Почему Сталин не обменял Зорге?

Рихард верой и правдой служил своей Родине — и ее разведке. Это он, работая в Токио под кодовым именем Рамзай, первым сообщил точную дату нападения Гитлера на СССР. Это он предупредил Сталина о том, что в 1941-м Япония объявлять войну Советскому Союзу не будет. И еще — факт не столь известный — успел отвести от нашей страны страшную беду всерьез замаячившего поражения в Великой Отечественной. Героическая, необычная, трагическая фигура…

МАЛЕНЬКИЕ СЛАБОСТИ РАМЗАЯ

О личности Зорге, о методах его работы в Японии ходит много домыслов. Я предоставлю слово Борису Игнатьевичу Гудзю, всю жизнь оперировавшему фактами. Мы познакомились за два дня до его 100-летия. Через четыре с половиной года нашей плодотворной и захватывающей (для меня) работы старейший чекист России ушел.

Это именно он 13 месяцев, за два с половиной года до войны, руководил из Москвы группой человека, известного ему лишь под оперативным псевдонимом Рамзай. Читал его донесения, отвечал на письма, изучал вопросы, которые тот присылал. Порой докладывал об операции начальнику управления, подписывал у него шифровки, подготовленные для Зорге.

Был он, по скуповатому на похвалу Гудзю, «человеком высочайшего класса. Очень умный, развитой, исключительно талантливый, с незаурядными способностями. По уровню и сравнивать его не с кем. Зорге был для меня и политическим деятелем, который пришел в разведку. Плюс ко всему Рихард — блестящий журналист».

Но, как считал полковой комиссар Гудзь, даже талантливейший человек и журналист, становясь разведчиком, должен усвоить законы новой профессии. И главный из них: ты всегда в опасности, над тобой всегда висит угроза. А иначе неизбежны заскоки, которые у Зорге порой случались. К примеру, он гонял по Токио только на мотоцикле. И однажды попал в аварию, а с ним — секретные материалы, за которыми как раз и ездил к своему связному-журналисту Ходзуми Одзаки. Зорге ухитрился каким-то невероятным образом вызвать своего радиста Макса Клаузена, усилием воли оставался в сознании с проломленным черепом и сломанной челюстью. Но был уже в таком состоянии, что документы сам передать был не в силах. Только шепнул: «Карман», и Макс, отлично его понимавший, ухитрился незаметно добраться до бумаг. И, лишь передав документы, Рамзай тут же отключился. Мотоцикл наставником Гудзем был после этого строжайше запрещен.

А еще «наружка» Зорге пунктуально насчитала: с 6 сентября 1933 года — даты прибытия Рихарда в Токио — и до дня ареста у него были 52 женщины. Наиболее устойчивые, многолетние отношения сложились с женой германского посла Ойгена Отта (посол об этом точно знал и равнодушно смотрел на измены супруги) и японкой Исии Ханако. Японской контрразведке не подобраться было к высокопоставленному немцу, шантаж тут не проходил. А вот Ханако всячески стращали. Врывались в ее дом, обыскивали, требовали сообщить все, что она знает о немце. Но искренне любящая Зорге японка стоически молчала.

Она, вероятно, знала о двойной жизни любимого, но не была ни агентом, ни даже помощницей. Зорге не смешивал постель и работу.

Кстати, с наружкой, как рассказывал мне Борис Гудзь, у Зорге сложились особые отношения. Он сам сообщил в Москву: я с этими ребятами дружу. И вроде настолько, что им можно и деньги дать, то бишь взятку, чтобы слишком уж не надоедали. Но эта игра — рисковая. Опасно! Наружка в Японии отличается от служб наблюдений других стран. В Токио ей дозволялось практически все. Контрразведка ходила за Зорге, как и за другими иностранцами, по пятам. Не помогало и немецкое подданство, искренне в ту пору японцами почитаемое. Документы могли проверить и проверяли — исключительно для устрашения — на каждом шагу. В квартиру входили не только в отсутствие подопечного. Никакой тайны из того, что они дышат в спину, не делали. Тотально всех, кто по роду деятельности общался с иностранцами, превращали в осведомителей. Тех, кто с доносами не спешил, лишали работы…

Потому и приходилось Рамзаю применять методы нетрадиционные. Наблюдая за сотрудниками наружки, он выделял идущих на контакт. Обладая завидной харизмой, обращал наиболее доброжелательных в своих своеобразных знакомых. Случалось, перекупал их, подсовывая небольшие подарки. Разведчиков учат: ни в коем случае нельзя без самой крайней необходимости отрываться от наружки, обманывать или ставить в тупик. Тогда и шпики становятся безжалостными. Кто же любит, когда тебя вопреки принятым негласным правилам дурят? Зорге писал в Центр: «Я особенно не боюсь больше постоянного и разнообразного наблюдения и надзора за мной. Полагаю, что знаю каждого в отдельности и применяющиеся ими методы. Думаю, что я их всех уже стал водить за нос».

Годами он смягчал отношения с «наружкой», не позволял им превратиться в жесткое противостояние. Да, это идет против всех разведывательных канонов. А мог ли Рамзай действовать в Японии традиционно?

Актер Томас Хольцман в роли Рихарда Зорге на съемках знаменитого фильма

ПРИКАЗ СОВЕТСКОГО РАЗВЕДЧИКА ЯПОНСКОМУ ПРИНЦУ

С 15 февраля 1932 года по октябрь 1941-го Рихард Зорге был резидентом советской военной разведки в Японии. Рядом с ним трудились преданные, проверенные в Китае помощники — журналист Ходзуми Одзаки и радист Макс Клаузен. Позже к ним присоединился журналист Бранко Вукелич и художник Ётоку Мияги. Будучи советником германского посла в Токио и фактически посольским пресс-атташе, Зорге со временем понял: ему по силам не только получать ценнейшую информацию, но и оказывать влияние на ход важных политических событий.

Еще одно свидетельство высочайшей степени довериях нацистов к Зорге обнаружено в 2015 году — найденное в Токио письмо Риббентропа написано в 1938-м. Министр иностранных дел Рейха поздравляет Зорге с днем рождения, отмечает его «выдающийся вклад» в деятельность немецкого посольства в Японии. И прикладывает собственную здоровенную фотографию с автографом. Прямо охранная грамота!

Общеизвестно, что разведгруппа Рамзая первой информировала Центр о дате точного нападения Германии на СССР. Немало наслышаны мы и о том, что в июле 1941-го перед Зорге была поставлена сложнейшая задача выяснить, вступит ли Япония в войну на стороне Гитлера. И 6 сентября 1941-го он порадовал Центр известием: в этом году войны с Японией не будет, Токио собирается начать боевые действия на юге, а не на советском Дальнем Востоке. В результате наши отлично подготовленные дивизии, артиллерийские полки, бригады танков, готовые к схватке с Квантунской армией, были стремительно переброшены с дальневосточных границ и спасли Москву. Как, впрочем, и всю страну. А может, и мир?

Но было в деятельности Зорге-Рамзая и еще нечто, о чем пишется мало, а если и упоминается, то вскользь, неуверенно. А ведь это именно он сумел перевернуть весь ход Второй мировой — уже в разгар войны изменил направление одного из главных ударов противника. И это вовсе не журналистское преувеличение.

Немцы нажимали на союзников-японцев. В Токио германские военный атташе Кречмер и посол Отт давили на премьера Японии принца Коноэ, требуя немедленно начать войну с Советским Союзом. Однако помощник нашего разведчика Одзаки, ставший к тому времени советником премьер-министра, передавал: кабинет принца в войну вступать пока не решается, пакт о нейтралитете, подписанный с нашей страной 13 апреля 1941 года, разрывать боится. Совместный натиск японской военной верхушки и фашистской дипломатии удалось сдержать во многом благодаря дуэту Зорге — Одзаки.

Они разработали теорию: если Гитлер возьмет Москву, то в скором будущем Сибирь и Дальний Восток все равно достанутся Японии, но уже без кровопролития. А вот вступление Японии в войну с СССР на руку американцам. Штаты выждут, пока имеющийся у Токио полугодовой запас нефти иссякнет, и ударят по островам (абсолютно объективный отчет имевшихся у Японии топливных ресурсов произвели те же Зорге с Одзаки). Теория была донесена до ушей премьер-министра и понравилась ему.

Главный противник — Соединенные Штаты. Эту «подсказку» Зорге, переданную через Одзаки, услышал и принц Коноэ. Рихард уже сидел в тюрьме, а его идеи воплощались в жизнь, когда 7 декабря японцы нежданно — для американцев — напали на Пирл Харбор. Теперь и у американцев не было выбора: только война с Японией, и никакого отступления. «Приказ» советского разведчика Зорге был выполнен.

Сегодня, десятилетия спустя, можно смело сказать: война на два фронта была бы для СССР губительна.