«Я боюсь голода, – признавался герой гриновской новеллы „Фанданго“,– ненавижу его и боюсь. Он – искажение человека. Это трагическое, но и пошлейшее чувство не щадит самых нежных корней души. Настоящую мысль голод подменяет фальшивой мыслью, – ее образ тот же, только с другим качеством.
После выздоровления Грину при содействии Горького удалось получить академический паёк и жильё – комнату в «Доме искусств» на Невском проспекте, 15, где Грин жил рядом с Гумилёвым, Мандельштамом, Кавериным.
Соседи вспоминали, что Грин жил отшельником, почти ни с кем не общался, но именно здесь он написал самое знаменитое, трогательно-поэтическое произведение – феерию «Алые паруса» (опубликована в 1923 году).
«Трудно было представить, что такой светлый, согретый любовью к людям цветок мог родиться здесь, в сумрачном, холодном и полуголодном Петрограде в зимних сумерках сурового 1920 года, и что выращен он человеком внешне угрюмым, неприветливым и как бы замкнутом в особом мире, куда ему не хотелось никого впускать», – вспоминал Вс. Рождественский.
В то же время Грин был человеком, всегда умевшим найти выход из сложных ситуаций. Тот же Вержбицкий пишет: «Весной 1918 года произошел один совершенно необыкновенный случай… Я тогда сотрудничал в московской «Газете для всех». Грин жил у меня на Якиманке. В одной квартире со мной снимала комнату молодая женщина Анна Берзинь – пышная, жизнерадостная латышка, жена молодого чекиста, тоже латыша. Однажды утром Грин отправился в редакцию. Спустя полчаса я услышал его голос по телефону. Грин тревожно сообщил мне, что он арестован, сидит в кабинете, у дверей – часовой. Оказалось, что латыш вырезал на третьей полосе газеты напечатанный там талон, дававший право участвовать в какой-то лотерее, а на оборотной стороне талона оказалась лишь голова напечатанной картинки на оборотной стороне – голова латышского стрелка. В этом латыши увидели зловещий намек. Грин посоветовал мне держаться совершенно спокойного тона, на том основании, что латыши – народ очень самолюбивый и решительный. А, кроме того, они не обязаны знать секреты типографской техники: «Ты забыл о том, что твоя соседка товарищ Анна – латышка, что ее улыбка напоминает утреннюю зарю и что она, наконец, очень с тобой дружна… Нет такой силы на свете, которая устояла бы перед обворожительной женской улыбкой!», – Закончив свою речь такой элегантной фразой, Александр Степанович вступил с латышами в переговоры, и через несколько минут мы уже мчались на Якиманку. Товарищ Анна была не одна – как раз в это время дома находился ее муж. Оба они дружески поговорили со стрелками, угостили их чаем, объяснили, что вся история с «отрезанной головой» – чистейшее недоразумение и что в редакции работают люди, которые не способны строить козни против советских воинов. Стрелки уехали вполне удовлетворенные, шутили, извинялись за беспокойство и крепко пожимали нам руки.
Когда волнение улеглось, Грин сказал мне, поглаживая усы:
– Я, видишь ли, по природе очень рассеян и неловок. Но жизнь научила меня некоторой находчивости. А, кроме того, мне кажется, что в трудных случаях самое важное – найти такой выход, который больше действует не на логику и не на здравый смысл, а на то, что у каждого человека бьется где-то там в левой части грудной клетки…
С началом НЭПа появились частные издательства, и ему удалось опубликовать новый сборник «Белый огонь». В начале 1920-х годов Грин приступает к своему первому роману, который назовёт «Блистающий мир».
Главный герой этого сложного символистского произведения – летающий сверхчеловек Друд, убеждающий людей выбрать вместо ценностей «мира сего» высшие ценности Блистающего мира. В 1924 году роман был напечатан в Ленинграде.
На гонорары Грин устроил пир, съездил с Ниной в любимый Крым и купил квартиру в Ленинграде, затем продал эту квартиру и переехал в Феодосию. Чтобы спасти Грина от пьяных петроградских кутежей, Нина притворилась больной. Изредка ездили в Коктебель к Максимилиану Волошину.
В 1927 году частный издатель Л. В. Вольфсон начал издавать 15-томное собрание сочинений Грина, но вышли только 8 томов, после чего Вольфсона арестовало ГПУ. НЭПу приходил конец. Попытки Грина настоять на выполнении контракта с издательством приводили только к огромным судебным издержкам и разорению. У Грина снова стали повторяться запои. Гриневские переехали в город Старый Крым, где жизнь была дешевле.
С 1930 года советская цензура запретила переиздания Грина и ввела ограничение на новые книги: по одной в год. От безденежья Грин и Нина отчаянно голодали и часто болели.
Роман «Недотрога», начатый Грином в это время, так и не был закончен, хотя некоторые критики считают его лучшим в его творчестве. Грин мысленно продумал до конца весь сюжет и сказал Нине: «Некоторые сцены так хороши, что, вспоминая их, я сам улыбаюсь».
Летом Грин съездил в Москву, но ни одно издательство не проявило интереса к его новому роману. По возвращении Грин устало сказал Нине: «Амба нам. Печатать больше не будут». На просьбу о пенсии от Союза писателей ответа не последовало. Ещё одну просьбу о помощи Грин направил Горькому; неизвестно, дошла ли она по назначению, но ответа тоже не было. В мае 1932 года после новых ходатайств неожиданно пришёл перевод на 250 руб. от Союза писателей, посланный почему-то на имя «вдовы писателя Грина Надежды Грин», хотя Грин был ещё жив.
В романе «Блистающий мир» содержится обширная и яркая сцена, которую впоследствии по требованию советской цензуры вырезали: Руна заходит в деревенскую церковь, становится на колени перед нарисованной «святой девушкой из Назарета», рядом с которой «задумчивые глаза маленького Христа смотрели на далёкую судьбу мира». Руна просит Бога укрепить её веру, и в ответ видит, как на картине появляется Друд и присоединяется к Христу и Мадонне. Эта сцена и многочисленные обращения Друда в романе показывают, что идеалы Грина были близки к христианским, которые он рассматривал как путь в Блистающий мир, «где тихо и ослепительно».
Нина Николаевна вспоминала, что в Крыму они часто посещали церковь, и что любимым праздником Грина была Пасха.
В письме Вере незадолго до смерти (1930) Грин пояснил: «Мы с Ниной верим, ничего не пытаясь понять, так как понять нельзя. Нам даны только знаки участия Высшей Воли в жизни». Грин отказался дать интервью журналу «Безбожник», сказав прямо: «Я верю в Бога».
Умер Грин 8 июля 1932 года в Старом Крыму. За два дня до смерти попросил пригласить священника и исповедался. Похоронен там же на городском кладбище, Нина выбрала место, откуда видно море. На могиле Грина установлен памятник «Бегущая по волнам».
А. Смоленцев в книге «Логика судьбы» пишет: «Ярчайший пример умения Грина виртуозно работать в символическом пространстве – «Алые Паруса». При этом, сам текст существует как значимая величина на первом читательском уровне, то есть, даже, если, не принимать во внимание всего его символизма, тест самоценен, самостоятелен и читается как феерия, романтическая история и т. д. Именно поэтому после его ухода из реальной жизни стараниями его коллег, друзей и ценителей творчества в советской стране образовался некий культ его героев и его «блистающего мира».
Русские писатели XX века ограничились в основном тремя стилистическими направлениями – реализмом, модернизмом и авангардом. Уникальным явлением в русской литературе стало возрождение романтизма в его первоначальном виде. И это произошло благодаря Александру Грину.
автор: Олег Павлов
источник: www.stoletie.ru
