Кто из Рязанцев не бывал на Ореховом озере ? Наверно, нет таких. А ребята с весны до осени сидят с удочками на его берегах. И это с давних пор. Только до войны не ходил к озеру троллейбус и не было рядом с ним лесопарка. На велосипедах, а чаще всего пешком, вперегонки бегали к озеру подростки. Вместе со своими сверстниками из 2-й семилетней школы любил ходить на рыбалку и Николай Стройков.
Он часто ложился в цветущие травы и подолгу смотрел на серебристую ленту Оки, на далёкий голубой горизонт, плывущий где — то за Полянами, над синей каймой Солотчинского бора. Николай часто прикладывал к уху ладони и чутко прислушивался к тихому шёпоту трав, как будто хотел, чтобы они рассказали ему про ту жизнь, которая скрыта за голубым горизонтом. Эта таинственная даль так и манила к себе, звала к неизведанному…
Была у Николая и вторая страсть — любовь к машине, к технике. В детстве ещё так и тянуло его что — то смастерить. А когда окончил семилетку, не задумываясь пошёл слесарем сначала в совхоз «Искра», а затем на «Рязсельмаш». Видимо, по наследству перешла к Николаю любовь к труду. Перешла от отца, Василия Стройкова, одного из первых рязанских трактористов, который более полувека не расставался с машиной.
Но как бы ни был влюблён парнишка в технику, а голубой горизонт всё более властно звал к себе. И случилось так, что через некоторое время Стройкова призвали в армию, в авиационный полк…
— Ох и настырный же ты, парень ! — часто говорили Стройкову в полку. — Ведь пилотом надо родиться, а ты немного мешковат. Уж лучше води машину на земле…
А ему очень хотелось летать. Он приходил к механикам и по «косточкам» изучал детали самолёта. Сначала одну, затем вторую. И так весь предвоенный год. А в 1941-м, когда Подмосковье стало опоясываться колючей проволокой, противотанковыми рвами и надолбами, Стройков был зачислен курсантом военно — авиационной школы пилотов…
Южный степной аэродром шумел, как улей. Первые дни Николай занимался в небольшой группе таких же, как и он, пока ещё «безлошадных» лётчиков, хотя материальную часть самолёта и знал хорошо. Он часто с завистью провожал краснозвёздных «Яков» с аэродрома и, возвратясь в своеобразный полевой класс, садился за учебники. Находил Николай время, чтобы побыть на стоянке самолётов, поработать с механиком, потренироваться в кабине истребителя. Иногда с большим трудом он упрашивал механика снять с элеронов струбцины и, действуя ручкой, педалями и сектором газа, представлял себя в воздухе, «вживался» в машину.
С большим вниманием слушал Стройков скупые рассказы инструкторов о тактике воздушного боя. А уже в те дни среди лётчиков — истребителей жила рождённая в боях формула воздушного боя: «Высота — скорость — маневр — огонь…»
После окончания военной авиационной школы лётчиков, Николай начал службу в 508-м истребительном авиационном полку ( 205-я истребительная авиационная дивизия ), находившемся с марта до мая 1943 года на переформировании в распоряжении Резерва Главного Командования.
…Первомай 1943 года Николай Стройков встретил в форме младшего лейтенанта, со значком лётчика на груди. В аттестате выпускника было скупо написано: «Отлично летает, материальную часть знает на «отлично». А сколько за этими короткими фразами скрывалось бессонных ночей и жаркой работы до седьмого пота !
Мечта сбылась. Простой слесарь с «Рязсельмаша» стал военным лётчиком. Голубой горизонт приблизился. С 16 мая 1943 года он принял участие в боевых действиях. До 17 июля 1943 года, летая на Як-7Б, сражался на Воронежском фронте. Молодой лётчик проявил себя отважным и талантливым истребителем уже в первых воздушных боях. 8 июня 1943 года одержал первую воздушную победу, лично сбив истребитель врага.
Вскоре информация о молодом лётчике стала появляться в центральных газетах. Так, в газете «Красная Звезда» № 122 от 26 мая 1943 года была опубликована такая заметка:
«На днях на одном участке фронта произошёл крупный бой с фашистскими самолётами. 27 «Юнкерсов-88» в сопровождении 5 «Мессершмиттов-109», прячась в густых облаках, шли на бомбёжку нашего аэродрома. Враг пытался застать врасплох советских лётчиков и нанести им внезапный удар, но безуспешно. Наши лётчики своевременно поднялись с аэродрома, навстречу немцам.
Восьмёрка истребителей ушла в облака. Вскоре она столкнулась с вражескими самолётами. Вслед за этой восьмёркой в воздух поднялось ещё несколько пар наших истребителей. В облаках и под облаками сразу завязался ряд воздушных боёв. «Юнкерсы», потеряв цель, начали сбрасывать бомбы, куда попало, пытаясь уйти от преследования. Наши лётчики настигали их и прошивали пулемётными очередями.
Большую настойчивость и волю к победе проявил в этой схватке младший лейтенант Михалёв, который вместе с другими лётчиками сделал свой первый боевой вылет и принял боевое крещение. Преследуя «Юнкерс», Михалёв всё время вёл огонь короткими прицельными очередями из пушки и пулемётов. Ему удалось убить вражеского стрелка и запалить левый мотор «Юнкерса». Скорость вражеского самолёта уменьшилась, но тут у нашего лётчика кончились боеприпасы. Тогда Михалёв, чтобы не упустить немца, решил пойти на таран. Он зашёл с хвоста, рубанул винтом своего «Яка» по стабилизатору «Юнкерса» и отвалил в сторону. Немец резко пошёл к земле. Михалёв благополучно посадил свою машину.
Вражеские экипажи, стараясь уйти, спасались в облаках, но наши молодые лётчики ловили в просветах облаков немецкие самолёты и навязывали им бой. Стремительно ринулись в лобовую атаку на «Юнкерс» старший сержант Свистунов и младший лейтенант Стройков. Немец свернул влево и нырнул в облака, но Свистунов сумел пристроиться ему в хвост и длинной пулемётной очередью сбил его. Самолёт врага запылал и вскоре врезался в землю. Мужественно дрались также лётчики, принимавшие боевое крещение, старший сержант Скоблов, сержант Харченко и другие. Шесть «Юнкерсов-88» и один «Мессершмитт-109″ сбили наши молодые лётчики в этом бою, показав на деле свою хорошую выучку, упорство и отвагу».
Жестокая битва на Курской дуге была в самом разгаре. В районе Томаровка — Белгород молодой лётчик Николай Стройков получил первое боевое крещение в составе 508-го истребительного авиационного полка. О своём первом бое он рассказывал отцу частенько и всегда в конце рассказа добавлял: «Ну и зелёные же мы были в первых боях ! В классе было совсем легко разбирать воздушный бой, а как столкнулись с противником в первый раз, так и все формулы забыли».
…А было это так. Рассветная голубовато — серая дымка ещё плыла над аэродромом, спрятавшимся меж зеленокудрыми перелесками, опалёнными войной, а краснозвёздные «Яки» один за другим взмывали к облакам и ложились курсом на запад. Шли парами туда, где уже закипал бой. Николай Стройков шёл в третьей паре. Он был ведомым, а быть им не так — то просто. Николай ещё в училище знал, что ведомый — это надёжный щит ведущего и что лётчик, исполняющий обязанности ведомого, должен быть смелым, зорким и находчивым, готовым в любой момент на самопожертвование. Но это по теории, а как вести себя на практике, да ещё в бою ?
Под плоскостями «Яков» земля казалась морем с бушующими волнами взрывов. Рассматривать её было некогда. Николай внимательно следил за машиной командира, тщательно наблюдал за передней полусферой и беспрерывно бросал взгляд вверх, вправо, назад. Одна и та же мысль неотступно стучала в мозгу: осмотрительность, осмотрительность…
Одним из первых он заметил па горизонте маленькие точки, так похожие на клин журавлей, еле заметный в небе. Слева по курсу, ниже редких кучевых облаков, шли к полю боя вражеские «Лаптёжники» ( так были окрещены немецкие пикирующие бомбардировщики Ju-87 за шасси, похожие на лапти ). Наши «Яки» устремились на перехват вражеских машин, чтобы не дать им возможности сбросить смертоносный груз на наши войска. Когда расстояние между самолётами сократилось до 2 — 3 км, Стройков услышал в наушники шлемофона:
— Атакую головного, Коля, прикрой меня !.. Прикрой меня !..
— Есть ! Я понял вас, я понял вас ! — скороговоркой выпалил Стройков и в тот же миг увидел, как из — за облаков вывалились два «Мессера», пикируя на ведущего.
Николай резко взял ручку на себя. Машина рванулась вверх, а затем перешла в левый вираж и устремилась на «Мессера», идущего первым.
Словно молния, сверкнула мысль: «Встречно — пересекающийся курс. Стрелять нельзя. Только таран…»
«Мессер», увлекшись атакой, оголтело нёсся на ведущего и, казалось, вот — вот возьмёт его в перекрестие, и тогда…
