4 мая 1703 года в Германии, в городе Иене, в трактире «У Розы» подрались подвыпившие студенты, и один из них, вытащив шпагу, убил товарища. Так, с убийства в пьяной кабацкой драке начал свою самостоятельную жизнь шестнадцатилетний студент, будущий первый министр России Генрих Остерман…
Бес внутри
Подобное начало кажется немыслимо странным для человека, вся жизнь и деятельность которого — сам рационализм, сама предусмотрительность, а также тщательный расчет, тонкая, продуманная интрига. А ведь до этой драки в трактире «У Розы» все шло как нельзя лучше.
Генрих — миловидный, невысокий юноша, послушный сын пастора из маленького вестфальского городка Бохума. Он родился в 1686 году, хорошо учился в школе, легко поступил в Иенский университет. Отец его рассчитывал, что сын станет пастором, богословом, может быть, даже профессором.
И вот такое ужасное происшествие! Говорят, что бедный отец упал в обморок от стыда и горя, когда ему пришлось с кафедры родной церкви зачитывать объявление о розыске собственного сына, который не отдался послушно в руки полиции, а бежал из Иены неведомо куда…
И все же, много зная о долгой и непростой жизни Остермана, я не могу сказать, что событие в кабаке «У Розы» было случайностью, неожиданной и нелогичной. В характере, в личности Остермана заключена тайна. Смирный и тихий, он порой взрывался злым поступком внезапно и неожиданно для окружающих.
За внешним хладнокровием, хитростью, разумностью его скрывался вулкан честолюбия, гордости, тщеславия и даже авантюризма. И тогда этот умнейший аналитик не мог справиться со своими страстями и допускал нелепые промахи, оказываясь, как в Иене, в крайне затруднительном положении.
Побег в Россию
Страшась правосудия, Остерман бежал в Голландию, в Амстердам… В тесных и шумных предпортовых улочках этой торговой Мекки Европы и укрылся беглый студент, без гроша в кармане, без будущего.
Следует сказать, что события в трактире «У Розы» происходили в майские дни 1703 года. Как раз в это время Петр I основывал Петербург, ходил с аршином в руках по Заячьему острову, где возводилась крепость, праздновал свою первую победу на море, когда во главе абордажной команды взял два шведских корабля.
Россия с шумом выходила на берега Балтики. И она остро нуждалась в специалистах. Поэтому Петр послал в Амстердам недавно нанятого им адмирала Корнелия Крюйса, который набирал людей для работы в Московии. И вот тут-то пути Остермана и Крюйса пересеклись, и это стало вторым поворотным моментом в жизни нашего героя.
Впрочем, Остерман не случайно выбрал Россию — он знал, что его старший брат Йоханн был учителем в Москве, при русских царевнах — дочерях покойного царя Ивана Алексеевича, брата Петра 1.
Когда Остерман прибыл в Петербург, мы не знаем. Впервые он выскальзывает из тени неизвестности в 1705 году, когда его имя упомянуто среди прилежных прихожан первой лютеранской кирхи Святого Петра (что ныне на Невском). Видно, Остерман рьяно замаливал свой грех. Тогда и началась его карьера.
Карьера трудоголика
По рекомендации Крюйса Остермана взяли в Посольскую канцелярию, где были остро нужны переводчики. Он знал много языков, а потом быстро овладел русским, хотя всегда, до самой смерти говорил со смешным акцентом.
В 1730-е годы язвительная, языкастая княжна Прасковья Юсупова (за свой язык она и пострадала) рассказывала, как ее допрашивал Остерман:
«А о чем меня Остерман спрашивал, того я не поняла, потому, что Остерман говорил не так речисто, как русские говорят: «Сто-де ти сюдариня, будет тебе играть нами, то дети играй, а сюда ти призвана не на игранье, но о цем тебя спросим, о том ти и ответствей»».
Но акцент — сущая мелочь. Половина сподвижников Петра говорила с акцентом. Главное — Остерман оказался при деле, он был нужен петровской России. Без связей, друзей, денег, покровителей он начал карьеру с простого писаря и переводчика в Посольской канцелярии, ставшей впоследствии Коллегией иностранных дел, и затем добился блестящих результатов. Его заметил сам Петр и стал привлекать к серьезной дипломатической работе.
Гибкий ум, исполнительность, немецкая педантичность и точность — все было по нраву царю. И еще. У Остермана было одно, поражавшее всех в России, качество. Его отличала фантастическая работоспособность. По отзывам современников, он работал всегда: днем и ночью, в будни и праздники, чего ни один уважающий себя русский министр позволить себе, конечно, не мог.
