Таким образом, если отряд уподобить взводу, то палаты были вроде как отделениями. Каждый отряд управлялся вожатым и воспитателем. Воспитатель обычно был женщиной постарше, а вожатый – парнем студенческого возраста. Почему так? Бог весть.
Все чемоданы у пионеров изымались и прятались в кладовку. В зависимости от лагеря кладовка была либо в корпусе отряда, либо была единой для всего лагеря. Обычно кладовка открывалась раз в день на час, и тогда каждый мог взять всё, что ему нужно.
Свои вещи можно было положить в тумбочку, которая располагалась возле каждой кровати. Кровати были обычно классические железные, с панцирной сеткой и никелированными перилами. Однако иногда бывали и более стильные – с деревянной спинкой. Каждому помимо комплекта постельного белья выдавали вафельное полотенце. Бельё меняли раз в неделю – в банный день.
В палатах поддерживался почти военный порядок – лежать или сидеть на них днём запрещалось. За провинность можно было подвергнуться наказанию. Весь день кровати должны были быть аккуратно заправлены. Чаще всего практиковался дико неудобный метод заправки, когда надо было одеяло сложить вчетверо, а справа и слева его «укутать» в простыню – по бокам куски простыни, а в середине прямоугольник зелёного или синего одеяла. Заправлять это два раза в день было дико гиморно.
Почему два раза? Потому что в распорядке дня пионерлагеря кроме сна ночью полагался т.н. «тихий час» – два часа сна после обеда. «Тихий час» ненавидели все. И, понятное дело, почти никто не спал, а обычно в это время травили анекдоты и хулиганили – например, дрались подушками.
Однако если за нарушением «тихого часа» заставал пионервожатый, то могло последовать наказание. Особо меня впечатлили наказания в лагере КГБ СССР (в Бердянске на Азовском море), в котором все вожатые были курсантами спецшколы КГБ.
Например, однажды нарушителей «тихого часа» вожатый вывел на улицу, приказал лечь и проползти по-пластунски метров двадцать. Поскольку это был юг и была страшная жара, то все пионеры спали в одних трусах, т.е. с голым торсом. А ползти пришлось по асфальту. Больше эти пионеры «тихий час» не нарушали.
А меня однажды наказали отжиманиями «с нарастающим итогом». Выполняется следующим образом: посреди палаты кладётся ботинок; отжимаешься один раз; встаёшь; обходишь вокруг ботинка круг, отжимаешься два раза; встаёшь; обходишь два круга; отжимаешься три раза; встаёшь; обходишь четыре круга… И так до десяти кругов. Потом надо сгонять. Можете подсчитать сами, сколько всего отжиманий надо было выполнить. После проделанного упражнения я упал на кровать и тут же заснул, как убитый.
Распорядок дня был следующим. Ровно в 9 утра раздавался трубный глас. То не ангелы небесные созывали всех на Страшный Суд, а по внутренней радиолинии запускали пластинку с сигналом «Подъём», исполнявшийся на горне. Я только в одном лагере видел настоящего горниста – им был дядечка лет пятидесяти, который ходил мимо корпусов и трубил в трубу с клапанами (не знаю, как она называется).
Я в том лагере не «отдыхал», а приезжал на экскурсию с группой из другого лагеря на встречу с режиссёром Котёночкиным (который нарисовал «Ну, погоди!»). В ещё одном месте – это когда КП «Новоарбатский» наконец-то построил свой лагерь – подъём и отбой играли два барабанщика. Что было несколько необычно.
Итак, вслед за подъёмом все выбегали на зарядку. Не припомню, чтобы кто-то поминал зарядку добрым словом. Не любили почему-то советские пионеры раздвигать ноги на ширину плеч, поднимать руки на уровень груди и делать махи этими самыми руками. Но ничего поделать было нельзя. Но некоторые сбегали. Если пионервожатые ловили тех, кто не ходил на зарядку, следовало наказание.
После зарядки все шли по корпусам: умываться и убирать свои кровати. Затем начиналось тоже очень заманчивое мероприятие под названием «уборка территории».
