Мичман с «Цесаревича»
С еще одним участником Моонзундского сражения мичманом Альфредом Андреевичем Бекманом меня познакомил в Петрозаводске таллинский историк Русского флота Владимир Верзунов.
Мичман А.А. Бекман. 1917 г.
Было это в начале 90-х годов. Помимо всего прочего, Альфред Бекман оказался последним офицером российского императорского флота, дожившим до 1991 года. Потомок славного шведского рода, осевшего в России еще при Иване Грозном, уроженец Одессы, Альфред Бекман большую часть жизни прожил на северах: в Карелии, в Петрозаводске. Тому есть простое объяснение. В мае 1926 года он был арестован ОГПУ и сослан на Соловки.
«Я получил 10 лет по статье 58, пунктам 4 и 10, – рассказывал Альфред Андреевич. – 4-й пункт означал: «Помощь международной буржуазии» и 10-й – агитацию против Советской власти. «Помощь международной буржуазии» состояла видимо в том, что я не раз получал от штаба предписания встречать и сопровождать приезжавших к нам иностранных представителей, после чего подробно отчитывался обо всем…».
Срок он отбывал на Соловках. Один из лагерных начальников оказался бывшим мичманом старого флота, который хорошо знал Бекмана по Балтике. С его дружеской подачи, Альфреда Андреевича назначили смотрителем маяка на Секирной горе. Это спасло ему жизнь. Во время визита Максима Горького на Соловки, всемирно известный писатель побывал на маяке и долго беседовал с Бекманом о жизни.
«Когда освободился, смысла возвращаться в Ленинград не было никакого,– усмехался наш собеседник. – Все равно арестуют и отправят сюда же. Вот и осел я здесь, в Онежском пароходстве».
Моонзундское сражение. Октябрь 1917 г.
Разумеется, нас интересовало в первую очередь участие Бекмана в Моонзундском сражении. Он был последним, кто видел этот исторический бой своими глазами. И он рассказывал о нем сначала скупо и общо, а потом, как бы отринув семидесятилетнюю толщу времени, вернулся на свой линкор «Цесаревич», переименованный в революцию в «Гражданин»:
– На рассвете 28 сентября 1917 года мы приняли сообщение по радио, что крупные силы германского флота подошли к бухте Тагалахта, что в северо-западной части острова Эзель. Это была настоящая армада, насчитывавшая до 300 вымпелов. От нее отделился отряд из 15 эсминцев и крейсера, подошел к южной оконечности острова Даго и, подавив огонь береговой батареи, высадил десант мотоциклистов. В бухте Тагалахта немцы высаживали мотоциклетные и кавалерийские части, которые с ходу двинулись двумя колоннами к столице острова — на Аренсбург, а также на Ориссар.
На следующий день стало известно, что на Кассарском плесе идут бои между немецкими эсминцами и нашими «Новиком», «Изяславом», «Забиякой», «Громом» и канонерской лодкой «Грозящий». Шум боя был слышен на рейде Куйвасту. Наш корабль стоит в двухчасовой готовности. Как жаль, что мы не можем пойти на Кассары!
2 октября наш «Гражданин» получил приказ идти к Церелю. Вместе с нами пошли эскадренные миноносцы «Амурец», «Стерегущий» и «Туркменец Ставропольский» — наши соседи по стоянке у Куйвасту и партнеры по игре в теннис.
«Цесаревич» в Севастополе. 1914 г.
При подходе к Аренсбургу, уже под вечер, налетели немецкие самолеты, но противовоздушная артиллерия отогнала их, и ни одна бомба не попала в цель.
Внезапно показался перископ неизвестной подводной лодки. Пошла стрельба ныряющими снарядами. Не без труда дали отбой, оттаскивая комендоров от орудий: видимо, нервное напряжение после перехода по узкому проходу между отмелями и минными полями оказалось для иных чрезмерным…
С очередной расшифрованной радиограммой я выскочил на мостик, передаю листок командиру – капитану 1 ранга Руденскому. Он берет его, не поворачивая головы, и глядит вперед по курсу. Я невольно смотрю туда же: впереди черная полоска воды и за ней угадывается берег Сворбе — это почти сплошная желто-красная полоса огня, из которой вырываются к небу протуберанцы зеленоватых всплесков. Кругом на шлюпках и плотах, мелких суденышках кричат и размахивают шапками люди. «Гражданин» продолжает движение — людей подбирают идущие следом эсминцы; перед нами же поставлена главная задача: уничтожить Церель!
И «Гражданин» открыл огонь. Разрывы снарядов яркими зеленовато-белыми вспышками ложились на территории Церельской батареи. Вот наш залп взметнул к небу желтоватый фонтан огня, вероятно загорелось хранилище горючего. Желтое пламя распространяется по территории, и вскоре среди этого моря огня начинают взметаться огненные фонтаны рвущиеся снарядов, разбросанных взрывами по батарее среди разлившейся горящей нефти.
Темнело, в жарких отсветах зарева Цереля на воде виднелись спасавшиеся на лодках и плотах люди. Нескольких человек вытащили на палубу «Гражданина». Их отвели вниз. Никто не жалел их, и наслушались они немало слов, полных презрения.
С сопровождавших нас эсминцев передали: спасенные офицеры сообщают, что батарея на Цереле уничтожена. На «Гражданине» проиграли дробь и линкор повернул на обратный путь, но вскоре луч прожектора нащупал распластанную на доске фигуру человека. Его подняли на палубу. Спасенный оказался мичманом с береговой батареи. Он утверждал, что все орудия батареи остались целыми.
