Лилиан Аллинг является одной из немногих женщин, чьи легенды растут со временем, и чьи истории по-прежнему рассказывают. Некоторые называли ее эксцентричной, кто-то сумасшедшей. Но саму её, судя по всему, мало интересовали чужие суждения, равно как и советы, что ей делать и как она должна жить.
Факты рождения и детства Лилиан Аллинг на сегодняшний день являются неподтвержденными. Скорее всего, она родилась около 1900 года в России, или, возможно, в Польше. Она приехала в Соединенные Штаты после революции и, вероятно, высадилась с тысячами своих соотечественников на острове Эллис. Эллис, расположенный в устье реки Гудзон в бухте Нью-Йорка, был самым крупным пунктом приема иммигрантов в США, действовавшим с 1892 года по 1954-й. Некоторые говорят, что она была из высшего класса, аристократкой, которая бежала из России. Судя по обрывочным сведениям, она была хорошо образованной и неплохо говорила по-английски. В одной из газетных статей того времени говорится, что ее послала семья, чтобы найти для них новый дом. И что, в то время пока она ехала, ее семья была отправлена в ссылку в Сибирь, — но, возможно, это был романтический вымысел. Надо сказать, что точных и подтвержденных сведений о Лилиан нет вообще: все, что имеется, это фрагменты истории, а также домыслы и газетные статьи. Однако желтая пресса в то время готова была опубликовать что угодно, лишь бы газеты раскупили.
Иммигранты на острове Эллис
Кем бы она ни была, она приехала в Нью-Йорк. В то время город гудел от четырех миллионов жителей. Три четверти из них были иммигрантами или детьми иммигрантов. Мужчины, женщины и дети заполнили улицы и недавно построенное метро. Приезжие жили в трущобах, работали в быстро растущих отраслях, многие на черных работах в цехах. Они ехали в поисках новой счастливой и свободной жизни, но лишь немногим посчастливилось осуществить это. Лилиан была убеждена, что не хочет остаться. Она никогда не говорила, почему она хочет вернуться, кроме того, что она чувствовала себя одинокой и нежелательной, несмотря на огромное количество людей вокруг. В Нью-Йорке Лилиан работала горничной. Это была работа, которая не позволяла ей сэкономить достаточно денег и купить билет на корабль, чтобы вернуться обратно.
Невозможность вернуться домой обычным путем заставила ее развивать новый план. В публичной библиотеке она нашла карты Соединенных Штатов, Канады и Сибири и решилась на почти невозможный пеший поход из Нью-Йорка в Россию.
Она начала путешествие по шоссе, недавно построенном для набирающих популярность автомобилей. Далее, скорее всего, она проследовала вдоль старой трансконтинентальной железной дороги, пересекла границу с Канадой.
Первый известный факт в походе Лилиан заключается в том, что 10 сентября 1927 года она подошла к хижине, стоящей на телеграфной тропе к северу от Хэзлтон. Это был дом телеграфиста Билла.
Он был поражен историей, которую услышал, и восторгался упорством Лилиан. Но был уверен, что она погибнет, если продолжит свое путешествие на север. К тому же стремительно приближалась зима. Он вызвал телеграфом провинциального полицейского из Хэзлтон и попросил совета. Джордж Вайман, молодой полицейский незамедлительно выдвинулся к хижине. Там он нашел женщину ростом около 165 сантиметров и «тонкую, как струнка». Вайман не мог отправить ее, как он считал, на верную смерть. Дело в том, что осадки снега в тех краях феноменальны. Под тяжестью снега провода прогибаются и оказываются погребенными в сугробах на долгие месяцы. На многих перевалах, находящихся на тропе, постоянно сходят лавины. А у хозяев хижин вошло в привычку возведение длинных шестов, чтобы была возможность найти их. Позже он заметил, что Лилиан «была самым решительным человеком, которого он когда-либо встречал», так как, несмотря ни на что, она была абсолютно твердо намерена продолжать путь на север. Никто не сомневался, что, несмотря на предупреждения об опасности, Лилиан продолжит свой маршрут.
Лилиан Аллинг
Полицейские решили, что арестуют Аллинг для ее же спасения. У нее был произведен обыск. Лилиан всегда носила с собой две 10-долларовые банкноты, чтобы не быть обвиненной в бродяжничестве. 21 сентября ей было предъявлено обвинение мировым судьей за ношение оружия (полуметровой металлической трубки). По мнению судьи, она была предназначена не для защиты от диких животных, а для нападения на людей. Была сделана одна учетная запись о том, что ее четыре раза спрашивали, желает ли она что-нибудь сказать. На четвертый раз она непристойно выругалась. Мировой судья оштрафовал ее на двадцать пять долларов — сумму, которой у нее не было. Вместо оплаты она была приговорена к двум месяцам тюрьмы, недалеко от Ванкувера.
Она отсидела положенный ей срок и, как только была выпущена, тюремный персонал нашел ей работу до конца зимы в ресторане в Ванкувере, где она старалась заработать как можно больше денег. Весной же она вновь возобновила путешествие. 19 июля она прибыла в Смитэрс, где полицейский снова пытался отговорить ее от похода. Она отказалась, но пообещала, что будет регистрироваться в каждой из хижин на телеграфной тропе. Так она и сделала.
Несколько недель спустя, Джим Кристи и Чарли Джанзи с удивлением наблюдали, как Лилиан вышла на поляну, где стояли две их маленькие хижины. Ее лицо сильно распухло от укусов насекомых, ветра и солнца, одежда была в лохмотьях, а сама она падала от усталости и нехватки пищи. Тем не менее, она не желала повернуть назад. Так как они поняли, что не в силах были отговорить ее, они пытались помочь. Кристи отдал ей свою комнату. В течение следующих трех дней и ночей она хорошо ела, спала в помещении и начала выздоравливать. Джанзи дал ей пару штанов и две рубашки, фетровую шляпу и сапоги и две пары шерстяных носков, чтобы сапоги больше соответствовали ее размеру ноги.
