Вот что вспоминает о Александре Васильевиче Лобанове его бывший ведомый, полковник запаса Д. А. Алексеев:
«О Лобанове, как о человеке, лётчике и командире, я очень высокого мнения и, считаю — это настоящий Герой. Он воевал всю войну, от начала и до конца, был контужен. Сбил 26 самолётов и поверьте, все эти 26 «настоящие», без всякой «подделки». Щепетилен в этом вопросе был невероятно. Он помнил обстоятельства сбития каждого и мне часто рассказывал, притом с такими подробностями и деталями, которые придумать невозможно. И мы в его присутствии приврать боялись.
Лобанов был лётчиком невероятной смелости, ничего не боялся. Он был настоящим мастером воздушного боя и выводил меня, ещё «зелёного» пилота, из таких передряг, за что я до сих пор ему благодарен. Прямо скажу, спасал.
Лобанов был очень расчётлив и притом имел «чутьё». Умел предвидеть как бой будет развиваться. Стрелял Лобанов мастерски — пара очередей и всё — пиши сбитого.
Вот как мой командир Лобанов, к примеру, атаковал ( я им всегда восхищался ! ) — заходит на «Мессер» от солнца, метров 100 — 120 две коротенькие очереди даёт и тут же отваливает ! ( нельзя в атаке зависать ! ). «Мессер» винтом «закрутил» и вспыхнул ! Умел Лобанов с врагом «разбираться», я сам тому свидетель, а то, что сбил только 26, так это не его вина. Просто редко ему воздушный противник попадался.
В воздушном бою у Лобанова были следующие приоритеты: Первое — это выполнить боевую задачу. Если штурмуем, то отштурмовать так, что бы перед пехотой не было стыдно. Если прикрываем бомбардировщики, то так, что бы ни одного не потерять. Второе — это избежать потерь. Лучше никого не сбить и никого из своих не потерять, чем сбить троих и потерять одного своего. И только третье — сбивать. Лобанов за сбитыми не гонялся, в Дважды Герои не стремился. Потому и лётчиков берёг, и победы себе не приписывал.
Лобанов великолепно ориентировался, находил любую деревушку и мог её отштурмовать. Я честно скажу, провоевав всю войну, я так по нормальному ориентироваться и не научился ( эту науку я освоил уже после войны ), а вот Лобанов мог. Талант.
Лобанов был спокойным, в компании нормальный, умел поддержать. Не курил, почти не пил. Было у него ещё одно положительное качество. Он умел в пары лётчиков подбирать. Умел составить пары так, что бы лётчики по характеру, по уровню и манере пилотирования друг другу подходили. Вот сидим мы у телефона, байки травим, кто — то спит, вдруг звонок: «Командир, вас !». Трубку берёт Лобанов: «Слушаю: Понял: Понял: Есть !». Поворачивается к нам, а у нас тишина: Лобанов поясняет, что дан приказ отправить шестёрку на прикрытие бомбардировщиков и начинает: «Вы — с ним, вы — с ним и я — с Алексеевым». Очень удачно пары подбирал…
Уже под конец войны, в Польше, был такой интересный случай. Как — то раз полетели мы на задание с моим ведущим Лобановым. Парой, на «свободную охоту». Даже подвесили бомбы «сотки». Выбрал он цель, зашли, бросили. Тут — то по нам замаскированные зенитки и «хлестанули». Я вышел из пике, потом смотрю, командир — то идёт ниже, ниже, ниже. И тянет на нашу сторону. Я спохватился, да что ж это такое, что он делает ?!
А по нему с земли эти зенитки «хлещут» ! Что там «по мне» бьёт, я и внимания не обращаю, маневрирую «автоматически», всё внимание на командира. Повезло, перетянули линию фронта, вышли из зоны зенитного огня. Я подошёл к нему поближе. Смотрю, позади кабины справа вроде какое — то светлое пятно. Ладно, сели. Подхожу к его самолёту, а у него дыра в фюзеляже, сантиметров 70 в диаметре ! Мы, так прикинули и решили, что попал ему в борт 37-мм осколочно — фугасный снаряд.
Оружейники в бронеспинке насчитали около 120 отметин от осколков, некоторые «прорубили» бронеспинку на половину толщины, но ни один не пробил. Трубка тяги на горизонтальные рули, была посечена так, что неповрежденным остался едва ли один сантиметр от диаметра стенки. Как тяга выдержала — непонятно. Радиостанцию разбило. Силовые элементы фюзеляжа посекло осколками так, что смотреть было страшно.
Теперь, что интересно. Незадолго до этого, в наш полк приехала группа художников из Киева, рисовали наших ведущих лётчиков. Мой командир позировал прямо возле своего самолёта, на стоянке. Рисовали и других лётчиков. И вот один из них возьми и спроси у художника: «Вы льва мне на борту нарисовать можете ?». «Конечно, могу». И нарисовал. Лев получился просто загляденье. Тут другие лётчики с просьбами: «Мне орла. Мне медведя». Мой командир и спрашивает: «А мне чёрта нарисовать можете ?». Оказалось, можно и чёрта. Изобразил он ему чёрта коричневым цветом, да такого «настоящего чертяку». С хвостом, рогами, ехиднейшей мордой и бутылью в лапах. Крупный чёрт получился, чуть ли ни с «метр на метр». И такого же на другом борту.
Над сказать, что через некоторое время мы поняли, что, закрасив рисунки, погорячились. Всё — таки для опознания своих самолётов в воздухе, рисунки весьма полезны. Ну, тогда и решили нарисовать что — нибудь «нейтральное» и общее для всех.
Остановились на «червонном тузе». Рисовали на капотах, красное «сердце» в белой окантовке. С этими «червонными тузами» и пролетали до конца войны…»
В 1953 году бывший командир истребительного авиаполка Герой Советского Союза Гвардии подполковник в отставке А. В. Лобанов вернулся в свой родной город Минск. Здесь когда-то прошла его юность, здесь на заводе имени Кирова он работал токарем и без отрыва от производства закончил в 1937 году аэроклуб.
Ранения и трудности военных лет серьёзно подорвали здоровье отважного воина, не не сломили его волю, не остудили пыл его жаркого сердца. Уже через несколько дней после увольнения в отставку Лобанов устраивается инструктором аэроклуба, где когда-то получил путёвку в военное авиационное училище. Более 3-х лет он обучал курсантов любимому лётному делу, передавал свой опыт и навыки. Но болезнь прогрессировала, и врачи категорически запретили ему садиться в кабину самолёта.
Тогда Лобанов идёт в Белорусский институт механизации сельского хозяйства, где его назначают начальником экспериментальных мастерских. Дни и ночи он просиживал со своими сотрудниками и ведущими инженерами над созданием картофелекопалки. Первый опытный образец этой машины был изготовлен в мастерских под руководством Александра Васильевича и успешно прошёл испытания. А через некоторое время Лидский завод сельскохозяйственных машин приступил к серийному их производству. Вскоре эти картофелекопалки можно было видеть не только на полях Белоруссии, но и в других республиках Советского Союза.
Затем коллектив мастерских, руководимый Героем Советского Союза А. В. Лобановым, трудился над новой проблемой — созданием картофелеуборочного комбайна. И тоже успешно…
