Родился 29 октября 1923 года в городе Ногинске Московской области в семье служащего. Вскоре семья переехала в город Краснодар, где Лев учился в средней школе. В 1939 году поступил в Краснодарский аэроклуб, который окончил в июне 1941 года, одновременно со средней школой. В августе 1941 года направлен на учёбу в Одесскую военную авиационную школу пилотов, которую окончил в начале 1944 года в звании младшего лейтенанта и направлен в 13-й запасной авиационный полк в город Бобруйск. В этом полку оставался до августа 1945 года, будучи лётчиком-инструктором. В августе 1945 года переведён в 18-й ГИАП (303-я ИАД), в составе которого прослужил до лета 1952 года. В 1947 году освоил реактивный самолёт Як-15. Участник воздушного парада 1 мая 1948 года в Москве над Красной площадью, где впервые была показана реактивная техника. Весной 1950 года освоил МиГ-15.
В июле 1950 года 303-я ИАД была направлена на Дальний Восток, где вошла с состав 54-й Воздушной Армии ПВО. В её составе границы Приморья защищал и 18-й ГИАП. В марте 1951 года старший лейтенант Щукин в составе 18-го ГИАП был отправлен в правительственную командировку в КНР. С 8 мая 1951 года в должности командира звена 1-й АЭ приступил к выполнению боевых вылетов в небе КНДР, защищая народ Северной Кореи от налётов авиации ВВС США и их союзников. Всего за период с 8 мая 1951 года по 11 января 1952 года совершил 121 боевой вылет и провёл 37 воздушных боёв, в которых сбил 17 самолётов противника (15 лично и 2 в составе групы). Был дважды сбит, имел ранение и травмы. 13 ноября 1951 года Гвардии старший лейтенант Л. К. Щукин удостоен звания Героя Советского Союза.
В 1952-1956 гг. проходил обучение в Военно-Воздушной академии, по окончании которой Гвардии подполковник Л. К. Щукин назначен помощником командира 940-го ИБАП по воздушно-стрелковой службе. В 1960 году назначен заместителем командира 940-го ИБАП, а в 1962 году стал командиром этого полка. В 1967 году Гвардии полковник Щукин назначен на должность заместителя начальника отдела боевой подготовки 26-й Воздушной Армии. В 1967-1970 гг. в качестве военного советника находился во Вьетнаме и Египте, а в период 1973-1976 гг. — в составе координационной группы по оказанию содействия в боевой подготовке Вооружённых Сил стран — участниц Варшавского договора в Болгарии. Ушёл в отставку в 1977 году. Жил в Минске (Белоруссия). Умер 1 мая 2009 года.
Награды: орден Красного Знамени (10.10.1951 г. — за бои в Корее), медаль «Золотая Звезда» № 9279 (13.11.1951 г. — за бои в Корее), орден Ленина (13.11.1951 г. — со званием Героя Советского Союза), медаль «За боевые заслуги» (19.11.1951 г. — за бои в Корее), орден Ленина (22.09.1952 г. — за бои в Корее), орден Красной Звезды (30.12.1956 г. — за выслугу лет).
* * *
«Служебная командировка» аса Корейской войны Льва Щукина
Лев Кириллович Щукин родился 29 октября 1923 года в городе Ногинске Московской области. Лётная биография будущего аса началась в Краснодаре, куда переехала семья, в местном аэроклубе, куда и не надеявшийся на исполнение сокровенной мечты, с виду щуплый паренёк, вопреки скептическим ожиданиям родных и близких был принят. Его сокровенная мечта стала сбываться. До лета 1941 года Лев успел освоить По-2. Получив среднее образование и закончив обучение в аэроклубе, он поступил в Одесскую школу лётчиков.
С началом войны начались скитания будущего лётчика: авиашколу эвакуировали сначала в Тбилиси, потом в Сталинград, и наконец она оказалась во Фрунзе. Обучение растянулось почти на 3 года, за которые Щукин освоил УТ-2, И-16, Як-1, Як-7, Як-9, Як-3.
Окончив лётную школу в начале 1944 года, Лев попадает в 13-й запасной авиаполк, который тогда располагался под Бобруйском. Там мастерство молодого лётчика оценили и, невзирая на его рапорты об отправке на фронт, оставили в полку инструктором. Просьбы Щукина об отправке на фронт были проигнорированы и война закончилась без его участия.
В День победы, 9 мая 1945 года молодой лейтенант ни за что бы не поверил, что ровно через 6 лет, день в день он совершит первый боевой вылет на другой, немыслимой в тот праздничный день войне…
В знаменитый 18-й Витебский дважды Краснознамённый ордена Суворова 2-й степени Гвардейский ИАП, на самолётах которого (в том числе, так как собирали со всей дивизии) улетели во Францию лётчики полка «Нормандия-Неман» и которому предстояло сыграть свою роль в Корейской войне 1950-1953 гг. в составе 64-го ИАК, молодой лейтенант прибыл в августе 1945 года на должность лётчика. Летал в составе 1-й эскадрильи Героя Советского Союза Н. Г. Пинчука ведомым у Григория Васильева.
Во время базирования полка в городе Кобрин (Брестская область) были освоены реактивные Як-15. На воздушном параде 1 мая 1948 года в Москве над Красной площадью 1-я АЭ представляла 18-й истребительный полк в составе сводного 6-го Парадного ИАП — Сталину и всей стране показывали первый реактивный самолёт — Як-15 (следующий воздушный парад проходил уже под флагом родного полка).
В конце лета полк начал переучивание на МиГ-9. Самолёт имел носовую стойку шасси, и для того, чтобы приучить пилотов к этой особенности, на аэродром пригнали «Аэрокобры». Лётчикам пришлось перевести футы в метры, мили в километры и сделать на приборных панелях соответствующие пометки. На вопрос одного из обучаемых, какую скорость выдерживать на планировании, командир эскадрильи Барахтаев, хакас по национальности, сам ранее на «Кобре» не летавший, отвечал с редким остроумием: «А ты что не лётчик? Какая будет, такую и выдерживай !»
Путаницы, избежать всё же не удалось. Запутавшись в «футо-метрах» один лётчик затащил мишень-конус вместо 6000 метров на 8500, чем сильно подпортил настроение трём «стрелкам», вылетавшим первыми и не сумевшим отыскать мишень в районе стрельб и начальнику «огня и дыма» (начальнику ВСС) вылетевшему на поиски «самолёта-невидимки».
На МиГ-9 летали уже с нового аэродрома — Туношное, под Ярославлем, куда полк в составе 303-й ИАД был переброшен осенью 1948 года в связи с изменением территориальной структуры ПВО (дивизия вошла в состав 31-го ИАК ПВО, с октября 1949 года — 56-й ИАК).
На новом месте, в апреле — мае 1950 года, прошло переучивание на истребитель МиГ-15. Налёт Гвардии старшего лейтенанта Щукина, как и других пилотов полка в эти месяцы был наибольшим: если в январе 1950 года, по записям в разделе № 3 лётной книжки: «Подённая запись лётной работы» за 6 полётов его налёт составил 2 часа 01 минуту, в феврале на 15 полётов приходилось 8 часов 59 минут, в марте на 24 полёта — 8 часов 17 минут, в апреле на 28 полётов — 9 часов 54 минуты, то в мае эти цифры выглядели несколько солиднее: на 28 полётов пришлось 11 часов 37 минут. В конце апреля пилоты закончили изучение новой матчасти и приступили к полётам. 6 мая 1950 года Лев Щукин совершил на МиГ-15 первый самостоятельный вылет: «упражнение 8 программы переучивания». До первого боевого вылета на этом самолёте оставался 1 год и 3 дня.
18-й ГИАП продолжал освоение МиГ-15 — лучшего, как считали лётчики, истребителя ВВС, когда в первых числах июля на аэродром полка прибыл транспортный самолёт с командующим Московским военным округом на борту. После его визита лётчики поняли, как важно уметь правильно задавать вопросы. Алексей Александрович Свинтицкий (в то время — ведомый командира звена Калюжного; где Лев Щукин летал ведомым у Григория Васильева) рассказывает:
«Не успели к мирной жизни привыкнуть и тут приезжает Москаленко, командующий Московским округом — будущий маршал — и загоняет нас в Корею!.. Лётный состав полка вывели в лес — подальше от посторонних ушей и даже «гэбистов» не пригласили. Ну и говорит он нам — так мол и так, дорогие товарищи, ситуация мол складывается непростая, «…надо помочь братцам корейцам. Кто имеет боевой опыт, поднять руки».
— Ни одной руки… Тут мы печёнкой почувствовали, что снова «загудим в края далёкие». Он обвёл строй взглядом и говорит: «Наверное я неправильно задал вопрос. Та-а-к, хорошо. Кто НЕ имеет боевого опыта, выйти из строя!» — молодёжь вся вышла вперёд,.. — «Вы — старший. Уведите!»
Мы, конечно, стоим на месте. — «Ну вот, — говорит — сейчас понятно, кто имеет боевой опыт!.. Теперь другой вопрос — кто НЕ желает помогать корейским товарищам?» Ага, думаем, попробуй скажи «я не желаю». Молчим, конечно… «Ну вот, понятно, — все желают!» Так не проронив ни одного слова, мы и стали добровольцами».
5 июля лётчики полка летали в этом месяце последний раз. Следующий полёт они совершат только 9 августа, но уже с дальневосточного аэродрома Воздвиженка…
Дивизия была спешно доукомплектована боевыми лётчиками из других частей (так в полк попал из-под Мурманска и будущий Герой Советского Союза Евгений Стельмах, летавший в ПВО на «Спитфайрах»), в её состав — уже на Дальнем Востоке — был включён и отдельный 17-й ИАП (полк осваивал МиГ-15 под Владивостоком), а Лев Щукин неожиданно стал ведущим пары — из списка командируемых был исключён его ведущий Григорий Васильев. Тот почти открыто позволял себе широкую свободу суждений о чём, естественно, узнали и «особисты». Ведомым Щукина стал Акатов — молодой лётчик, прошедший программу боевого применения.
Самолёты разобрали, погрузили в эшелон и вместе с техсоставом отправили на Дальний Восток. Лётчики дивизии, как олимпийская команда — одетые в сшитые по спецзаказу одинаковые синие костюмы, шляпы того же цвета и кожаные светло-коричневые ботинки (в экипировку «а ля Джеймс Бонд» входил и пистолет ТТ), погрузились в купированные вагоны специального поезда и отправились вслед за техникой к берегам Тихого океана.
Примерно в 50 км от Владивостока есть аэродром Воздвиженка, куда 303-я ИАД прибыла в последних числах июля. Здесь 18-му ГИАП предстояло несколько месяцев тренироваться, «притираясь» к местным условиям. Техника прибыла 3 — 4 августа, а уже 9 начались полёты. Правда, обустройство на новом месте потребовало массу времени, и налетать за месяц удалось немного (у Щукина — З часа 31 минута). Но в сентябре дивизия потихоньку начала входить в рабочий ритм, а октябрь стал вторым по плотности полётов за 1950 год — Щукин налетал 11 часов 15 минут. В заданиях на полёты — предвестье грядущих событий: перехваты самолётов противника, учебные воздушные бои с различными группами бомбардировщиков, их истребительным прикрытием, бои «пара на пару», «звено на звено», «эскадрилья на эскадрилью».
Две другие миссии дивизии — переучивание лётчиков из различных соединений 54-й отдельной армии ПВО на новую для них реактивную технику и обеспечение охраны воздушных рубежей СССР в Приморье. Там в то время было тревожно: вдоль границы ежедневно барражировали самолёты-разведчики ВВС США, часто нарушавшие её с оперативно-разведывательными целями. Случались вылеты на перехват — нежданные гости появлялись всё чаще.
Тем временем, армия КНДР и китайские добровольцы, которых советской авиации предстояло защищать с воздуха, оказались в критическом положении — к 24 октября в районе городов Чхосан и Кодан войска 8-й армии США вышли на корейско-китайскую границу. Москва и Пекин решали что делать…
Тренировки продолжались. Однажды, во время тренировочных полётов на преодоление звукового барьера один из пилотов неправильно сориентировался — вместо 25 км от «точки» пролетел вдвое больше и оказался над окрестностями Владивостока. Затем, снизившись до 4000 метров вместо положенных 6000, приступил к выполнению задания. В главном универмаге города, после оглушающей звуковой волны (а в те времена это явление большинству граждан нашей страны было ещё неизвестно) вылетели огромные стёкла. В городе поднялся переполох — люди решили, что американские ВВС нанесли бомбовый удар. На телефонные аппараты аэродромного городка обрушилась лавина звонков, а виновника событий по прибытии уже ожидал «крупный приз» — 10 суток ареста.
С 16 ноября 1950 года до 4 января 1951 года записи о полётах в лётной книжке Щукина отсутствуют. Правда, две последние записи из трёх от 16.11, обе от 22.11 и запись от 24.11 с указанием количества и точного времени полёта (например: 22.11./Як-11/Провозной полёт по кругу при снежном покрове, упр. 4/полётов — 1/время полёта — 0.09; или аналогичная запись от 24.11/…/0.13 минут) зачёркнуты красным карандашом с подписью начальника штаба Гвардии майора Колпак: «зачёркнутому верить».
Следующая полётная запись датируется 4 января 1951 года — район полётов «штудировали» капитально: 6 инструкторских и провозных и 5 самостоятельных полётов…
10 января Льву Щукину приказом главкома ПВО было присвоено воинское звание «старший лейтенант». Вряд ли кто-то мог тогда предположить, что новоиспечённый «старлей» всего через год и 15 дней будет майором.
За январь 1951 года Щукин в 35 полётах налетал 10 часов 57 минут. Из них только 4 часа 40 минут (11 полётов) на МиГ-15бис, остальные — на тренировочном Як-11. Примерно та же картина наблюдается в февральских записях. За 19 полётов налёт лётчика составил 10 часов 13 минут: 11 полётов на «МиГе»; 7 полётов — на «Яке» и 1 — на транспортном Ли-2 для тренировки захода на посадку с использованием курсо-глиссадной системы ОСП-48 (ОСП-48 оснащались самолёты МиГ-15 с двигателем ВК-1 — с февраля 1950 года эта модификация получила название МиГ-15бис). В этом месяце начинаются полёты на слётанность в боевых порядках в составе полка и одна атака АЭ на АЭ истребителей «противника».
Приказ о смене опознавательных знаков на северокорейские и переброске дивизии в Китай поступил в марте. Самолёты вновь разобрали, погрузили на железнодорожные платформы, и 303-я ИАД отправилась в Мукден, где началась заключительная стадия подготовки. На местном аэродроме Щукин обнаружил «старого друга» — МиГ-9 с заводским № 114006, на котором когда-то летал.
В марте в связи с переездом, в апреле — в преддверии высокой боевой нагрузки темпы подготовки снизились: 4,12 и 7,18 часа соответственно. Большей частью это были полёты на слётанность в боевых порядках подразделений, отработки атак и несколько учебных воздушных боёв (чаще звено против звена). А 19 апреля пришёл приказ о назначении Льва Щукина командиром звена (своё звено командир получит только в августе — после отпуска по ранению), а пока летал ведущим пары в звене Калюжного.
6 мая 18-й ГИАП подняли в воздух. Спустя 40 минут на аэродроме Аньдун, где уже базировалась входившая в тот же 64-й истребительный авиакорпус 324-я дивизия товарища Крылова («творческий» псевдоним И. Н. Кожедуба), появилась неизвестная авиационная часть. Самолёты — с опознавательными знаками северокорейских ВВС, лётчики — в брюках и френчах китайского покроя без знаков различия. На следующий день лётчики полка приступили к выполнению боевых вылетов.
Первая встреча с противником у Щукина состоялась 28 мая на 11 боевом вылете. В 15:30 на прикрытие железнодорожного моста в районе Аньдуна вылетели все 8 МиГ-15 из 1-й эскадрильи во главе с её командиром капитаном А. Ф. Мазневым. В зоне патрулирования на высоте 9000 метров они встретили 8 американских истребителей F-86 «Сейбр» и вступили с ними в бой, который длился недолго и закончился безрезультатно. В той схватке старший лейтенант Щукин показал выдержку воздушного бойца — огня не открывал ввиду отсутствия «верного» ракурса.
1 июня на 13 боевом вылете произошло то, к чему Лев Щукин долгое время готовил себя как лётчик-истребитель. Около 13 часов капитан Мазнев повёл свою эскадрилью на перехват неприятельских самолётов, проводивших разведку. Недалеко oт Аньдуна советские лётчики обнаружили 2 самолёта F-51 «Мустанг», и Мазнев приказал звену капитана А. Калюжного атаковать противника. Разделившись на пары, «МиГи» зашли на цель со стороны солнца. Щукин с ведомым атаковали противника с близкой дистанции и сбили ведущего, который упал в сопки. Второй «Мустанг» пытался уйти в сторону моря, но пары звена Калюжного провели несколько поочередных атак, и он упал в воду недалеко от берега. Так на счету Щукина появились первые личная и групповая победы над противником.
Вот как вспоминает о тех событиях сам Л. К. Щукин:
«Вечерело. Мы шли от солнца, и «Мустанги» отлично наблюдались. Я дал команду второй паре остаться наверху, а сам спикировал. Это была моя первая атака. И немножко рановато открыл огонь: мимо. Второй раз нажимать некогда — скорость огромная, высоты уже нет. Ручку на себя — выхожу из атаки. Ведущий второй пары Лёша Свентицкий подошёл к американцу и так рубанул, что — «Мустанг» весь аж встрепенулся, стал разворачиваться в сторону моря. Я пошёл во вторую атаку — полупереворотом подошёл к нему метров на 100 и дал из всех трёх точек. Он прямолинейно упал вниз и скрылся в волнах. Всё… А второго ведомого я «сделал» моментально — зашёл в хвост и снял.»
Мы привели описание событий, данное самим Щукиным. Однако существуют и другие версии того боя. Так, Калюжный говорит о 4 самолётах противника, а В. П. Набока в книге «Советские лётчики на защите неба Кореи» (Краснодар, 2000 г.) со ссылкой на ЦАМО России пишет о 6 «Мустангах», которые вели штурмовку. Американцы признали потерю 1 июня только одного «Мустанга» из 67-й ИБАЭ 18-й авиагруппы, который был сбит в 15:35. Его пилот Гарри Мур (Harry Moore) до сих пор числится пропавшим без вести. Ещё один F-51 потеряла в тот день 2-я эскадрилья Южноафриканских ВВС. Однако едва ли это тот самый «Мустанг». Американцы вполне могли отнести второй сбитый самолёт в разряд небоевых потерь, которые в их итоговой статистике по Корее превышают 50%! Логика такого подхода весьма своеобразна: лётчик спасён, а самолёт упал в воду вне зоны действия «МиГов», то есть, потерпел аварию при возвращении на базу! Чаще всего таким образом списывали символы американской воздушной мощи: самолёты F-86 «Сейбр» и В-29 «Суперфортресс».
Алексей Свинтицкий вспоминал эпизод, когда 18-й ГИАП в составе дивизии вылетал на отражение налета 3-х «девяток» В-29 в сопровождении большой группы истребителей. В первой же атаке были сбиты 2 бомбардировщика «лидирующей» группы. Остальные, избавляясь от бомб, обратились в бегство. Через пару дней газета «Жиминь жибао» на русском языке опубликовала подробности событий по разведданным с Окинавы, из которых следовало, что из первой девятки на базу вернулась только шестёрка. Там же прояснилась судьба третьей потерянной «Суперкрепости», покинувшей поле боя с тяжёлыми повреждениями. Уже над самой Окинавой она потеряла крыло и разбилась, не дотянув до аэродрома. С такими «небоевыми» потерями на бумаге можно «выиграть» любую войну (небоевые потери 64-го ИАК составили менее 10%).
Следующую победу Щукин одержал 6 июня и снова в группе со своими товарищами. В тот день звено 1-й АЭ под командованием Мазнева несло дежурство на аэродроме. В начале 19 часов его подняли в воздух вместе с ещё одной четвёркой «МиГов» и направили на прикрытие труппы из дивизии Кожедуба, возвращавшейся после воздушного боя. Восьмёрку истребителей повёл заместитель командира 18-го ГИАП подполковник А. П. Сморчков. Чуть ранее в воздух с той же задачей поднялись 8 «МиГов» того же полка под командованием капитана П. Н. Антонова. Это задание было успешно выполнено, после чего с КП поступил приказ: просмотреть малые высоты в районе Сяренкана. Первой к указанному пункту подошла группа Антонова, которая обнаружила 2 звена F-80, штурмовавших железнодорожную станцию. Атакой с ходу строй «Шутингов» удалось рассеять: один самолёт был сбит, а остальные поодиночке устремились в сторону моря. В это время подошли пары Сморчкова и Щукина. Они зажали один F-80 и последовательными атаками, в которых участвовали все лётчики, вогнали его в воды залива. В тот день американцы признали потерю F-80 (серийный № 49-737) из 16-й ИБАЭ, сбитого «МиГами» в 20:25. Его пилот 2-й лейтенант Френсис Джонсон (Francis E. Johnson) был спасён.
Боевой опыт нередко приходится оплачивать кровью. Так произошло и со Щукиным. 17 июня на отражение массированного налёта американской авиации с Аньдуна были последовательно подняты 2 наших авиаполка. В начале 9-го утра ушли 18 истребителей 176-го ГИАП, а через несколько минут — 16 «МиГов» из 18-го ГИАП. В составе этой группы находилось и звено капитана Калюжного. В районе Сенсена группа 18-го полка была атакована сверху 16 F-86. Выполняя энергичный маневр по выходу из-под атаки, звено Калюжного разделилось на пары. Бой проходил на вертикалях, с перепадом высот от 9000 до 2000 метров. Вскоре oт Щукина отстал ведомый старший лейтенант Виктор Акатов, а на хвосте «зависла» пара F-86. Излюбленным приёмом «косая петля» Щукину удалось увлечь одного из противников за собой, а когда «Сейбр», потеряв скорость, «завалился» и перешёл в пикирование, советский лётчик выполнил переворот и вышел противнику в хвост. Подправив направление прицеливания педалью, с дистанции 200 — 250 метров он открыл огон. На «Сейбре» появились вспышки разрывов, от него отлетели куски обшивки, белым шлейфом хлынуло топливо…
После боя Щукин пристроился к паре Калюжного, и неполное звено взяло курс на свой аэродром. Щукин шёл замыкающим и в районе Сенсена был неожиданно атакован четвёркой F-86. Один из них сумел быстро сблизиться и выпустить меткую очередь, которая пришлась по передней части фюзеляжа «МиГа». Фонарь разлетелся на куски, приборная доска «брызнула» мелкими осколками стекла. На самолёте было перебито управление, а лётчик получил ранение осколком фонаря. К счастью, катапульта сработала отлично. Тут пилоты «Сейбров» решили показать американское понимание уважения к противнику и сделали 2 захода со стрельбой по парашютисту. В ответ оставалось только погрозить кулаком.
Американцы Щукина неприятно удивили: «А ведь мы к ним никакой ненависти не испытывали. Понимали — они тоже люди военные, тоже выполняют приказ. В бою был скорее какой-то чисто спортивный азарт, желание испытать себя риском, добиться победы. Особенно интересно было с «Сейбрами» сразиться».
В полку, тем временем, не знали, что и думать. Вот как описывает те события и «почётное» прибытие своего боевого товарища на базу на «персональном» транспортном самолёте Алексей Свинтицкий:
«Возвращаемся втроём, мы с Калюжным спереди. Щукин сзади. Он уже далековато отстал, а мы заметили группу «Сейбров» — они встречным курсом прошли, примерно на 1500 метров выше нас. Щукин их «прозевал», наверное. Ну, а те увидели одиночную цель, развернулись и «срезали» его. Прилетаем — нет Щукина. Под вечер привозят его на Ли-2, раненого. Осколок пробил ему щёку и застрял в носу. Его из самолёта даже но выносили. Мы зашли — комдив, комполка, я. Калюжный, ещё кто-то, он нам рассказал, как всё случилось, и его тут же увезли в Харбин, в госпиталь».
Щукину был засчитал сбитый в этом бою F-86. Так на его боевом счету появился первый «Сейбр». Это была его вторая личная победа в небе Кореи, доставшаяся ценой потери своего самолёта и раной на лице. Теперь известно что сбил Щукина пилот штаба 4-го ИАКР ВВС США капитан Сэмуэль Писакрета (Samuel Pesacreta) — это была первая победа американского пилота в этой войне. В свою очередь, американцы не признают потери «Сейбров» 17-го июня. Этот факт удивляет мало, ведь за всю войну они официально признали смехотворно малое количество уничтоженных «Сейбров» — всего 58. Понять эти смехотворные цифры несложно: графа американских «небоевых потерь»: «аварии во время следования к своим базам» вместила не одну сотню «непобедимых» F-86.
Записи в лётной книжке Щукина возобновились в августе 1951 года, когда лётчик после госпиталя и отпуска приступил к боевой работе. Полк в то время базировался на новом аэродроме — Мяогоу. Произошли изменения в составе 1-й эскадрильи: был переведён в штаб дивизии капитан Алексей Калюжный, в июле убыл в Советский Союз по ранению капитан А. Д. Скидан — заместитель командира эскадрильи. Из печально известной «группы Норд» (группа НИИ ВВС, она же — группа Дзюбенко, она же — группа Благовещенского) в эскадрилью прибыл старший лейтенант Н. В. Бобонин. Старший лейтенант Щукин занял место Калюжного. Теперь под началом Льва Кирилловича было вполне реальное звено.
Свой первый после ранения боевой вылет Лев Щукин совершил 29 августа с задачей прикрытия мостов и переправ на реке Ялуцзян. Тогда на перехват самолётов противника в составе 24 МиГ-15 под командованием подполковника Белостоцкого ушла и пара Щукина сопровождающая пару командира. Самолёты противника шли 4 группами: 8 В-29 и 3 группы истребителей сопровождения: первая — 16, вторая и третья — следовавшие с большим интервалом, — по 8 самолётов. Полк должен был связать истребители сопровождения боем и максимально упростить группе 523-го ИАП атаку «Суперкрепостей».
В 10:30 в районе Кусона истребители 18-го ГИАП вступили в бой с «Сейбрами» первой группы. Щукин с ведомым Акатовым получили приказ следовать навстречу подходящей восьмёрке «Метеоров» и с набором высоты взяли курс на Чхонсу. Скоро, направлением «на 11 часов» и на 500 метров выше они увидели идущую навстречу ведущую пару «Метеоров»…
Австралийцы шли на высоте 10500 метров, когда увидели далеко впереди с превышением на 1500 метров 3 пары «МиГов» и, — совсем близко и на 500 метров ниже — ещё одну. В районе Чонджу ведущая пара «Метеоров» перешла пикированием в атаку на пару Щукина, но в этот момент ведомый австралиец внезапно сорвался в штопор. Ведущий, пытаясь понять причину последовал за ним и оба «Метеора» перед самым носом «МиГов» пронеслись вниз. Сопровождая падающего товарища, ведущий на несколько секунд упустил контроль за обстановкой. Поэтому на выходе из пике австралиец резко изменил курс и стал осматриваться, не замечая «висящий» на хвосте МиГ-15 старшего лейтенанта Щукина, который стремительно сближался, находясь в «мёртвой зоне» задней полусферы «Метеора». Огненные трассы летящих мимо и разрывы попадающих в самолёт снарядов стали для австралийца полной неожиданностью. В мгновение лишившись левого элерона «Метеор» перевернулся и по всем признакам начал неуправляемое падение. Оставшаяся шестёрка «Метеоров» была основательно потрёпана, потеряла ещё один самолёт (его расстрелял в упор старший лейтенант Бобонин) и ушла в сторону залива.
«МиГи» 303-й ИАД в этом бою потерь не имели. Так на 18-м боевом вылете была одержана третья личная и первая, после ранения победа Льва Щукина в небе Кореи…
В тот день под атаку «МиГов» 18-го ГИАП попали лётчики 77-й истребительной АЭ Австралийских Королевских ВВС, которых вёл командир эскадрильи Р. Уилсон (R. Wilson). Его машина и попала под удар Щукина. Самолёт Уилсона получил серьёзные повреждения, пилот был ранен, но всё же сумел на одном двигателе под прикрытием ведомых дотянуть до своей базы и посадить изрешечённую машину. «Метеор» Уилсона (борт А77-616) удалось-таки восстановить, однако в феврале 1952 года он был сбит зенитной артиллерией…
Воздушное сражение над Дьеппом (18 августа 1942 года), которое германские «Фокке-Вульфы» превратили в избиение англо-американских ВВС, многие исследователи считают самым крупным воздушным сражением Второй Мировой войны. Нечто похожее произошло 2 сентября 1951 года над районом Ансю в небе Кореи, где состоялась грандиозная воздушная схватка «МиГов» 303-й ИАД, с «Сейбрами» 4-го ИАКР ВВС США. В крупнейшем «реактивном» сражении участвовало около 200 истребителей с обеих сторон.
На перехват самолётов противника и «наращивание сил» были последовательно подняты все 3 полка 303-й ИАД. В районе Хакусен 24 «МиГа» 523-го ИАП были атакованы 30 F-86 «Сейбр». «Наращивание сил» обеспечивали сначала лётчики 17-го, а затем и 18 авиаполков. Американцы также направили в район сражения 2 большие группы «Сейбров» из состава 4-го ИАКР. Схватка быстро приняла характер «размазанных» по высотам от 500 до 13000 метров упорнейших локально-очаговых сражений. Группы «МиГов» и «Сейбров» яростно гонялись друг за другом, не обращая никакого внимания на участников соседней «собачьей свалки».
На одном из манёвров этой сумасшедшей круговерти, перед самым носом Щукинского «МиГа», откуда-то сверху, выходом из пикирования «вывалился» F-86. Было заметно, что в эйфории проведённой атаки лётчик «Сейбра» ещё не успел осмотреться в сменившейся обстановке — «МиГа» на хвосте он явно не видел. Льву Щукину, оставалось лишь резко довернуть нос самолёта рулём направления в сторону противника и с дистанции 200 метров, почти не прицеливаясь, дать короткую очередь «из всех трёх точек» наверняка. «Сейбр», теряя куски обшивки начал заваливаться…
Этих нескольких секунд боя вполне хватило, чтобы попасть под атаку ведомого. К счастью, первая трасса прошла правее. Вторую очередь «Сейбр» дать не успел — в ту же секунду он сам попал под атаку Виктора Акатова на которого тут же навалились сразу 2 «Сейбра». Виктор Николаевич Акатов — ведомый Льва Щукина погиб, спасая своего командира. Горящий самолёт Акатова, упал в районе Хакусен.
По советским данным, лётчиками 303-й авиадивизии в этом бою было сбито 9 истребителей F-86; 7 из которых — на счету лётчиков 18-го ГИАП. Лев Щукин со сбитым «Себром» вновь оказался в числе отличившихся. Американская сторона признала потерю лишь 2-х F-86 из состава 335-й АЭ, пилот одного из них — 1-й лейтенант Лоуренс Лейтон (Laurence C. Layton) попал в плен.
Полк также понёс в этом бою самые тяжёлые потери с начала участия в корейской войне: потеряно 2 самолёта и, — что случалось не часто — ни одному из пилотов не удалось спастись. После гибели Акатова, ведомым Щукина стал летать недавно прибывший в полк старший лейтенант Анатолий Астаповский.
20 сентября истребители 18-го ГИАП были наведены с земли на группу из 24 штурмовиков F-80, которых прикрывали 16 «Сейбров». Одна группа «МиГов» связала боем F-86, а эскадрилья капитана Мазнева занялась штурмовиками. С первой же атаки удалось сбить один «Шутинг Стар». Удачной была и вторая атака, в которой звену Щукина удалось сбить один F-80 и повредить другой. Боевой порядок штурмовиков развалился и, сбрасывая куда попало бомбы, «Шутинги» устремились к спасительной береговой черте. Уйти удалось не всем — в смертельной «гонке» был потерян ещё один штурмовик.
По итогам боя 2 победы засчитали заместителю командира полка А. П. Сморчкову и одну — Л. К. Щукину. С опозданием в 3 дня американцы признали потерю двух F-8О из 25-й и 36-й эскадрилий 8-го и 51-го ИАК. Возможно, жертвой огня Льва Щукина стал пилот 25-й ИБАЭ 1-й лейтенант Льюис Плейсс (Lewis P. Pleiss), который был сбит в 16:40 в районе Сукчона и погиб.
Октябрь 1951 года стал самым результативным и самым тяжёлым месяцем корейской кампании Льва Щукина: 2 дня — по 3 вылета кряду, ещё 8 дней — по 2 вылета. Свою первую победу в том месяце он одержал 2 числа, сбив очередной «Сейбр». Но самые жаркие деньки для лётчиков 64-го ИАК выдались в 20-х числах октября. Подходили сроки ввода в строй нескольких северокорейских аэродромов в районе Намси, Сламчхан и Течхон. Чтобы помешать этому, американцы предприняли ряд крупных налётов. В бой были брошены В-29 под усиленным прикрытием истребителей. К тому времени состав 64-го ИАК поредел, и для отражения этих атак приходилось поднимать одновременно обе дивизии. Во всех боях принимал участие и Щукин.
Основные воздушные баталии развернулись 22 — 24 октября. Лётчики 1-й эскадрильи 18-го ГИАП выполняли свою традиционную задачу: навязывали бой истребителям прикрытия, обеспечивая действия пилотов других подразделений, которые атаковали «Суперфортрессы». За эти дни Щукин трижды добивался успеха: 22 и 23 октябри он сбил по одному F-84 «Тандерджет», а 24 — свой второй «Метеор» из 77-й австралийской АЭ. Победа, одержанная 23 числа, едва не обернулась неприятностями. Как рассказывает Щукин, он сблизился с «Джетом» на 120 — 150 метров и нажал гашетку. «Видимо, какой-то снаряд хорошо попал: взрыв, вспышка и огромный огненный шар прямо по курсу. Только глаза успел закрыть. Влетаю в этот шар — прилично так тряхнуло, но вроде ничего — не зацепило».
Американцы признают потерю 23 октября одного F-84 из 111-й АЭ, лётчик которого Джон Шемейкер (John W. Shewmaker) пропал без вести. Австралийцы заявили, что 24 октября огнём «МиГа» был серьёзно повреждён «Метеор», но пилотировавший его Гамильтон Фостер (Hamilton Foster) всё же сумел довести самолёт до базы. Машина надолго вышла из строя.
30 октября Щукин стал капитаном (приказ Главкома ВВС № 02932) и одержал свою очередную воздушную победу… По наведению с КП полковая группа 18-го ГИАП вышла на 36 F-84. Завязался бой. Умело маневрируя, Щукин «поймал» один «Джет» на короткой дистанции. Огонь советского истребителя был точен, и ещё один самолёт США нашёл свою гибель на корейской земле. В этом бою Лев Щукин сбил самолёт-разведчик RF-80A (серийный № 44-84849) из состава 45-й TRS ВВС США, пилот которого Грант Мадсен (Grand W. Madsen) погиб, что подтверждают американские источники.
День для Щукина закончился незабываемо: накануне с разрешения командира лётчики отметили его день рождения «в лучших авиационных традициях», и на посадке новоиспечённый капитан «изобразил» известное бородатое животное. «Многое забылось, — говорит Лев Кириллович, — но как дал «козла» на посадке, помню хорошо…»
В ноябре 1951 года пилотам 64-го ИАК пришлось противостоять в основном истребительно-бомбардировочной авиации ВВС США, не оставлявшей попыток парализовать движение по всем транспортным магистралям КНДР. Бомбово-штурмовые удары наносились по автотранспорту и железнодорожным станциям. Истребители 64-го Авиакорпуса ежедневно вылетали на поиск и уничтожение штурмовых авиагрупп противника.
18 ноября был предпринят налёт на участок шоссейной дороги в районе Ансю. Шесть восьмёрок F-84 выходили к цели со стороны моря, следуя одна за другой с дистанцией 2 км между группами. Прибыв в заданный район в составе дивизии, лётчики 18-го ГИАП обнаружили приближавшиеся к побережью на высоте около 4000 метров несколько восьмёрок F-84. Руководивший вылетом подполковник Сморчков приказал 1-й и 2-й эскадрильям атаковать их, а 3-ю направил навстречу «Сейбрам», подходившим к району боя. Удар по «Тандерджетам» был нанесён на высокой скорости, с разворотом на 120° влево вниз и выходом противнику в заднюю полусферу. 1-я АЭ атаковала шедшую в плотном строю вторую восьмёрку, концентрируя огонь на ведущих парах. С первого захода Щукин с Астаповским сбили 2 F-84. Противника удалось ошеломить, боевой порядок неприятельских самолётов рассыпался, и схватка перешла в неконтролируемую маневренную фазу. В этой «собачьей свалке» Щукину удалось сбить ещё один F-84. В его биографии этот бой стал единственным, в котором было уничтожено сразу 2 самолёта. Американцы признали потерю только одного F-84E (№ 51-542) из 136-й АЭ, который разбился в районе острова Чо-до.
В ноябре пришла приятная новость: Указом от 13 ноября 1951 года большая группа лётчиков 64-го ИАК была удостоена звания Героя Советского Союза. В их числе был и Гвардии капитан Л. К. Щукин. В конце того месяца ему и некоторым другим лётчикам пришлось пойти в своеобразный отпуск. Дело в том, что примерно через 80 — 90 вылетов с использованием кислородной маски организм пилота начинал испытывать перенасыщение кислородом, что сопровождалось неприятными симптомами. Поэтому лётчики корпуса периодически отправлялись на отдых в санаторий, расположенный в городе Дальнем на Ляодунском полуострове. Примерно через 3 недели Щукин вернулся в строй.
