После перевооружения на самолёты Як-7Б полк, где воевал Николай Шутт, был включён в состав 203-й истребительной авиационной дивизии, обеспечивавшей боевую работу 1-го штурмового авиационного корпуса. На самолётах Як-7Б и позднее на Як-1 с бортовым номером «21», он воевал под Курском, освобождал Украину, Румынию, Чехословакию, участвовал в Берлинской операции.
В Июле 1944 года Николай Шутт не вернулся с боевого задания. Прошёл день, второй. В полку все переживали, считая его погибшим. Но вдруг на аэродроме появился танк. Он проскочил на большой скорости через лётное поле, промчался к машине со стартовой радиостанцией и лихо, развернувшись, остановился, подняв клуб пыли. Медленно поднялась крышка башни люка, и из танка показался с грязным до неузнаваемости лицом, но в знакомой тенниске Николай Шутт. Он вылез из люка и во весь рост стал на танке. Гул восторга прокатился по аэродрому. К танку подбежали лётчики, стащили за ноги начали качать, обнимать, расспрашивать.
Шутт с юмором рассказывал о том, как ему удалось избежать плена. В воздушном бою он сбил одного фашиста, но и его сбили. Спустившись на парашюте, лётчик оказался в расположении врага. Спрятавшись в пшеничном поле, Шутт приготовился к схватке. Но фашистам некогда было его искать. Недалеко находились советские танки. Танкисты видели, как лётчик вёл бой и как спускался на парашюте за линию фронта. Они спасли Шутта, а потом доставили в часть.
Уже 18 Августа 1944 года, взлетев поздно вечером, в темноте, он взял реванш за поражение — сбил бомбардировщик «Хейнкель-111».
Полк, в котором служил Николай Шутт, часто вылетал на прикрытие штурмовиков 140-Гвардейского авиаполка. Один из лётчиков этого полка — Герой Советского Союза Иван Драченко, стал близким другом Николая Шутта. Вот что он пишет о нём в своей книге «На крыльях мужества»:
— С Николаем у нас завязалась какая — то особая дружба, да и в наших характерах было много общего… Попадешь, бывало, в горячую ситуацию, а Шутт тут как тут: словно добрый работник гвоздит гитлеровских асов. Затем: «Горбатые», работайте спокойно. Небо чистое, как слеза ангела. Привет. Риголетто». И поёт: «Сердце красавицы склонно к измене» или «Да, я шут, я циркач, так что же ?» В общем, с Шуттом для врага были шутки плохи.
Любимым приёмом Николая был вертикальный маневр ведения боя с резкими эволюциями машины. Этот приём всегда ставил немецких лётчиков в невыгодное положение. Атаки Шутт производил преимущественно сзади, с последующим выходом вверх, что давало ему превосходство в высоте на протяжении всего воздушного боя. А это в известной степени обеспечивало победу.
В ясную погоду Николай выходил из атаки на солнце, при горизонтальном маневре делал правый вираж, так как вражеским лётчикам для правого виража требовалось больше времени, да и к тому же правые фигуры они делали хуже, неповоротливее. Тут и открывал прицельный огонь. Следует сказать, что у штурмовиков, прикрываемых Шуттом, никогда не было потерь.
Смелостью он обладал безграничной, шёл на самое рискованное дело. Нет, Николай не был сорвиголовой — точный тактический расчёт, какая — то сверхинтуиция помогали Шутту найти самое уязвимое место в строю гитлеровцев и нанести разящий, внезапный удар. Этого симпатичного крепыша знали буквально все в корпусе — от командира до водителя БАО. Николай Шутт редко возвращался из вылета без победы».
А вот что пишет Генерал — лейтенант авиации в отставке С. Н. Ромазанов:
«Многие лётчики, отличившиеся в боях под Сталинградом, в битве на Курской дуге, в сражениях за освобождение Правобережной Украины удостоились высокого звания Героя Советского Союза. Одним из них был командир звена истребителей Николай Шутт. В воздушном бою над одной из переправ через Днепр он сбил 3 вражеских бомбардировщика.
О мужестве и мастерстве Николая Шутта слава шла по всему фронту. Мне было особенно приятно слышать о его постоянных победах. Дело в том, что я однажды ходатайствовал перед командующим о его награждении и теперь был рад, что не ошибся в человеке. Наше знакомство с Николаем Шуттом состоялось во время боёв под Харьковом. По каким-то делам я прилетел в истребительную дивизию, которой командовал генерал Баранчук, и на одном из аэродромов увидел интересную картину. Группа наших истребителей вернулась с задания, приземлилась. Но один самолёт остался в воздухе и некоторое время проделывал над аэродромом фигуры высшего пилотажа. Фигуры следовали одна за другой, их был целый каскад, выписывались они смело, красиво, уверенно. Было видно, что самолётом управлял большой мастер пилотирования. На аэродроме было много народу, и все — от командира до рядового моториста — восхищались лётчиком и смотрели на его пилотаж, как на привычное явление.
— Он что, имеет задание пилотировать над аэродромом ? — обратился я к рядом стоящему лётчику.
— Никакого задания ! В воздушном бою группа сбила много самолётов, он сбил, кажется, два — вот и даёт нам знать, как бы салютует в честь победы.
Признаться, эта вольность показалась мне излишней, но заметив, как приятна она авиаторам, как они гордятся мастерством товарища, я мысленно извинил её и согласился с командиром, позволившим лётчикам такую прихоть.
Вечером, слушая рассказы о проведенном воздушном бое с большой группой вражеских самолётов, я заметил, что чаще других называли имя Николая Шутта. Несомненно, этот лётчик отличился в бою и больше того — был душой боя.
Придя в столовую, я увидел, как повара и официантки хлопотали над устройством угощения для лётчиков. Один стол накрывали отдельно: там были особенно любовно приготовленные блюда, словно предназначенные для именинника.
— Можно подумать, что вы встречаете почётного гостя, — сказал я заведующему столовой, показывая на выделенный стол.
— Нет, товарищ Генерал. У нас есть традиция: для лётчика, отличившегося в бою, мы накрываем отдельный стол. Он в этот день как бы именинник. Сегодня в бою отличился Николай Шутт. Впрочем, он часто бывает у нас именинником.
— Кто же установил такую традицию ?
— Никто её не устанавливал, она родилась сама по себе. Работникам столовой хочется отблагодарить героя, да и самим лётчикам приятно.
После ужина я пригласил Шутта на беседу. Передо мной предстал статный русоволосый красивый парень в звании Старшего лейтенанта.
И вот теперь, в дни боёв за Львов, я услышал о новых подвигах Шутта, и мне было радостно за его успехи. Войну он закончил освобождением Праги, но мы ещё встретимся с ним.
25 Апреля 1945 года северо — западнее Потсдама мы соединились с войсками 1-го Белорусского фронта, завершив таким образом окружение Берлина. Бои развернулись в Берлине.
Разведка обнаружила на железнодорожной станции Потсдам 6 эшелонов с войсками и боевой техникой. Станция прикрывалась плотным кольцом зенитных батарей. Командир корпуса поручил майору Степанову разбить станцию. И вот он повёл на Потсдам 2 девятки «Илов».
Штурмовиков сопровождали истребители под командованием Героя Советского Союза Николая Шутта, того самого воздушного бойца, который с первых дней своей фронтовой биографии прославился смелостью атак, точностью маневра и меткостью стрельбы. Никогда ещё этот отважный истребитель не испытывал такого вдохновения, не был так зорок и страшен для врага. Вместе со своим ведомым он летел впереди штурмовиков и чуть сверху, как бы прокладывая путь товарищам, ведя их за собой. Вот он увидел впереди 2 пары «Мессеров». Вражеские истребители держались стороной и боялись ввязываться в драку. Но Шутту не нравится конвой врага, он любит чистое небо и абсолютную безопасность для тех, кого сопровождает.
«Атака !» — подаёт лётчик знак ведомому. Звенит от напряжения мотор истребителя, белый след стелется по небу. Продолжая выписывать в воздухе гигантскую кривую, Шутт на мгновение увидел вражеский самолёт в поле прицела, швырнул в него трассу огненного металла и, распоров ему живот, как бы на минуту завис в воздухе; потом сделал переворот через крыло, ястребом кинулся на другой истребитель и сбил его первой же очередью.
Командир группы штурмовиков майор Степанов видел этот короткий воздушный бой. Потом он рассказывал: «Всю войну я воевал в небе, но таких красивых атак, такого совершенства маневра и стрельбы не видел. Так драться может только советский человек !»
В районе цели от каждой девятки штурмовиков отделились по 2 самолёта и устремились в атаку на зенитные батареи. Ударная же группа во главе с майором Степановым подошла к станции и стала бомбить её, а затем штурмовать. С завидным спокойствием, методично и точно повторяли «Илы» атаки, делали новые заходы и каждую бомбу, каждый снаряд направляли туда, где они были нужнее. Задание было успешно выполнено».
