Шведский жених

После этого, разговор между ними перешел на другие предметы, и когда Екатерина встала, чтобы идти в большую залу, то Густав задержал ее, сказав:

— Как честный человек, я обязан теперь же объявить, что основные законы Швеции требуют, чтобы королева исповедовала одну религию с королем.

— Мне известно, — ответила Императрица, — что законы в Швеции были чужды веротерпимости в начале введения там лютеранства, но впоследствии покойный-король, ваш отец, издал, при участии самих лютеранских епископов, новый закон, который дозволяет всем, не исключая и короля, вступать в брак с невестой, исповедующей ту религию, которую она найдет подходящею.

Не отвергая этого, Густав выразил опасение, чтобы умы его подданных не взволновались против него.

— Вашему величеству лучше знать, как следует поступать, — заметила Екатерина и медленно вышла в большую залу.

Вопрос о разноверии будущей четы стал беспокоить Екатерину; что касается отказа сопернице ее внучки, то насчет этого она была спокойна, так как писала Гримму следующие строки:

«Говорят, будто курьер уже готов отправиться с формальным отказом к принцессе Мекленбургской. Прежде этого я, конечно, не могла и слышать о предложении. Но нужно сказать правду: он не может скрыть своей любви. Молодой человек приехал сюда грустный, задумчивый, смущенный, а теперь его не узнать; весь он проникнут радостью и счастьем».

Балы, дававшиеся в Петербурге в честь короля, служили местом сближения жениха и невесты. Во время танцев они постоянно составляли одну пару и могли говорить без надзора.

Шведский жених

Портрет Великой княжны Александры Павловны. Е.Б. Лампти, 1792г.

Богачи-вельможи: Орловы, Безбородко и Строганов, бывшие несравненно богаче самого Густава, которого Екатерина называла «roitelet» — королек, подсмеиваясь над его пышностью, задавали жениху роскошные пиры. Высшее общество того времени веселилось, и престарелая Екатерина, казалось, от радости помолодела на несколько лет.

Она ездила на эти балы, но так как была уже слаба ногами и с трудом могла подыматься на лестницы, то в тех домах, где давались балы, устраивали вместо лестниц покатые, богато отделанные всходы. Граф Безбородко, изумивший короля необыкновенной роскошью своего дома (на Гагаринской набережной, теперь А. Г. Елисеева) и богатством своей обстановки, на устройство одного только такого всхода истратил 5000 руб.

Кроме балов, короля потешали фейерверками, над изготовлением которых хлопотал один из искуснейших пиротехников, генерал Мелиссино.

Угощали также Густава смотрами и парадами войск, не забыты были и спектакли, причем случился следующий курьез. Назначили к представлению балет: «Обманутый опекун», но Императрица отменила представление этого балета, который мог бы показаться намеком на королевского опекуна, герцога Зюдерманландского.

Державин принялся сочинять стихи и написал хор, который предполагалось исполнить при обручении царственной четы. Начинался этот хор так:

«Орлы и львы соединились,
Героев храбрых полк возрос,
С громами громы породнились,
Поцеловался с шведом росс».

Упоминая об орлах и львах, поэт намекает на соединение двух государственных гербов — России и Швеции.

Шведский жених

Гавриил Романович Державин — русский поэт эпохи Просвещения, государственный деятель Российской империи, сенатор, действительный тайный советник.

Каждый куплет этого хора оканчивался припевом:

«Сияньем Север украшайся,
Ликуй Петров и Карлов дом,
Екатерина, наслаждайся
Сим главным рук твоих плодом».

На втором балу, бывшем у графа Самойлова, 26 августа, Великая Княжна подсела к своей матери и сказала, что она сейчас говорила с отцом, который дал ей свое благословение, и просила мать сделать то же.

«День, назначенный для обручения Александры Павловны, — говорит Массон,— был днем величайшей скорби и величайшего унижения, когда-либо испытанного счастливою Екатериною».

Великую Княжну одели как невесту, на ней, по замечанию придворных остряков, в этот вечер было столько бриллиантов, что ценность их далеко превышала стоимость государственных имуществ шведской короны.

В сопровождении младших сестер и великих князей с их супругами, она вошла в тронную залу, где находился весь двор, а также Павел Петрович и Мария Феодоровна. Сопутствуемая блестящею свитой, вошла туда и Екатерина, лицо которой выражало удовольствие и радость.

Пробило восемь часов, затем девять, а жених не являлся.

Все томились в ожидании и роптали, говоря, что «мальчишка» позволяет себе неслыханную дерзость…

Был уже десятый час на исходе, когда совершенно растерявшийся Зубов подошел к Екатерине и что-то таинственно шепнул ей на ухо. Быстро встала Императрица с кресла. Лицо ее сперва побагровело, а потом сделалось вдруг мертвенно-бледным…

Шведский жених

Заикаясь, она с трудом проговорила несколько бессвязных слов и без чувств опустилась на пол. Объявили, что обручения не будет по случаю внезапной болезни короля, но все догадались, что это только предлог, объявить же истинную причину найдено было неудобным.

Все обрушилось на Маркова, который, желая перехитрить, не настаивал на предварительном подписании брачного договора, рассчитывая, что гораздо вернее можно достичь цели, застав короля врасплох.

Неприезд Густава объяснился следующим образом: в 6 часов рокового вечера, 11 сентября, граф Марков привез королю брачный договор, составленный вместе с графом Зубовым. Густав, читая внимательно представленную ему бумагу, был крайне удивлен, найдя в ней такие статьи, на которые он не давал предварительного согласия.

Обратясь к Маркову, он спросил, внесены ли эти статьи по приказанию Императрицы, и, получив утвердительный ответ, сказал, что не может подписать такого договора; причем, однако, заметил, что не намерен стеснять свободу Великой Княжны, что сама она может исповедовать свою религию, но что он не в праве дозволить ей иметь в королевском дворе церковь и причт и что, кроме того, во всех церемониях она должна следовать вероисповеданию, государствующему в стране.

Наши сановники, а также и лица свиты Густава склоняли его к уступкам, король отвечал:

— Нет, нет, не могу, не хочу! Не подпишу! — И выведенный из терпения просьбами, удалился в свою комнату и запер за собой на ключ дверь.

Раздраженная Екатерина в самых оскорбительных выражениях вылила свой гнев на Маркова за его оплошность и дала, говорят, ему пощечину, а по другим рассказам, ударила его своею тростью.

14 и 15 сентября прошли в переговорах, не подвинувших дела вперед. 20 сентября, в день рождения Павла Петровича, шведы выехали из Петербурга.

Шведский жених

И. Г. де Майр. Вид на Зимний дворец со стороны Васильевского острова в 1796 г.

Читай продолжение на следующей странице
AesliB