Война Даниила Гранина

4 июля 2017 года в Санкт-Петербурге ушел из жизни Даниил Гранин. Писатель, прошедший Великую Отечественную войну, стал классиком еще при жизни. «Иду на грозу», «Искатели», «Зубр» — эти книги полюбило не одно поколение читателей. Важной темой для Даниила Гранина стала война, а главной работой — «Блокадная книга», написанная в соавторстве с Алесем Адамовичем.

Памяти фронтовика, писателя и почетного гражданина Санкт-Петербурга Даниила Гранина посвящена эта статья.

Война Даниила Гранина

Для нас, для России, Великая Отечественная война — большое событие, связанное, к сожалению, с огромными потерями, которые ощущаются до сих пор. Это не только погибшие в войне, искалеченные, раненые, это вдовы, сироты, дети и внуки — беда коснулась каждого из них.

Войну мы выиграли. И это было чудо. Настоящее чудо. Не только для нас, но и для всей Европы, для всех других народов, потому что фашизм — это зло, которое угрожало нам всем. Наша Победа — это великое благо, наша гордость, достоинство, наш вклад в мировую историю.

У России очень своеобразная судьба. Октябрьская революция, которая привела к власти идею справедливого общества, социализма, коммунизма и так далее, ничего нам не дала. А вот Европа и мир получили от нее (в смысле прав трудящихся) очень много. Профсоюзы, восьмичасовой рабочий день и так далее — все это плоды в какой-то мере Октябрьской революции. Так было и в 1812 году. Россия много раз спасала культуру и цивилизацию Европы и людей, но сама в то же самое время мало что получала от этого.

В моей жизни война значила, да и значит до сих пор, очень много. Война для меня — это почти четыре года. С самого ее начала и до конца я провел на войне. Чудо, что остался жив. Сейчас из моих однополчан уже никого нет. Потери были ужасные. Тем более что воевать я пошел в народное ополчение добровольцем. Все мы были неумелыми солдатами, поэтому нас били, колотили…

Воевали мы плохо, очень плохо. Красной Армии тоже не все удавалось. Когда отступали через нас (это было где-то в конце июля 1941 года), мы сидели в окопах под Лугой и выменивали винтовки. Я выменял карабин за сахар и мыло. Они отступали, шли через нашу линию обороны, потому что мы пошли без оружия. У меня из оружия была бутылка с зажигательной смесью. Ничего не имел я. И вот выменял карабин, патроны, а наш полк — пулеметы.

Когда я уходил с Кировского завода, там нас вооружили в основном артиллерией, крупным минометным вооружением. А винтовок не хватило. Не было. Вся эта подготовка к «войне на чужой территории», «ни пяди своей земли» и прочая болтовня сыграли ужасную роль. Мы были ошеломлены…

Война Даниила Гранина
Даниил Гранин в молодости

Почему я пошел на войну? Ну как же?! Я был юношей, как же не повоевать?! Мы все вернемся на белых конях через три-четыре месяца! Это была чуть ли не увеселительная прогулка. Это результат нашего воспитания, что Красная Армия всех сильнее; что мы на своей территории не будем воевать, только на чужой, что тоже было заманчиво. И так далее. А кроме того, мы были морально безоружны. Вспомните 1941 год, все эти предварительные месяцы, приезд Риббентропа, объятия, то, как мы их любили. Ну, не мы, а наша власть. Мы обнимались с ними. И когда мы взяли первого пленного, мы готовы были ласкать его: «Это посланец от Карла Либкнехта и Тельмана». Это тоже было очень трудно преодолеть. Надо было возненавидеть.

А то чувство, с которым мы пришли на войну, оно было никому не нужно. С таким чувством нельзя было воевать, его нужно было преодолеть. Конечно, гитлеровская армия помогала нам в этом, потому что ее жестокость, бесчеловечность и идеология были просто за гранью. Первые пленные, с которыми мы столкнулись (это было очень страшное знакомство), не считали нас людьми. Для них мы — какие-то низшие существа, которых можно и нужно было вешать, убивать, сжигать. Все это было оправдано не только превосходством арийской расы, но и как бы неполноценностью русских, этих нищих советских дикарей.

И все-таки у каждого, кто воевал, была своя война. Поэтому выводить какую-то общую картину, какое-то общее мнение довольно трудно. Когда я смотрю фильмы о войне, то всегда думаю: «Боже, это не моя война. Такую войну я не знал». Есть замечательные фильмы о войне: «На войне как на войне» по Курочкину, «Солдаты» по Некрасову; книги, очень честные: Бакланов, Воробьев, Виктор Некрасов, Астафьев, Курочкин. Но у меня своя война.

Я жил, по сути дела, рядом с Ленинградом, который умирал от голода. 17 сентября 1941 года я ушел из Пушкина вместе со своими однополчанами. Нас по дороге штурмовики бомбили, стреляли; наш полк, точнее его остатки, разбежался. Но я шел. Меня еще там бабахнуло немножко, но я добрался до Средней Рогатки, сел на трамвай и поехал домой. Город был открыт настежь. Я приехал домой и говорю своей сестре: «Садись у окна, вот тебе граната. Немцы войдут (для меня это было ясно, что сейчас войдут немцы) — бросай гранату». Я должен был отоспаться. Отоспался, говорю: «Ходили немцы?» — «Нет». У нее уже рука синяя была. Я взял гранату и поехал в штаб народного ополчения, в Мариинский дворец. Немцы должны были войти в город. Ничего, никаких застав не было.

Война Даниила ГранинаДаниил Гранин и Алесь Адамович за работой над книгой

Мы уходили из Пушкина в пять утра, и немцы уже стреляли в парке, во дворец входили. Почему они не вошли в город? Это для меня было загадкой. Я с ней (этой загадкой) окончил войну и жил много лет, не понимая. К кому я ни обращался: «Да нет, героическая оборона!», «Да нет, они бы погибли, если бы вошли в город!» Но никто не мог меня убедить, потому что я-то это пережил. И тут, какие бы историки что бы ни говорили и какую бы героическую эпопею ни складывали, ничего не помогало. Я не мог понять. Несколько лет назад я добрался до некоторых опубликованных документов. Оказалось, Гитлер запретил входить в Ленинград.

Почему? Не знаю. Об этом его спрашивали Манштейн, Лееб: «Мы добрались! Мы должны! Почему?» Только представьте, для генералов, для фельдмаршалов это была цель, с которой они начали войну. Это был их план. Почему вдруг остановили? Был строгий приказ. 7 октября Йодль предупредил всех командующий армиями: «Если город будет капитулировать, не принимать капитуляцию».

Насколько я понимаю, Гитлер тоже был человеком непредсказуемым. Да, он воевал, что-то там понимал, но как стратег, как главнокомандующий наделал очень много глупостей, к нашему счастью. Это взаимно. И мы делали глупости, и они делали. Так что в отношении Ленинграда такой приказ был. Единственное, что могу предположить (но думаю, что это умнее, чем Гитлер мог предсказать): было решено удушить город голодом. Наша война, оборона, как известно, — все носило несколько странный характер. Людей у нас уже не оставалось. Мы могли войти в город еще позже. В октябре это подтвердилось, поэтому — не принимать капитуляцию! Немцы рассчитывали (и это был, конечно, нормальный расчет), что город, который погибал от голода, должен капитулировать. А он не капитулировал. Противник ждал, а город не сдавался, не выкидывал белый флаг.

Читай продолжение на следующей странице
AesliB