источник: warspot.ru
7 сентября 1812 года неподалёку от деревни Бородино состоялась грандиозная битва между Великой армией французского императора Наполеона I Бонапарта и русскими войсками под командованием генерала от инфантерии Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова. Бородинская битва стала самым масштабным и кровопролитным на тот момент сражением в мировой истории – с каждой из сторон в ней участвовало более ста тысяч человек. Одни нашли на Бородинском поле свою смерть, другие – получили раны и увечья, третьи – обрели славу и своё место в мировой истории. Определённо можно сказать лишь одно – никто из них не вышел из сражения прежним. Портреты и судьбы семнадцати человек, участвовавших в Бородинской битве — в нашей статье.
НАПОЛЕОН
В начале сентября 1812 года армия Наполеона теснила русский арьергард, продвигаясь по дороге от Гжатска к Москве. Вся стратегия великого корсиканца основывалась на быстрой победе в генеральном сражении, но уже почти три месяца враг уклонялся от решительного боя. Теперь, когда в русскую армию прибыл Кутузов, а до Москвы оставалось сто с лишним верст, желанная битва должна была состояться. Письма и приказы, написанные Наполеоном накануне сражения, показывают, что его весьма заботило состояние растянувшейся французской армии, одолеваемой дождём и плохими дорогами. 5 сентября французы взяли Шевардинский редут и встали напротив русской армии. Их главнокомандующий плохо спал в ту ночь и много беседовал с генерал-адъютантом Жаном Раппом. «Счастье – самая настоящая куртизанка», – говорил Наполеон тогда.
Утром 6 сентября Наполеон отправился на рекогносцировку и убедился в том, что русская армия всё ещё стоит напротив него. Это вселило и в Наполеона, и в его солдат воодушевление, с которым они начали готовиться к бою.
«Солдаты! Вот сражение, которого вы так желали. Победа в ваших руках. Она нам необходима. Она доставит нам изобилие, хорошие зимние квартиры и скорое возвращение домой!» – гласил приказ Наполеона накануне Бородина.
КУТУЗОВ
В отличие от Наполеона, Михаилу Илларионовичу Голенищеву-Кутузову приходилось думать многих о вещах, не имевших прямого отношения к предстоящей битве. В качестве нового главнокомандующего он прибыл в армию 29 августа – всего за девять дней до Бородинского сражения. Хотя его назначение приветствовала аристократия обеих столиц и многие армейские высшие чины, Кутузов не мог не чувствовать шаткости своего положения. Генералу было уже 65 лет, и многие, включая Александра I, сомневались в его энергии. Отношения с командующими армиями Барклаем де Толли, Багратионом и их штабами, которые ещё недавно действовали по собственному усмотрению, не могли не ухудшиться. Наконец, Кутузов мог с равной вероятностью стать спасителем Отечества и могильщиком русских надежд в кампании 1812 года.
Вероятно, все эти соображения повлияли на решение Кутузова дать бой при Бородине в самой осторожной, сугубо оборонительной манере. Войска выстроились довольно узким фронтом и максимально плотно, чтобы исключить возможность прорыва и заставить французов «расшибить лоб» о спешно воздвигнутые укрепления. Резервы стояли близко, готовые в любой момент поддержать войска первой линии. Цена этих решений была высока – 587 орудий Наполеона могли перекрестно обстреливать плотные ряды русских войск, и почти ни одно ядро не пропадало даром.
БАРКЛАЙ-ДЕ-ТОЛЛИ
1-й армией командовал генерал от инфантерии Михаил Богданович Барклай-де-Толли, незадолго до Бородинского сражения смещённый с поста главнокомандующего. На нём лежала ответственность за долгое отступление и сдачу русских городов, и после того как был оставлен Смоленск, положение генерала стало нестерпимым. Солдаты называли его «Болтай-да-только», имея в виду нарушенные обещания дать генеральное сражение. Более того, против «немца» интриговали русские генералы, считавшие его едва ли не предателем.
Впоследствии многие участники сражения считали, что Барклай искал смерти на Бородинском поле. Весь день 7 сентября он провёл в седле, одетый в полную форму со всеми орденами. Большинство его адъютантов были ранены или погибли. Хотя пули и ядра миновали генерала, его спокойствие, храбрость и грамотные распоряжения заставили бывших недоброжелателей отдать ему должное. После войны Барклай-де-Толли составил несколько оправдательных записок, в одной из которых писал:
«[…] пусть князь Кутузов наслаждается своими трофеями, пусть он утешается мыслью, что обратил в ничтожество того, кто подготовил ему их, ибо он только слепо и, надо сказать, вяло следовал за нитью событий, вытекающих из предшествовавших действий».
БЕННИГСЕН
Начальником Главного штаба русской армии был генерал от кавалерии Леонтий Леонтьевич Беннигсен. Хотя он был близким другом Кутузова, отношения между ними быстро стали натянутыми. Без сомнения, Беннигсен был не менее амбициозен и честолюбив, чем сам главнокомандующий. К тому же находились люди, верившие в то, что именно он, а не Кутузов, способен привести Россию к победе над Наполеоном. Беннигсен действительно имел определённые основания быть уверенным в себе. В память о сражении при Прейсиш-Эйлау 1807 года, которое можно назвать «ничьёй» между Беннигсеном и Наполеоном, «Леон Леонтич» заказал свой гравированный портрет с подписью: «Победитель непобедимого». Позднее Беннигсен писал:
«Из честолюбия и отчасти из самолюбия, которое всегда должно быть присуще военному, мне было неприятно служить под начальством другого генерала после того, как я командовал войсками против Наполеона и самых искусных его маршалов».
