Воздушный охотник Иван Лавейкин

Детство будущего аса было довольно тяжёлым. Когда мальчику исполнилось 3 года, трагически погиб отец. Мама второй раз вышла замуж, но вскоре умерла. С отчимом и мачехой они переезжают в Брянск. Новые родители служили на местном аэродроме. Мальчик практически был предоставлен сам себе. В дворовой команде зарождались выносливость, сила, формировалась ответственность за самого себя и свои поступки. Именно здесь, в брянском дворе, Ваня Лавейкин учился отстаивать свои убеждения и умом, и силой.

Воздушный охотник Иван Лавейкин

Когда стало возможным, он пошёл работать фрезеровщиком на завод «Дормаш». Уже тогда у него появилась мечта — подняться в небо. Чтобы сделать мечту жизнью, Иван идёт учиться в Брянский аэроклуб. После его окончания в 1939 году Иван Лавейкин поступает в Одесскую военную авиашколу имени Полины Осипенко. В мае 1940 года Иван заканчивает лётную школу и в декабре, после переучивания на новый истребитель в резервном авиационном полку, получает назначение в 33-й истребительный авиационный полк, который базировался в то время на аэродроме Пружаны Брестской области недалеко от границы. Его мечта стать лётчиком сбылась, но тогда он и не думал, что станет асом. В те предвоенные годы служба на приграничной полосе настраивала на серьёзный лад.

Для лётчиков не было секретом, что немцы готовятся к войне. Они ждали удара, но упредить его не могли. На то был специальный указ Сталина. Наши войска были морально готовы, но техника не годилась к военным действиям. Немцы знали это. Знали они и то, как рассредоточены военные базы и техника на них. Враги готовились к удару. Накануне, вечером 21 июня 1941 года над аэродромом пролетел немецкий самолёт. Всем показалось, что он предупреждал об опасности. Самые худшие опасения подтвердились в 3 часа ночи 22-го июня, когда над аэродромом появился немецкий самолёт-разведчик. Он произвёл несколько очередей в сторону стоянок. По тревоге было поднято дежурное звено на перехват, вражеский самолёт был сбит. После посадки командир звена сообщил, что горит Брест, а через реку Буг идёт артиллерийская перестрелка.

Именно там, под Брестом, 22 июня 1941 года открыли свой счёт сбитым самолётам противника боевые друзья Лавейкина. Один из них — Степан Митрофанович Гудимов — таранил вражеский самолёт. Теперь под легендарным Брестом ему сооружён памятник.

Ивану Павловичу Лавейкину не было тогда и 20 лет. В самые первые дни и часы войны много самолётов противник уничтожил прямо на земле. Урон был нанесён колоссальный. Потянулась тревожная, наполненная печалью дорога отступления. Передвигались где пешком, а где на попутных полуизношенных полуторках. Добрались до Москвы, разместились в бывшей школе младших авиационных специалистов у метро «Динамо». Оборудовали неприхотливое жильё, поставили койки, «буржуйки». Через несколько дней начали учёбу, а затем и боевые вылеты на защиту ближних и дальних подступов к столице.

Иван Павлович служил тогда в эскадрильи под командованием В. А. Зайцева. Входившая сначала в состав 33-го авиационного полка, после переформирования, в августе 1941 года, она стала частью 129-го авиаполка 47-й смешанной авиадивизии. После непосредственного отступления 2-я эскадрилья вернулась на Западный фронт.

Воздушный охотник Иван Лавейкин

Истребитель МиГ-3. На такой машине сражался И. П. Лавейкин в 1941 году.

Воевать приходилось в тяжелейших условиях. И дело не только во внезапности удара. Советские самолёты начала войны не отвечали полностью современным военным требованиям. Стоявшие на вооружении МиГ-3, хорошие самолёты, но более успешно вели бои на большой высоте. Именно они приняли на себя первые удары, и их боевая судьба оборвалась практически не успев начаться. Очень быстро на смену «МиГам» пришли ЛаГГ-3. Эти машины хоть и были усовершенствованными, но всё равно не идеальными. Слишком тяжёлые, изготовленные из дельта-древесины они предназначались для горизонтальных маневров, но были слабы на вертикальном. Практически ни в чём не уступал немецким самолётам лишь Ла-5. На нём устанавливали мощные двигатели воздушного охлаждения. Ла-5 мог совершать уже и вертикальные маневры, но появился он лишь в 1942 году. Именно на Ла-5 и довелось больше всего летать в период Великой Отечественной войны Ивану Лавейкину. К концу войны он освоил ещё Ла-7 и Як-3.

Справедливости ради следует отметить, что немецкая армия лучше подготовилась к войне. И не только технически. Многие немецкие лётчики к 1941 году уже были асами. Тогда как наша лётная Гвардия состояла, в основном, из недавних выпускников лётных школ. Им не хватало умения, но храбрости, отваги занимать не приходилось. Поколение тех лет было патриотично по своей сути. Для него имели глубокий смысл слова «Отечество», «Родина». Идя на смертельную схватку, они боролись за родной дом, родную улицу, родное село. Патриотизм людей тех лет основывался на искренней любви и вере.

Ненавидя врага и желая вернуть довоенную жизнь, они погибали, сознательно жертвуя собой. Лётчики делали вылет за вылетом, едва успев перезагрузить боекомплект. Но случалось, самолёт приземлялся, а снаряды находились в ящиках в смазке. Ждать было некогда, и взлетали с неполным боекомплектом. Приходилось вести бои с превосходящими силами врага. Когда лётчик видел, что оружия нет, враг ещё не уничтожен, он шёл на таран, разбивая немцев. От вылета к вылету выжившие лётчики набирались опыта и мастерства. И. П. Лавейкин часто повторял, что лётчики, участвовавшие в первых боях, либо погибали, либо становились асами. Таким асом стал он сам. За всю войну Иван Павлович сбил лично 24 самолёта и в группе ещё 15.

Счёт сбитым самолётам он открыл 19 августа 1941 года в небе вблизи своего родного города Смоленска над Дорогобужем. Первой его жертвой стал истребитель Ме-109. А через 4 дня, сопровождая наши штурмовики под Великие Луки, получил первое ранение — в руку. Левую сторону фюзеляжа и правую плоскость его самолёта тогда буквально изрешетили осколки снарядов вражеских зениток.

Воздушный охотник Иван Лавейкин
На боевые задания часто вылетали под Ярцево, где наши войска вели тяжёлые оборонительные бои, сдерживая натиск превосходивших сил противника. Советские воины проявляли невиданное мужество и героизм. Здесь, на древней смоленской земле, фашисты по-настоящему почувствовали боеспособность Советской Армии и крепость духа её личного состава.

Газета «Известия» от 30 сентября 1941 года писала:

«В ночь на 27 сентября наши пилоты нанесли штурмовой удар по вражескому аэродрому. Лётчики тов. Захарова уничтожили 4 «Мессера», разбомбили ангар, где находились вражеские машины. Гитлеровцы послали навстречу нашим лётчикам ударную группу. На неё смело набросились советские истребители. В результате разрушили их строй, и стервятники были вынуждены сбросить свой смертоносный груз на пустошь.

Головной «Юнкерс» стремительно атаковал лейтенант Суханов и рассчитался с ним. Спустя несколько минут поразил другой вражеский самолёт лейтенант Журин. Вслед за этим бомбардировщик поджёг младший лейтенант Гудков. Атаки продолжались с неистощимой энергией. С дистанции 100 — 150 метров без промаха прошил пулемётной очередью фашиста лейтенант Караев, а 5-го стервятника поверг младший лейтенант Лавейкин. Последний самолёт из вражеской группы бросился наутёк, но, очевидно, разбился, так как шлейф дыма долго тянулся до дальнего леса…»

129-й ИАП, впоследствии ставший 5-м ГвИАП, принимал участие во всех великих сражениях.

В битвах за Смоленск, Москву, Курск, Сталинград, Днепр крепла слава полка. Когда шла битва за Москву, 2-я эскадрилья, в составе которой воевал Иван Лавейкин, базировалась на Тушинском аэродроме. Именно здесь зародилась традиция разжигать «костёр надежды». Оставшиеся на земле поддерживали огонь до тех пор, пока последний лётчик не возвращался. Заклинанием звучали слова: «Пока горит костёр, все живы». Пусть он только теплиться, лишь бы не погас. Эта традиция, может, и покажется кому-то суеверием, но для лётчиков 2-й эскадрильи она была святой. Менее серьёзным, но более суеверным был другой обычай. Если с завода приходил самолёт с бортовым номером «13», цифру тут же переделывали на «18».

Был у Лавейкина и свой талисман, перешедший впоследствии к сыну Александру, лётчику-космонавту. В воябре 1942 года горсоветом Свердловска Ивану Павловичу был подарен портсигар. С того дня он с ним не расставался и носил в левом кармане лётной куртки. И сейчас портсигар, лётные книжки Ивана Павловича, его награды хранятся и почитаются близкими как семейные реликвии. Можно вспомнить и другие приметы, ведь, по признанию самих лётчиков — ветеранов, они служили в самом суеверном роде войск. Но тем не менее так же свято, как заповедь Суворова «Сам погибай, а товарища выручай», они соблюдали народную «На Бога надейся, а сам не плошай».

Иван Лавейкин был требователен прежде всего к себе. Пройдя всю войну от первого до последнего дня, он ни разу не использовал парашют. Его сбивали четырежды, но до самого приземления оставался в кабине. «Пока самолёт летит, я должен оставаться в нём», — говорил Иван Павлович. Он считал своим долгом посадить машину, сохранив её. Был случай в самом начале войны, когда он произвёл посадку одной рукой. Случилось это 23 августа 1941 года. Он уже заходил на аэродром (село Ярцево), когда был пробит радиатор самолёта и осколок «Эрликона» попал в кисть левой руки.

Читай продолжение на следующей странице
AesliB