Шелковый путь Алексея Реброва

Алексей Федорович Ребров – первый историк Кавказских Минеральных Вод, предводитель губернского дворянства и замечательный хозяйственник. Он внес большой вклад в становление государственности на Кавказе, принимая активное участие в подписании договора о вхождении Грузии в состав Российской империи, описал все земли Кавказской области с определением границ казачьих и частных владений. Именно Ребров стоял у истоков курортов Кавминвод, он основоположник знаменитого Кисловодского курортного парка. На его счету еще много славных дел.

Шелковый путь Алексея Реброва

Впервые я услышал о нем лет 10 – 12 назад от работника Левокумской районной администрации Владимира Смолякова, который предложил мне для публикации статью о своем земляке. Именно на Левокумской земле многие годы жил в своем поместье Владимировка помещик Ребров, прославившийся выдающимися достижениями в сельском хозяйстве. Так, с легкой руки Владимира Смолякова, я стал отслеживать информацию об этом уникальном человеке.

Родился Алексей в Москве, в семье обер-офицера Федора Реброва в 1776 году. Вскоре семья переехала в Астраханскую губернию, где отцу предложили более оплачиваемую должность. Но семья все равно жила бедно, и Алексею пришлось с десяти лет работать в суде копиистом. Его усердие и ум были замечены начальством, и мальчишка сделал неплохую карьеру для своего возраста. А в 19 лет Реброву предложили место в канцелярии кавказского генерал-губернатора. С тех пор он связал свою жизнь с этим замечательным краем.

Менялись генерал-губернаторы, реформировалась сама Кавказская область, но все, кого император Александр Первый назначал на эти высокие должности, держали около себя умного и трудолюбивого чиновника Алексея Реброва.

Он медленно, но упорно шел вверх по служебной лестнице. За участие в подписании договора между Россией и Грузией о ее вхождении в состав империи Реброву был пожалован чин коллежского асессора и 200 душ крепостных крестьян. Этот чин и владение крепостными позволили Реброву получить дворянский титул.

Вскоре Ребров женится на дочери героя кавказской войны генерала Савельева Александре Ивановне. Благодаря приданому жены, значительно увеличились земельные владения Реброва, и он уже стал настоящим помещиком. А после смерти генерала Савельева к зятю переходит его имение Владимировка, которой и суждено было стать местом выдающихся хозяйственных экспериментов Алексея Федоровича.

Вот как описывает сам Ребров это поселение. «Основание сего поселения относится к 1770 году, но и тогда, и теперь оно есть последнее поселение русских на окраине степей, прилегающей смежностью к народам кочевым: с правой стороны племен магометанских ведомства Кавказского; с левой калмыкам ведения Управления Астраханского. С соседней сему имению дачей Бургонь-Маджары, принадлежащею помещику Скаржинскому, оканчивается цепь возвышений, тянущейся по правой р. Кумы стороне около 100 верст, начиная от села Отказного. С чертою дачи Владимировки начинается во все стороны низменная плоскость, большею частью безводная, не пересекаемая ни возвышениями значительными, ни реками, исключая Маныча, да и то в расстоянии около 100 верст по равнине степи Калмыцкой… Было время (30 и более лет назад), когда деревня сия представляла вид торгового местечка, куда калмыки и татары пригоняли скот на продажу или для смены на хлеб. Тогда тут зимовали и гуртовщики со скотом и овцами… Это был толкучий среди степей рынок, где возы с мукой и овсом, бабы с калачами и армяне с чихирем поили и кормили добрых калмык, сбывающих скот свой, тулупы, войлоки и прочие изделия свои за хлеб, за чихирь. Впоследствии орда пообеднела и перестала подкочевывать на зимовку скота…».

Вот на такой суровой безводной местности, где жара летом достигает 40 градусов, а зимой дуют холодные ветры при минус 20, помещик Ребров стал создавать рукотворный оазис.

Разыскивая в интернете новую информацию о Реброве, я зашел на сайт администрации села Владимировка в надежде отыскать какие-либо свидетельства о былой деятельности их знаменитого земляка. Сам я бывал однажды во Владимировке в однодневной командировке, но за такое короткое время мало чего успел увидеть, кроме вполне успешного сельхозпредприятия. Увы, ничего вообще о Реброве там не нашел, если не считать кусочка из ученической работы о родном селе.

Неужели местные учителя не удосужились почитать работы того же Владимира Смолякова, их земляка?

Продолжая тему нынешней Владимировки, приведу суждение уроженки села, которое нашел в соцсети.

«Во времена моего детства в селе Владимировка в 50 – 60-е годы в доме Реброва располагалось правление колхоза «Красный Буденовец». Потом там после ремонта был садик. Здание было одноэтажное, белое красивое, особенно красивый был вход – широкие ступени, колонны и по бокам ступеней каменные белые чаши для цветов. В комнатах были красивые потолки резные. Еще помню, по верху стен под потолком были каменные или гипсовые фигуры, лица, может философов, может, древних богов. Их безжалостно сбивали вниз. Мы тогда были лет по 7 – 6 и мало что понимали в этой вакханалии, подбирали осколки и рассматривали. А сейчас понимаешь – какую историческую красоту разрушили. А еще были сады, посаженные Ребровым по берегу Кумы – яблони, груши. Были яблоки, такие грушевидной формы, которые называли «грузинскими», и больше таких яблок я нигде не видела. Один из садов назывался «Любомырский», другой – не помню».

А еще в окрестностях Владимировки, как и в других степных районах края, остались огромные тутовые деревья, посаженные Ребровым или его последователями. Помещик увлекся идеей производить на юге России собственный шелк, который бы был не хуже европейского и азиатского. Для этого он выписывал из Китая, Тибета, Аравии тутового шелкопряда и адаптировал его к условиям Кавказа. Он высадил в окрестностях Владимировки около трех тысяч тутовых деревьев. Через 20 лет их было уже 16 тысяч на площади семи гектаров. Чтобы деревья росли в засушливом климате, Ребров, конечно, с помощью труда крепостных крестьян прокопал 50 километров каналов, по которым доставлялась деревьям драгоценная в этих местах вода.

Но помещик не ограничился производством сырья. Он сконструировал станок для размотки и сращивания шелковых нитей, который представил на Российской выставке мануфактурных изделий. Машина получила высокую оценку специалистов, и Ребров был удостоен большой золотой медали.

Министр внутренних дел России граф Д.Н. Блудов лично писал Реброву о результатах испытания изобретенной во Владимировке машины: «Князь Голицын уведомил меня о ниже следующем: 1) машина была подвергнута испытанию в присутствии членов Общества сельского хозяйства и известными в Москве фабрикантами шелковых изделий… и весьма признана полезной и могущей доставить большие выгоды для нашего шелководства. 2) Обществу известно, что с помощью сего снаряда и искусства обрабатывать шелк, Вы довели оный до такого совершенства, что в Париже и Лионе Ваши шелки признаны одними из превосходных в Европе…».

Это действительно так. Шелк Реброва постепенно оценили и в Европе. Управляющий шелководством Парижа Камилль Бове писал: «Шелк Реброва по белизне и перламутровому отливу, по ровноте и эластичности не имеет равных в Италии и Франции».

Сам Ребров в 1837 году в «Земледельческом журнале» писал: «Шелк мой признан и во Франции лучшим из всех европейских шелков и получил всеобщую известность. Это подтверждается требованием на него и ныне из Лиона коммерческим домом Дюфур д’Арль».

Ребров считал, что шелководство в России можно развивать не только на Кавказе, но и в северных губерниях. Он поставлял саженцы шелковицы даже в Москву, где была организована школа шелководов, в которую принимали и детей-сирот.

У себя в имении Алексей Федорович открыл школу для крестьянских детей, в которой они изучали зимой грамоту, арифметику, основы Закона Божьего, а летом обучались шелководству. Все затраты помещик брал на себя. По всей ставропольской губернии Ребров рассылал саженцы шелковицы, чтобы в селах, станицах и хуторах люди имели выгодное ремесло, которое бы способствовало благосостоянию их семей.

Из Владмировской школы Реброва вышло много известных мастеров шелковой промышленности. В 1842 году в ребровском имении проходил обучение будущий знаменитый деятель сельского хозяйства Авксентьев. Здесь же обучался Николаев из Москвы, ставший впоследствии знаменитым размотчиком шелка на московских фабриках. В те времена широко было известно имя мастера из Владимировки Олгина, экспериментатора и рационализатора. В больших мастеров выросли и крепостные крестьяне из Владимировки Михаил Устинов и Пантелеймон Коваленко. В 1852 году за успехи в деле развития шелководства по ходатайству Реброва Устинов был награжден серебряной медалью для ношения в петлице, а крепостной мастер Коваленко – кафтаном с золотым галуном.

Так что никак не выглядит Ребров захребетником, наживавшимся на труде крепостных…

В 1848 году в имении Реброва побывал известный тогда на всю Россию С.А. Маслов, писатель и деятель сельского хозяйства. Пораженный успехами ставропольского помещика по преобразованию дикой степи, он писал в «Журнале сельского хозяйства и овцеводства»: «Я покинул этот прекрасный памятник ума, деятельности и доброй, но вместе с тем и твердой воли хозяина с сердечным убеждением, что всякий путешественник, побывавший во Владимировке и познакомившийся с А.Ф. Ребровым, найдет, что он опередил своих сожителей Кавказской области, по крайней мере, на полвека. Мне остается пожалеть только о том, что я не могу увеличить ни моего уважения, ни моей искренней любви к этому необыкновенному хозяину, одушевленному мыслью общественной пользы для Отечества».

Рассказ об Алексее Федоровиче Реброве был бы неполным, если бы мы не коснулись второго его увлечения – виноделия.

В своем имении Ребров выращивал несколько десятков сортов винограда, в том числе и редчайшие для жестких климатических условий Владимировки.

Ребров поначалу учился виноделию у своего соседа помещика Скаржинского из поместья Бургун-Маджары, которого можно назвать пионером российского виноделия. Но вскоре Алексей Федорович достиг таких высот, что учитель даже стал завидовать ученику. Ребров выписал из Франции двух мастеров: Анго, специалиста по винам типа бургундского, и Телье, одного из главных мастеров заведения вдовы Клико.

Вот как отзывалась о винах Реброва французская писательница Адель Оммер де Гелль, гостившая во Владимировке несколько недель: «В поместье Реброва очень много европейских фруктовых садов и винограда, что приносит ему большую прибыль. Среди сортов винограда я бы отметила «Шираз» – без косточек и очень нежный. Я также не должна забыть его восхитительное вино «Глаз куропатки», которое нам подавали каждый день на десерт к великому удовольствию фабриканта. Ничего не льстило его самолюбие, как слышать наши сравнения его вин с лучшими марками вин Франции, которые мы делали с первого дня до последнего дня нашего пребывания у него. Позже наш энтузиазм несколько остыл, но все равно наш хозяин не оставлял малейшей возможности нас убедить, что его вино может составить конкуренцию всему лучшему, что производит Шампань».

В поместье Реброва, действительно, производилось шипучее вино «на манер шампанского», которое получило название «Ребровское полушампанское». Оно удостаивалось нескольких золотых медалей на европейских выставках, в том числе и в Париже. Оно стоило 1,5 рубля серебром, тогда как обыкновенные красные и белые вина стоили от 50 до 75 копеек, вина, изготовленные кустарным способом – от рубля до полутора рублей за ведро. В поместье Реброва ежегодно производили до 25 тысяч бутылок вина, пять тысяч из которых поставлялись царскому двору, и пользовались там большим успехом.

Я имел удачу попробовать однажды вино, похожее на «Ребровское полушампанское». В винодельческом предприятии «Вина Маджарии», которое находится в селе Бургун-Маджары, попытались восстановить по отрывочным сведениям рецепт производства этого вина. Директор предприятия Валерий Агарков показал мне огромную металлическую цистерну. В таких емкостях на заводе делают все вино. Но в этой, вверху, был устроен клапан, через который выходила излишняя углекислота, которая образовывалась там естественным образом по методике, придуманной Ребровым. Когда через пару недель вино созрело, Агарков привез мне домой 5-литровую бутыль, которую мы с превеликим удовольствием выпили на Новый год. Замечательное натуральное вино! Пузырьки в бокале были мельчайшие, что характерно для шампанского высокого качества. Как пояснили мне виноделы, к сожалению, на промышленный поток ставить такое вино бессмысленно. Технология сложна и затратна, и газированный суррогат просто забьет на рынке этот уникальный продукт. А вот малым виноделам, которые сейчас появляются в крае и которым разрешено делать вино на дому и в фермерских хозяйствах, вполне можно было бы и попробовать возродить уникальное вино. Оно как раз из разряда так называемых замковых вин, а на русский манер можно их назвать и усадебными.

Шелковый путь Алексея Реброва

Последние годы жизни Алексей Федорович Ребров часто жил в Пятигорске и Кисловодске, где сохранились до наших дней его дома.

Кисловодский дом описан Михаилом Лермонтовым в «Княжне Мери» как дом, где жили Лиговские.

Власти города заявили, что намерены отреставрировать этот исторический памятник. Тем более что Алексей Федорович Ребров сделал для развития Кавказских Минеральных Вод не меньше, чем для развития сельского хозяйства в Ставропольской губернии.

Умер Ребров в 1862 году в Пятигорске, его могила и сейчас находится на старинном городском кладбище.

автор: Сергей Иващенко

источник: www.stoletie.ru

AesliB