Мне, как секретарю комсомольской организации, комиссар поручил вычитать мне его ответ. Написал, он сухо и я подумал, ну что это за письмо? Словно, какая-то газетная агитка – «Летаем! Бьем врага и добьемся Победы!»
Тогда я никому ничего не говоря, сделал маленькую приписку – «Девушки, у нас все ребята, молодые, холостые, но у некоторых родители остались на оккупированной территории, так что им просто некому писать. И они будут очень рады, если вы им напишите самые простые теплые слова». Затем перечислил фамилии 12 наших летчиков.
Кстати, в письме от девчат было три подписи: профорг – Киселева, комсорг – Макарова и староста группы – Татьяна Шлыкова. Последняя меня заинтересовала, вспомнил просто, что у графа Шереметьева была такая актриса. И я решил послать на ее имя маленькую личную записочку: «Таня, а вы, если можете, ответьте мне».
Вскоре к нам в часть стали приходить письма. Ребята удивились. Даже командиру пришло одно письмо, за что я получил от него нагоняй. Но самому первому пришло письмо мне от Тани. Правда, написала она его официально, обращалась на «вы». Вот так в мае 42-го и началась наша переписка.
Надо сказать, что мой друг Сашка Ильянович периодически перегонял самолеты на замену двигателя в авиамастерские на станции Купавна под Москвой. И мы ему дали «шпионское» задание – обязательно заехать в училище и как следует всех девушек рассмотреть. Когда он вернулся, его все окружили: «Ну как там моя? А моя?» Я дождался, пока все закончат и спросил про Танюшу.
А он мне говорит: «Знаешь, если бы ты не был моим другом, я бы у тебя ее отбил!»
Тут я, конечно, еще больше завелся, захотелось познакомиться воочию. И вскоре представился случай. В октябре Сашку вновь отправили перегнать самолет, а он говорит: «Ну, давай же, поехали вместе!» А как подойти к командиру с такой просьбой, ведь обстановка сложная, каждый день делаем по 3-4 вылета? Долго не решался, но Сашка меня убедил: «Ну, что ты волнуешься? Это же всего на 2-3 дня. Мотор заменят и сразу обратно».
Пошли вместе к командиру полка, и я сказал, в Москве проездом мой брат, и мне очень хочется с ним повидаться. А комиссар, зараза, все знал. Выходит из соседней комнаты и говорит: «А твой брат, случаем, не в юбке?!» Я со стыда чуть сквозь землю не провалился… Но комполка только рассмеялся и отпустил.
В Москву я ехал с определенными опасениями. Знал, что отец у Тани очень строгий. В общем, прилетели в Москву, и Сашка сразу повез меня на Загородную улицу, где Танюша жила. Он, оказывается, в первый приезд успел познакомиться и с ее родителями. Отец увидел Ильяновича, обрадовался: «О, Саша!», а на меня ноль внимания. Я расстроился, ну вот, думаю, я не ко двору, а ведь должен быть роднее Сашки. Я же уже полгода писал Тане письма чуть ли не каждый день. Представлял как мы с ней встретимся, обнимемся… А тут сижу сам не свой и уже, честно признаться, собрался уходить. Но тут, наконец, она пришла. Таня тогда подрабатывала инструктором-физкультурником, и в тот день она с допризывниками проходила полосу препятствий. Прибежала домой вся грязная, голодная, замерзшая. Мама увела ее к соседке, и там нарядила в самое лучшее платье — ведь жених на смотрины приехал. Ну и жених-то был хоть куда – уже офицер, в красивой летной форме да еще с боевыми орденами. Вот так мы в первый раз друг друга и увидели…
Следующие два дня все время гуляли по Москве. В итоге, перед тем как уехать на фронт мы с ней решили пожениться. Таня мне рассказывала, что ее все спрашивали: «Неужели ты за него замуж пойдешь? Ведь виделись-то всего пару раз». А она отвечала так: «Пойду! Они достойные ребята! Можно смело за любого замуж идти!» Потом я в полк вернулся, а перед самым Новым годом командир вдруг дает мне отпуск на целую неделю — жениться.
Пошли с Таней расписываться 1 января 1943 года. Приходим в ЗАГС, там сидит женщина лет тридцати пяти. А у меня даже паспорта нет, только временное удостоверение. Она вертит его в руках, не знает, куда штамп поставить, оно же маленькое совсем. Веселая, конечно, ситуация сложилась, но все-таки нашлось, куда шлепнуть печать…
В итоге мы поженились, а после нас еще трое ребят из нашей эскадрильи женились по этой переписке. Весной 43-го у нас в штабе освободилась должность писаря, и я попросил командира взять Таню. Она дошла с нашим полком до Смоленска, а в ноябре уехала домой рожать нашего первого сына…
После войны Алексей Никифорович остался служить в армии. В 1955 году окончил Академию ВВС, а в 1963 году Академию Генерального штаба. С 1968 по 1970 год был старшим советником при штабе ВВС и ПВО Республики Куба. После возвращения на Родину был старшим преподавателем в Академии Генерального штаба. 15 лет возглавлял кафедру ПВО в Академии бронетанковых войск. В 1987 году ушел в запас в звании генерал-майора.
ИСТОРИЯ №3
Эту историю рассказал инструктор альпинизма довоенной формации Алексей Малеинов.
— В 1942 году, бойцы командарма Тюленева заняли оборону на перевалах Кавказского хребта. Новый год им пришлось встречать в горах. С немецкой стороны противостоял им специальный горно-стрелковый корпус «Эдельвейс» под командованием генерала Ланца. Для большинства немецких егерей этого корпуса горы Кавказа были очень хорошо знакомы. Еще в 30-х годах многие из них побывали здесь в качестве альпинистов, поднимались в горы в одной связке с советскими спортсменами.
В конце 1942-го немецкое командование задумало покорить Эльбрус, стратегически выгодную горную точку, откуда осуществлялся контроль за Баксанским ущельем.
На склонах Эльбруса для немцев представляла интерес комфортабельная туристическая гостиница «Приют одиннадцати» и расположенная рядом метеостанция (высота 4250 метров над уровнем моря).
В операции по захвату участвовал хорошо экипированный отряд германских егерей под командованием капитана Грота. На метеостанции в это время находились начальник «Приюта одиннадцати» Александр Ковалев, метеоролог, радист Кучеренко, а также группа из четырех красноармейцев.
