22 июня Президиум Верховного Совета СССР объявил всеобщую мобилизацию. С 23 июня 1941 года в армию призывали военнообязанных от 1905 по 1918 год рождения включительно.
Территория призыва — Ленинградский, Прибалтийский, Западный, Киевский, Одесский, Харьковский, Орловский, Московский, Архангельский, Уральский, Сибирский, Приволжский, Северо-Кавказский и Закавказский военные округа. Были и территориальные нюансы. Например, уже в ночь на 23 июня в Сибири военкоматы разослали извещения призывникам, но повестки о мобилизации были вручены далеко не всем. В связи с угрозой нападения Японии часть будущих солдат приписали к Дальневосточному фронту и не стали вызывать на пункты сбора.
Всего за июнь и июль 1941 года была проведена всеобщая и полная мобилизация мужчин и частичная — женщин. К этому времени уже были сняты классовые ограничения — защищать Родину мог каждый. И это не простая формальность. Дело в том, что в 1925 году в СССР приняли закон об обязательной военной службе. В армию запрещалось призывать «лиц эксплуататорских классов», а именно: детей бывших дворян, купцов, офицеров старой армии, священников, фабрикантов, а также казаков и кулаков.
В 1935 году для казаков сделали исключение. Закон 1939 года отменил ограничения на призыв в армию по классовому признаку, однако в военные училища по-прежнему принимают только детей рабочих и крестьян. Война поправила и это правило. Фактически каждый, кто хотел попасть на фронт и в училище, так или иначе мог это сделать.
Сохранилось достаточно много видов повесток военной поры: единого бланка не было. Но в документе обязательно указывалось главное: когда и куда прибыть, что иметь с собой. Призывнику напоминали и об ответственности за неявку в срок. В городах повестку из военкомата приносили на дом, в деревнях — в сельсовет. Фото: Из архива
Всего за первые 8 дней войны призвали 5,3 млн человек. То есть армия удвоилась: фактическая численность РККА к 22 июня 1941 года составила 5,4 млн чел. Но огромные невосполнимые потери первых месяцев войны требовали все новых солдат. К началу 1942 года призыв в Красную Армию уже обеспечивали призывники 1923-1925 гг. рождения. А всего за время войны под ружье поставили 34,5 млн человек.
Происходил призыв так: в городах повестку из военкомата приносили на дом, в деревнях — в сельсовет. Прямо на повестке указывалось: администрации предприятий немедленно освободить призывника от работы и выдать деньги на две недели вперед. На обороте указания: остричь голову наголо, иметь с собой документы и продукты, громоздких вещей — не брать.
Единого бланка не было, вариантов повесток было много. Но всегда указывалось главное: куда и когда прибыть. Предупреждали: за опоздание или неявку будете привлечены к ответственности.
Вместе с мобилизацией на фронт власти «бронировали» специалистов для работы на военных заводах. В призывную кампанию 1942 года предоставлялись отсрочки комбайнерам и трактористам, занятым на уборке урожая. В зависимости от региона «бронь» также давали студентам речных техникумов, лесотехнических институтов, которые находились в навигации и на лесозаготовках в тайге. В 1941 году и до первой половины 1942 года право на отсрочки имели и учителя, которых до 1940 года вообще не брали на военную службу.
Но фронт требовал пополнения: миллионы погибших и раненых, пленных и окруженцев. В армию уже брали и 17-летних, и 50-летних.
Правда, термин «мобилизация» не совсем точно отражает ситуацию. Да, были и уклонисты, и дезертиры, но все-таки и комсомольцы-добровольцы — не выдумка пропаганды. В части, служба в которых была сопряжена с особым риском, отбирали добровольцев 1922-1924 годов рождения. Через райкомы комсомола проходил набор десантников, лыжников, летчиков, истребителей танков. Требовались положительные характеристики, предпочтение отдавали спортсменам, приветствовалась сдача нормативов БГТО («Будь готов к труду и обороне СССР» — для школьников 1-8-х классов, ГТО (для лиц старше 16 лет) и ПВХО («Готов к противохимической обороне СССР»).
Легендарная женщина — монахиня матушка Адриана (Наталья Малышева) — незадолго до смерти рассказала о том, как встретила молодежь известие о начале войны в Москве. «Как только из репродукторов голос Левитана сообщил о начале войны, я с друзьями-студентами по авиационному институту побежала по военным академиям, — рассказала монахиня. — Мы требовали и умоляли перевести к ним из нашего института: чтобы быстро получить нужную армии специальность и — на фронт. Но только одному из нашей компании это удалось, и только потому, что у него отец был командиром Красной Армии».
Многие боялись лишь одного: война закончится, и они не успеют совершить подвиги. Потому пытались попасть на войну «по блату». «Меня не взяли из-за того, что девчонка, — вспоминала Наталья Малышева. — Было очень обидно. Ну, раз так, думаю, пойду добровольцем. А в военкомате опять отказали, сказали — учись. Правда, к октябрю, когда немец подошел близко к Москве, в райкоме комсомола на меня посмотрели как-то странно и без проволочек дали направление в Третью Коммунистическую дивизию народного ополчения».
