых ракет, включающей технологию поддержания устойчивого процесса горения топлива и методику использования хвостовых стабилизаторов для управления ее полетом. В знак признания его заслуг европейские боевые ракеты назвали «конгревовы», а сам он стал генералом.

Зарубежный опыт подогревал изобретательские способности русского ракетчика. Он побывал во многих странах Европы: в Австро-Венгрии, Англии, Бельгии, Голландии, Пруссии, Франции.

К этому времени Константинов изобрел электробаллистический прибор (это первое его изобретение). Потом в 1844 г. предложил также прицел для навесной стрельбы из гладких орудий. После возвращения в Россию испытал свою установку для измерения скорости артиллерийского снаряда.

Будучи в Австрии, он решил встретиться с видным специалистом по ракетной технике, шведом, генерал-майором бароном Винценсом фон Аугустином, начальником австрийского корпуса ракетчиков и лаборатористов. На ракетном поле до смотра Константинов рассказал ему о своем ракетном баллистическом маятнике. Аугустин заметил при этом, что Константинов «начал с того, чем ему, Аугустину, следовало бы кончить», признав тем самым высокую одаренность молодого изобретателя.

Баллистический маятник был предназначен для измерения тяги порохового двигателя, что позволило Константинову исследовать влияние формы и конструкции ракеты на её баллистические свойства, заложив научные основы расчёта и проектирования ракет. Фактически методика исследования внутрибаллистических характеристик ракетных двигателей с помощью маятника Константинова – прообраз современных огневых испытаний! В течение многих лет маятник Константинова оставался наиболее совершенным инструментом исследования тяговых параметров ракетного двигателя. Его принцип и конструктивная схема использовались через 100 лет в Институте физической химии АН СССР при исследовании удельного импульса тяги создаваемых в конце 40-х годов ХХ в. российских ракетных двигателей на твердом топливе.

Электробаллистическая установка и ракетный маятник позволили Константинову стать предтечей выдающегося создателя трудов по теории ракет и космической техники К.Э. Циолковского.

В 1850 г. высочайшим приказом полковник Константинов был назначен командиром старейшего Петербургского ракетного заведения, первого в России промышленного предприятия по производству боевых ракет. Одним из направлений его деятельности стало совершенствование производства, прежде всего улучшение технологии и безопасности изготовления боевых ракет.

Константинов был ревнителем ракетного вооружения кораблей. И сделал много для их применения во флоте. Так, он опубликовал в «Морском сборнике» работу, в которой анализировались все предложения, связанные с подводным плаванием. В ней он по достоинству оценил предложения известного русского инженера генерал-адъютанта К.А. Шильдера, применившего боевые ракеты на первой в мире металлической подводной лодке.

Читай продолжение на следующей странице
AesliB