Летом 1989 года в захолустный американский городишко Милвилл приехал молодой француз. Он прямиком явился в русскую общину этого города и признался, что имеет особое задание Ватикана. Ему было поручено объехать все города и страны, где жил и работал умерший в Милвилле русский старообрядческий иконописец Пимен Максимович Софронов. Француз тщательно сфотографировал все работы Софронова в храме и в библиотеке его имени, основанной общиной после смерти иконописца, после чего поспешно отбыл назад, в Рим… Приезжал посланец Папы Римского не случайно. Пимен Софронов, который у нас мало кому известен, среди специалистов считается величайшим иконописцем XX столетия.
А родился будущий художник 4 сентября 1898 г. на берегу Чудского озера, в деревне Тихотка Тартуского уезда Лифляндской губернии, в семье зажиточного крестьянина-старообрядца. Отец Пимена – Максим Михайлович владел тремя гектарами земли, занимался огородничеством, извозным промыслом, а также рыболовством. Мать – Пелагея Ивановна была дочерью рыбака. В четырехлетнем возрасте мальчик лишился отца: в коварных водах Чудского озера рыбаки гибли часто… Когда Пимен подрос и стал ходить в школу, у него обнаружился талант к рисованию, и в 12 лет мать отдала его в учение ремеслу иконописания.
Иконописная школа была при моленной в соседней деревне Раюши. Местный мастер Гавриил Фролов, который стал его наставником, внушал начинающему художнику, что для писания икон нужно знать магическую силу цвета природных красок, обладать особым состоянием духа, настроением, глубоко отличным от душевного состояния светских художников.
Самым большим достижением Софронова в ранний период его творчества было участие в росписи старообрядческого храма в деревне Раюши, где он написал икону «Спаситель».
В Раюшах старообрядцами была собрана хорошая библиотека редких изданий, которой художник охотно пользовался. В иконописной школе Фролов учил детей староверов петь по крюкам. Пимен, имея хороший голос, тоже пел на клиросе. Вскоре Софронов познакомился с выдающимся деятелем старообрядчества, историком и краеведом Иваном Заволоко, когда тот после окончания Пражского университета впервые приехал в Причудье.
«Милостив и долготерпелив Господь, – наставлял юношу Заволоко. – Ожидает нашего обращения. Будем помнить, что мы смертны. От смертного часа нас ничто не избавит. Ни лекарства, ни врачи земные. Но еще страшнее смерть духовная. Смерть грешника люта».
В 1927 году Фролов вместе с Софроновым работали в Кладбищенской моленной в Резекне по реставрации и обновлению икон. В этом храме Софронов написал свою первую большую икону «Благовещение». В 1928 году Пимен приехал в Ригу, где возглавил мастерскую иконописи при рижском «Кружке ревнителей русской старины», занимался реставрацией икон, обучал даровитых учеников и здешних художников искусству византийской и древнерусской церковной живописи. Уже в 1929 году была организована выставка, на которой всеобщее внимание привлекли «Деисус» и большая икона «Нерукотворный образ» работы Софронова.
Рижская художница, реставратор и иконописец Т.В. Косинская так писала об этом времени: «Здесь я встретилась с известным старообрядческим иконописцем П.М. Софроновым, и он после некоторых колебаний согласился учить меня всем приемам древней иконописи, у нас почти утраченной. Старообрядцы смотрят на иконопись как на святое дело, требующее строгой монашеской жизни. П.М. Софронов, ревностный исполнитель этого устава, не решался учить меня, «никониянку», но по совету своего старого учителя иконописца Фролова принял меня».
«Может, теперь только антихристы истребят…».
Постепенно имя иконописца Софронова становилось все более известным, в том числе и в Европе. В 1931 году он был приглашен в Париж обществом «Икона», где руководил школой древнерусской иконописи, участвовал с учениками в выставках, в работе Международного конгресса изографов. В 1931 г. во Франции вышла его книга «Целебник» – пособие по древнему иконописанию. По мысли автора, верующий, молясь, видит не просто икону, но обращается к образу, веря, что святой поможет ему. Некоторое время Софронов обучал церковной живописи монахов при монастыре Аме (Бельгия), и написал икону «Матерь Божия», ставшую широко известной благодаря художественным открыткам, выпущенным в Бельгии. Они были отпечатаны громадным тиражом, в несколько сот тысяч экземпляров.
Потом Пимен Максимович оказался в Праге, где работали курсы иконописи. Во время учебы в Праге он посещал семинар Кондакова, где занимались орнаментом, а Софронов как раз коллекционировал вышивки. Позже, в 1930-е годы, Софронов сам будет вести в институте Кондакова курсы иконописания и читать лекции об иконописи.
Историк Николай Андреев, работавший в это время в институте, вспоминал о Софронове так: «Он был тогда лет 30, одевался очень по-русски – поддевки, расписные рубашки-косоворотки. И был ультрарусский человек очень чистой души».
Пимен Максимович писал тогда своей покровительнице княгине Наталье Яшвиль: «Я твердо уверен, что внутреннее состояние в человеке очень влияет на работу иконную (хоть даже самую «трафаретную»). А в смысле вознаграждения меня, то в таковом я сговорчив, располагаю на ваши возможности. Уверяю искренне, что желание мое и попечение будет в том, чтобы не погибло и не ушло в историю правильное иконописание, ведь и сейчас уже во многих мнение, что иконописание стилей новгородскаго и московскаго погибло, осталось только подражание неудачное, это не правильно, чистоту стиля старообрядцы сумели сохранить, и сейчас в России по сибирским скитам хорошия мастера без повреждения есть. Может, теперь только антихристы истребят…».
Приглашение от короля
В 1933 году король Югославии Александр I пригласил Софронова расписать фресками стены дворцовой церкви в Белграде. Однако к работе Пимен Максимович, из-за интриг и зависти местных художников, так и не приступил. Но зато начал, по благословлению патриарха Варнавы, организацию школы-мастерской, которой и руководил. Три с лишним года провел Софронов в Югославии. Некоторое время он жил в королевском дворце, побывал во многих сербских, черногорских, македонских монастырях, изучая особенности древней южнославянской иконописи. Им была расписана капелла патриарха Варнавы. В Югославии художник женился на сербке. По признанию самого иконописца, созерцание фресок в Сербии и Черногории оказало большое влияние на совершенствование его иконописного мастерства.
В 1939 г. по приглашению секретаря Выставочного комитета при Ватикане и правительства Италии Софронов приехал в Рим. Ему предстояло написать пятиярусный иконостас с 56 иконами в образцовой православной Церкви для Всемирной выставки религиозного искусства в Риме. Война помешала открытию выставки, но уже написанные к этому времени Софроновым иконы были приобретены Ватиканом.
В 1941 г. в Риме состоялась первая персональная выставка икон Софронова, которая прошла с большим успехом, после чего его и стали считать крупнейшим иконописцем ХХ столетия.
Известная в Италии художественный критик Бьянка Паулуччи, восхищаясь эмоциональным началом, свежестью чувств в иконах Софронова, сравнивала его с великим мастером Предренессанса Джотто.
В то время в Италии правил Муссолини, бушевала война, а потому Софронов, как русский, жил в Риме под надзором полиции. От депортации и тюрьмы его спасло только то, что он работал по заказу Ватикана. Известен факт помощи Софронова русским военнопленным, бежавшим из лагеря.
По окончании войны Софронов не решился приехать в СССР. В это время по всей Италии, по согласованию с союзниками, разъезжали офицеры НКВД, приглашая оказавшихся там в результате войны русских вернуться на родину. Однако иконописец знал, чем это может закончиться. К тому же дома его никто не ждал. Мать к этому времени уже умерла, а сестры вышли замуж. Но и в разоренной войной послевоенной католической Италии делать ему было нечего. Поэтому в 1947 г. иконописец откликнулся на приглашение Виталия, архиепископа Русской православной зарубежной церкви, и уехал в США.
За океаном
Там он поселился в Милвилле (штат Нью-Джерси) в старообрядческой общине. Работал много, расписал старообрядческий храм Св. Николы, Троицкий Собор в Бруклине, храм Трех Святителей в Аксонии, Петра и Павла в Сиракузах, Владимирскую церковь в Нью-Йорке, церковь в Трентоне, усыпальницу архиепископа Иоанна Максимовича и др. Был организован ряд его персональных выставок. Крупнейшие прошли в Сан–Франциско и Лос-Анжелесе. Был издан большой альбом его работ.
В декабре 1962 г. за выдающиеся труды в области религиозной живописи и за усилия по возрождению византийской иконописи греческий Орден Дионисия Закинфского наградил Пимена Максимовича Крестом Таксирха всех трех степеней.
В 1966 году иконописец совершил паломничество на Святую Землю. Здесь Иерусалимский патриарх предложил мастеру основать школу иконописи и расписать фресками церкви. Однако на это сил у всемирно известного иконописца уже не было…
В июне 1968 г. Софронов написал Ивану Заволоко, который жил тогда в советской Риге: «Очень мне хочется встретиться, но когда это осуществится? Слышно, у вас в Риге меня укоряют: почему я здесь в Америке иконы пишу для никониан? Но ведь здесь старообрядцев мало <…> А вот бы выписали меня как иконописца или реставратора в Ригу, Двинск или Режицу? Умею и фресковую (живопись) и мозаичную <…> А без вызова тяжело мне подняться. Уже если самостоятельно уезжать из США, то не временно, а совсем, а у меня домик свой и книг три этажерки, редких книг жаль. Да и как меня примут? Хотя я ни в войнах (последних),ни в политику не вмешивался…».
И все же в августе 1969 г. Софронов приехал в СССР. Ему удалось побывать в родном Причудье, где на старом кладбище он поклонился могилам родителей и своего учителя Фролова, а в Риге он встретился с Иваном Заволоко.
В последние годы жизни Софронов говорил близким, что решил окончательно вернуться на Родину. Но зрение художника уже ослабело, стало трудно писать мелкие детали. Он ходил в храм на все службы, пел на клиросе. Однажды в субботу он не появился в храме. Дверь его дома оказалась заперта. Когда приставили лестницу к окну второго этажа, где находилась спальня, увидели, что Пимен Максимович лежит в постели бездыханный. Произошло это 16 мая 1973 года, когда ему было 75 лет. Похоронен великий иконописец на кладбище в Милвилле, недалеко от храма. На его могиле установлен памятник из черного гранита.
Побывавший в его американском доме незадолго до смерти иконописца В. Шаталов вспоминал: «Милвилл. Тихая улочка. Небольшой дощатый домик. Дворик с порыжевшей травой, с вдавленной шинами дорожкой. Застекленная веранда, и в дверях сам хозяин Пимен Максимович Софронов – иконник из Причудья. “Наконец-то, заждался. Заходите. Погода нынче – только бы в горнице за самоваром горячим сидеть. Мигом сготовлю”.
Какой там чай! Только бы осмотреться. Охватить все сразу… Самовары прямо в глаза пылают медью. Один – диковинный. Времен Петра. В подарок мормонам поднесен был. Табак возили на Русь тогда… Узорчатое цветное стекло, букеты бессмертников, репродукции, портреты и вполстены собрание медных, серебряных, эмалевых, маврикийского дуба крестов от четвертого по восемнадцатый век. У каждого свое назначение, свое прошедшее. И книги, книги… На полках вдоль стен, на диванах, на столах. Вот огромная с застежками – Первопечатный Апостол Ивана Федорова. На полях страниц рукописные пометки неизвестного сторонника (современника?!) Бориса Годунова. А эта – Острожская Библия, а эта – еще огромней – Триадь Постная…».
Увы, увидеть эту уникальную коллекцию уже больше никому не придется. После смерти Софронова она была разграблена. И, к сожалению, ни одной выставки этого величайшего русского иконописца XX века, признанного во всем мире, в России так до сих пор и не провели.
автор: Владимир Малышев
источник: www.stoletie.ru
