Лейтенант не заставил себя долго ждать. Мигом достал из полевой сумки маленькое зеркальце, приготовил бритву, кисточку, вылил из фляги последние капли воды и через несколько минут доложил, что к переговорам готов.
– Ну как, пойдет? – повернулся он к нам.
Мы с Гусевым критическим взглядом окинули Алексея Прокопьевича.
– Брюки бы надо заменить – рваные, но ничего, война, после заменим, – пошутил Гусев.
– А вот шинель следует поменять сейчас. Фуражку возьмешь у капитана Матвеева, – подсказал я.
Шинель он сбросил, надел трофейную кожаную куртку.
– Теперь, кажется, придраться не к чему, – похлопывая Береста по плечу, заключил я и напомнил, что задача состоит в том, чтобы заставить гитлеровцев безоговорочно сложить оружие.
Наша делегация для переговоров состояла из трех человек: Берест – в роли полковника, я – его адъютант и Прыгунов – переводчик.
Во время боя на мне поверх кителя была надета телогрейка. Она сильно обгорела, из дыр торчали клочья ваты. Но под телогрейкой сохранился почти новый, с капитанскими погонами китель. На груди пять орденов. По внешнему виду я оказался для роли адъютанта вполне подходящим.
Можно было бы свой китель надеть на другого человека и послать его с Берестом. Но это шло уже против моей совести. Люди назовут меня трусом, а это страшно, когда подчиненные не видят в своем командире смелого и решительного человека. Сейчас, через десятки лет, скажу откровенно – идти на переговоры мне было страшно, но другого выхода не было…
Когда мы ступили на лестничную площадку, навстречу нам вышел немецкий офицер. Приложив руку к головному убору, он коротко, но вежливо указал, куда следовало идти.
Не проронив ни слова, мы не спеша спустились вниз и попали в слабо освещенную, похожую на каземат комнату.
Здесь уже находились два офицера и переводчик – представители командования немецкого гарнизона. За их спинами проходила оборона. На нас были направлены дула пулеметов и автоматов. По спине пробежал мороз. Немцы смотрели на нас враждебно. В помещении установилась мертвая тишина.
Лейтенант Берест, нарушив молчание, решительно заявил:
– Все выходы из подземелья блокированы. Вы окружены. При попытке прорваться наверх каждый из вас будет уничтожен. Чтобы избежать напрасных жертв, предлагаю сложить оружие, при этом гарантирую жизнь всем вашим офицерам и солдатам. Вы будете отправлены в наш тыл.
Встретивший нас офицер на ломаном русском заговорил:
– Немецкое командование не против капитуляции, но при условии, что вы отведете своих солдат с огневых позиций. Они возбуждены боем и могут устроить над нами самосуд. Мы поднимемся наверх, проверим, выполнено ли предъявленное условие, и только после этого гарнизон рейхстага выйдет, чтобы сдаться в плен.
Наш “полковник” категорически отверг предложение фашистов. Он продолжал настаивать на своем.
– У вас нет другого выхода. Если не сложите оружие – все до единого будете уничтожены. Сдадитесь в плен – мы гарантируем вам жизнь, – повторил Берест.
Снова наступило молчание. Первым его нарушил гитлеровец:
– Ваши требования я доложу коменданту. Ответ дадим через двадцать минут.
– Если в указанное время вы не вывесите белый флаг, начнем штурм, – заявил Берест.
И мы покинули подземелье. Легко сказать сейчас: покинули подземелье… А тогда пулеметы и автоматы смотрели в наши спины. Услышишь за спиной какой-то стук, даже шорох, и кажется, что вот-вот прозвучит очередь.
Дорога казалась очень длинной. А ее следовало пройти ровным, спокойным шагом. Нужно отдать должное Алексею Прокопьевичу Бересту. Он шел неторопливо, высоко подняв голову. Мы с Ваней Прыгуновым сопровождали своего “полковника”.
Дипломатическая миссия лейтенанта Береста принесла свои плоды: остатки гарнизона рейхстага приняли капитуляцию. Уже за одно это да еще вкупе с вылазкой на фронтон, да еще за утренний прорыв в рейхстаг во главе роты 26-летний офицер достоин высшей воинской награды. Но в список героев командир полка полковник Зинченко лейтенанта Береста не включил. Почему? Об этом мог сказать только он, но никто его об этом так и не спросил, а в 1991 году он умер. Возможно, сказал бы, что за свои подвиги 1 мая лейтенант Берест был награжден орденом Красного Знамени. А на Героя Советского Союза чем-то не дотянул. Ну, да Бог с ней, с Золотой Звездой. Алексей Прокопьевич служил по закону чести – “не до ордена, была бы Родина”».
А то, что он истинный герой, Берест доказал ценой своей жизни в 1970 году, когда бросился под поезд спасать упавшую на рельсы девочку. Девочку спас, а сам погиб.
Но и этот подвиг ему «простили». Ни одна чиновная душа не откликнулась на эту героическую трагедию. А вот народ откликнулся. Поставили бронзовые памятники герою и в Волгограде, и в Киеве, и вот теперь по происшествие почти полувека и в Ростове-на-Дону, где Берест совершил свой последний подвиг. Ростовчане собрали на монумент свыше 4 миллионов рублей.
А ведь Воин с мечом и девочкой на руках, что стоит в берлинском Трептов-парке, это и есть прообраз памятника Бересту. Там все поразительно совпадает – и меч, и разрубленная свастика. Вот только девочку он спас не немецкую, а свою родную – русскую. Помнит ли она об этом? Помним ли мы об этом?
автор: Николай Черкашин
источник: www.stoletie.ru
