Оставалось лишь построить для выставки здание. И вот тут-то и оказалось, что худшие проблемы были еще впереди. Одной из них была финансовая: взносы поступали очень медленно. Тогда один из членов Общества Искусств лорд Майор устроил грандиозный банкет, на котором присутствовал весь высший свет со всех концов страны. После этого фонд возрос до 80000 фунтов. Этой суммы было более чем достаточно на все расходы. Но вряд ли хватило на строительство: в этом и заключалась проблема номер один.
Место расположения выставочного павильона неожиданно стало проблемой номер два. Было достигнуто соглашение с королевой об использовании территории Гайд-парка. Однако это решение устроило далеко не всех. Газета «Таймс» начала решительную акцию протеста. «Весь парк, — сообщалось в газете, — и Сады Кенсингтон в том числе, будут разрушены, а близлежащие жилые кварталы пострадают от полчищ вульгарных посетителей, собранных на месте этой выставкой. А как же деревья? Этим тоже готовы пожертвовать ради расчистки места для выставочного здания? » Очень много говорилось и о загрязнении парка, являвшегося украшением Лондона. Проект здания стал третьей проблемой. Еще в 1849 году было задумано, что оно, это здание, станет главным экспонатом на выставке. Королевская комиссия обратилась к строительному комитету. Комиссия объявила конкурс среди дизайнеров всех наций, но отвела на него всего три недели. Несмотря на такой короткий срок, комиссия получила 233 проекта включая 38 иностранных. Из них было выбрано 68, но не один не был рекомендован на утверждение. Вместо этого комитет предложил свой вариант, который королевская комиссия просто была вынуждена принять. Проект представлял собой кирпичную структуру с куполом, покрытым металлом. Закрыть огромную часть Гайд-парка было плохой идеей уже само по себе, но столь ужасный материал как кирпич грозил испортить и пейзаж, и ландшафт навсегда. Перед организаторами это ставило и другую проблему — может ли быть такое огромное здание закончено ко времени открытия выставки (за срок меньше года)?
Но штормовые тучи также внезапно исчезли, как и появились. Уже в июле 1850 года было найдено решение всех этих трех проблем.
Финансовый вопрос был решен за счет увеличения взносов в фонд непосредственно от членов Комиссии. Также стало возможным взять банковский кредит под гарантии Комиссии.
Споры о месте проведения разразились в обеих палатах парламента. Особенно тяжелым ожидание решения было для Принца Альберта. Если Гайд-Парк был бы отклонен, то другого места просто не существовало. Но споры завершились в пользу Гайд-парка.
Критики по вопросу здания было меньше, но зато сама проблема сложнее. Решение было найдено в самую последнюю минуту. Это случилось так неожиданно, что было воспринято как настоящее чудо.
Проект простого садовника
Джозеф Пакстон был простым садовником, но его интересы этим не ограничивались. Более того, в то время он был известен своим проектом железной дороги и строением из стекла. Случилось так, что ему пришлось говорить с премьер-министром Великобритании Эллисом, и вот в этом-то разговоре он и рассказал ему о своей идее. А Эллисом был знаком с работами Пакстона и знал, что они заслуживают внимания. Поэтому премьер-министр обратился в Торговую палату для выяснения условий рассмотрения нового проекта. Их почти не было, оставалось лишь несколько дней, за которые можно было внести коррективы в официальный проект или же представить новый. И Пакстон решил использовать представленную ему возможность. Все выходные он посвятил работе над проектом. На собрании железнодорожного комитета его мысли были далеко от темы собрания. Зато на клочке бумаги появился «сырой» чертеж того, что впоследствии стало известным как «Хрустальный дворец». Его дизайном были восхищены практически все, но это означало позор для королевской комиссии, поскольку их проект уже был утвержден строительным комитетом. Фантастическое сооружение Пакстона не могло быть принято без технической экспертизы, для которой должно было назначено расследование, проводимое все тем же строительным комитетом, который не мог с такой легкостью подставить под сомнение свою репутацию. Общество Искусств помогло Пакстону добыть информацию о высоте деревьев, чтобы они могли полностью войти в здание. Это сделало его проект экологически бесценным, но именно этого-то ему и не могли простить инженеры из комитета.
Время шло, а ответа от него все не было. Пакстону это надоело, он решил обратиться напрямую к нации. Шестого июля 200000 экземпляров «Иллюстрированных Лондонских новостей», которые несколько раньше ужаснули страну рисунками официального проекта здания, сейчас представляли разработку Пакстона вместе с пояснительной запиской. Люди тут же приняли его проект как великолепное и неповторимое в своем роде временное строение для Гайд-парка.
Газета «Таймс» была все же еще против любого вторжения в парк и назвала проект «Чудовищным Зеленым домом». Но комитет не мог выступить против всеобщего одобрения и восхищения.
Пакстон выиграл. Опять только лишь счастливый случай помог ему встретиться с Чарльзом Фоксоном, одним из компаньонов большой строительной компании и производителем стекла. На очередном собрании были подсчитаны расходы, которые не выходили за рамки бюджета. Пятнадцатого июля благодаря группе энтузиастов стало возможным утвердить план в строительном комитете, ровно за год до открытия выставки.
Казалось, что теперь строительству был дан зеленый свет. Однако теперь возникли финансовые проблемы. Пошла новая волна критики, но принц Альберт воспринимал все это уже с улыбкой, ведь день открытия первой международной выставки был уже так близок. Он отвечал: «Математики подсчитали, что Хрустальный дворец сдует первым же легким ветерком; инженеры пришли к выводу, что галереи обвалятся и раздавят посетителей; врачи предупреждают, что в результате общения многих рас наступит черная смерть средних веков… Я не могу застраховаться от всего на свете, так же как и не берусь брать ответственность за жизнь королевской семьи». Как ни странно, ничего подобного не произошло, и грациозный дворец Пакстона был все же построен. Уже первого февраля 1851 года Хрустальный дворец был готов, спустя всего лишь семнадцать недель после первого забитого в землю строительного колышка.
Все флаги мира в гости к нам…
В оставшееся время все были заняты таким важным и проблематичным делом как подбор экспонатов. Было решено, что половина площади (37200 кв.м) должна быть предоставлена британским участникам, а оставшаяся площадь поделена между другими странами. Вскоре стало ясно, что даже это пространство не вместит всех желающих, поэтому применили систему отбора, возложенного на руководство стран-участниц. Только их расположение на выставке решалось Комиссией.
Койл и его коллеги великолепно выполняли административные обязанности. Нужно упомянуть, что корреспонденция Исполнительного комитета между октябрем 1849-ого и декабрем 1851 года возросла до 162631 писем — и это до появления печатных машинок! Людей интересовало не только здание и сроки, в которые оно будет построено, но и сами экспонаты. В Международной секции также было очень много трудностей. Первые экспонаты прибыли 12 февраля, последние не доставили вплоть до открытия. К моменту открытия выставки было получено 80 процентов экспонатов. Из 15000 участников половина были британцы, а половина — иностранцы; списки указывают на представителей не менее чем 40 различных стран, среди которых лидировала Франция.
Один из экспонатов выставки: трон, подаренный королеве Виктории королем Траванкора
Наконец наступило 1 мая. Великое по своим масштабам предприятие было завершено. Сияло весеннее солнце; молодая королева с энтузиазмом, удивившим даже ее окружение, направилась к месту действия. На мгновение показалось, что наступило новое тысячелетие. Впервые в мировой истории представители стольких наций собрались вместе, под одной крышей из хрусталя, в здании, где были собраны самые прекрасные творения каждой страны. Королева по этому поводу написала: «Бесспорное одобрение, радость в каждом лице, необъятность и великолепие здания, сочетание пальм, цветов, деревьев и скульптур, фонтанов, звучание органа (200 инструментов и 600 голосов сливались в один) и мои любимые друзья, которые воссоединили историю всех стран Земли, — все это действительно имело место и останется в памяти навсегда. Да сохранит бог моего дорогого Альберта. Да сохранит бог мою дорогую страну, которая так великолепно показала себя сегодня!»
Экспрессивность этих слов выражала не только чувства королевы, но и энтузиазм, который нарастал в течение всей выставки. Рекордная цифра посещаемости в день возросла за последнюю неделю до 110000. За период до октября общее количество посетителей выросло до 6 миллионов человек. Финансовый результат полностью покрыл затраты на организацию. После погашения долгов, займов и выплат еще оставалось 200000 фунтов и фонд добровольных пожертвований.
Успех поистине ошеломляющий!
И в самом деле: выставка действительно имела ошеломляющий успех. Но еще больше было получено результатов после ее закрытия. Первое — это прибыль и ее вложение. Организаторы решили инвестировать ее в землю в Южном Кенсингтоне, смежную с районом, где проходила выставка. Как владельцы этой прибыльной собственности, они были в состоянии в последующие годы выделять средства на поддержку многих образовательных институтов и создать систему стипендий в высших учебных заведениях науки и искусства, которая существует и по сей день.
Второе – само здание Хрустального дворца, слишком великого, чтобы его потом просто разобрали. Возведенное заново в другом городе, оно служило популярным центром развлечений и общественных мероприятий, пока не было уничтожено пожаром в 1936 году. Хрустальный дворец стал и одним из первых сооружений, в котором были приняты столь распространенные сейчас унифицированные элементы: все здание было составлено из одинаковых ячеек, собранных из 3300 чугунных колонн одинаковой толщины, 300 000 одинаковых листов стекла, однотипных деревянных рам и металлических балок. Сборные элементы стандартных размеров были изготовлены в нужном количестве заранее, так что на стройплощадке оставалось их только смонтировать, а при необходимости их было столь же легко разобрать!
Если обратиться к общему результату, то необходимо отметить, что это была не просто первая международная выставка, а первая встреча наций с мирными целями. С одной стороны, это был первый шаг в развитии международного движения, а с другой стимулирование межнациональной конкуренции.
А теперь давайте рассмотрим ее эффект через призму взглядов трех групп: посетителей, участников и жюри. Именно с нее начинается такое явление как массовый международный туризм. Сами британцы подверглись серьезному испытанию: ведь вторжения такого количества иностранцев не было ни разу за всю истории их нации. Это помогло понять, что не все они такие звери и невежи, как представлялось им раньше. Плюс ко всему помимо бессчетных неформальных встреч на выставке правительство устраивало праздники для международных делегаций по всему Лондону. Париж принял эстафету и пригласил необыкновенное количество англичан, окружив их потоком развлечений. Социальные контакты такого рода и такого масштаба между людьми различных национальностей были вне сомнения беспрецедентны для того времени.
Британским участникам выставка открыла глаза и помогла осознать то, чего они упорно не желали замечать раньше, а именно — примитивности современного английского дизайна. В этом плане она породила молниеносное распространение популярности художественного образования и поспособствовала появлению новых школ художественного конструирования. Но и зарубежные представители также много всего приобрели от увиденного в Англии, которая в то время опережала многие страны. Некоторые назвали 1851 год началом машинного века. Во многих странах были снижены тарифы на ввозимые товары.
И, наконец, жюри. Оно состояло из представителей науки и искусства каждой страны-участницы. Несмотря на то, что темы дискуссий их были ограничены, заседания жюри стали прототипом международных конференций и конгрессов по всем видам научных, культурных и экономических вопросов. Впервые в истории представителям науки, искусства и коммерции было разрешено их правительствами встретиться и обсудить эти темы. Еще одним значительным результатом стало проведение железной дороги со всех концов страны в ее столицу – Лондон.
Внутренним эффектом выставки можно считать образовательный эффект. Организаторы пришли к выводу, что каталог выставки был не очень удачен, он критиковался всеми. Отсутствие хорошего лейблинга стало еще одним камнем в огород британцев. Их секция не была настолько информативной, насколько она могла быть. Конечно, это мало что говорило толпам восхищенных зевак, но многое сказало специалистам. Таким образом, выставка стимулировала еще и развитие образования, были открыты новые учебные заведения и расширено неформальное образование (музеи, галереи искусств), развитие которых так характеризовало это время.
Памятная медаль выставки 1851 года с изображением Хрустального дворца
Наконец, Хрустальному дворцу суждено было войти и в историю русской литературы и политической мысли ХIX века. В 1859 году его посетил Н.Г. Чернышевский. Увиденное столь сильно подействовало на его воображение, что он послужил прообразом того огромного здания, в котором живет коммуна будущего в четвертом сне Веры Павловны из романа «Что делать?» Русский писатель с удивительной прозорливостью заменил в своем произведении железо и чугун в конструктивных элементах дворца алюминием – металлом, который был в то время дороже золота. Его еще не умели получать в больших количествах и применяли только в ювелирных изделиях.
Ну, а потом все развитые страны переняли опыт Британии, и такие выставки и здания стали уже нормой нашей жизни!
автор: В.Шпаковский
источник: topwar.ru
