Подсчитал и сам удивился: я был знаком с десятью командирами подводных лодок времен Великой Отечественной и Второй мировой войны. Из них – семеро наших командиров, двое немецких и один австралийский. Сегодня никого из них нет в живых, но остались их книги, автографы, фотографии…
С одними вместе служил, с другими – дружил, с третьими – просто беседовал… О, роскошь человеческого общения! Только так и поймешь, когда воскресишь их всех в памяти, сопоставишь, как же интересно было их слушать, как жаль, что о стольком не успел расспросить. Встретились бы снова – завалил вопросами…
Флот — гордость страны. Подводники — элита флота. Командиры подводных лодок — соль элиты.
Командир отвечает за все: за корабль и за экипаж, за положение корабля в океане, на глубине, в узкости, в гавани, у причала, в доке, за поведение своих людей на борту, на берегу, в бою и в отпуске, то есть — за воинскую дисциплину, за техническую исправность и боевую готовность корабля, за успех атаки и за радиационную безопасность. Одним словом — за все.
Велик груз командирской ответственности.
Командир, шутят моряки, это физическое тело, которое мгновенно засыпает от усталости и тут же просыпается от ответственности. Англичане не шутят, когда называют командира первым после Бога.
И это так. В руках командира подводного атомного ракетоносца сосредоточена огневая мощь, которая может смести с лица земли любой мегаполис, как испепелил Господень гнев Содом и Гоморру. В отдельном плавании командир корабля наделен правами высшего лица государства, поскольку корабль — суверенная часть территории страны, под флагом которой он находится в океане. В особых случаях ему позволено напрямую выходить на связь с Главнокомандующим флотом. Но чаще всего – особенно в подледных походах командиру подводной лодки приходиться принимать решения на свой страх и риск, не испрашивая у вышестоящего начальства «добро».
При всей редкости этой профессии, командиров подводных лодок много больше, чем космонавтов. Только в годы Великой Отечественной войны обязанности командиров подводных лодок выполняли 358 человек. 99 из них погибли. Высшей награды — Золотых Звезд Героев-удостоены 20 командиров подлодок, среди них двое посмертно — Александр Маринеско — в 1990 году и Алексей Матиясевич — в 1995-м.
Вице-адмирал Г.Н. Холостяков
Вице-адмирал Георгий Никитич Холостяков был первым моим знакомым из этой плеяды, и сыграл в моей жизни удивительную роль. На годовщину Победы в 1970 году газета «Комсомольская правда» устроила очередную «Землянку»: декорировала актовый зал под фронтовой блиндаж – по стенам маскировочные сети, столы, накрытые армейским хб, на столах фляжки с водкой, котелки с закусками, солдатские кружки… Ну, и, конечно же, на почетных местах – ветераны войны, тогда еще довольно крепкие и жизнерадостные. Мне выпало сидеть рядом с вице-адмиралом Холостяковым, энергичным общительным человеком. Узнав, что я жил в Барановичах, в его родном городе, Георгий Никитич сразу же проникся земляческими чувствами и первым делом плеснул мне в кружку «наркомовские» сто грамм.
Холостяков с моряками
Выпили, конечно, за Победу, потом за женщин – редакционных дам и девиц в лихих пилотках. А потом Холостяков сказал ближайшему окружению:
— Третий тост – по традиции: за тех, кто в море!
Я первый раз в жизни пил за тех, кто в море да еще с прославленным адмиралом. Чокнулись с ним кружками, и тут в моей судьбе произошло некое завихрение – будто Холостяков нажал на кнопку невидимой катапульты: через несколько дней я оказался в море на борту пограничного сторожевого корабля ПСКР-507. Я прибыл в Таллин по газетной командировке – писать очерк о морских пограничниках. ПСКР-507 вышел в дозор в легендарный Моонзундский пролив. Целую неделю мы провели в море. Надо ли говорить, сколько новых впечатлений обрушилось на меня?
Собственно с того давнего выхода в море и началась моя морская жизнь, морская служба. Так что знакомство с этим человеком, боевым адмиралом, геройским подводником оказалось для меня поворотным в судьбе.
Вице-адмирал Г.Н. Холостяков
Имя командира-подводника Холостякова гремело в предвоенные годы, когда он, будучи командиром дивизиона и головной подводной лодки, прокладывал первые мили первых океанских походов. Плавал в штормовых условиях, уходил под лед, ставил рекорды по длительности автономного плавания. Его называли командиром-стахановцем, наградили орденом Ленина, направили делегатом на Х съезд комсомола от Тихоокеанского флота, назначили командиром бригады подводных лодок, а потом с высоты положения да в лагерную грязь… По доносу объявили его польским шпионом, а заодно английским и японским. Приговорили к 15 годам исправительно-трудовых лагерей с последующим поражением в правах на 5 лет. Срок отбывал в лагере в бухте Ольга.
В мае 1940 года Холостякова освободили «за недоказанностью обвинения», восстановили в звании, вернули награды. Но служить на Тихом океане уже не мог. Мешала черная слава бывшего зэка.
Холостякова перевели на Черноморский флот с назначением командиром 3-й бригады подводных лодок, а затем начальником отдела подводного плавания штаба Черноморского флота. В этой должности он встретил войну и доблестно отвоевал ее на Черном море и Дунае. Особенно прославился при обороне Новороссийска и при высадке десантов на Малой земле. А с декабря 1944-го возглавляемая им Дунайская флотилия прошла с боями тысячи миль по великой реке – от Измаила до Вены.
Холостяков в телепередаче
После войны с подводным флотом не расстался: занимался строительством атомного флота, а в 1964 году выходил старшим на борту в экипаже уникальной атомной подводной лодки К-27. Ее реакторы работали на жидкометаллическом теплоносителе, и 50-суточный поход в Атлантику был по сути дела испытательным походом.
С глубочайшей скорбью узнал о его жестокой гибели 21 июля 1983 года. А ведь погиб в бою, в поединке с бандитом, защищая жену, защищая дом, защищая свой мундир с боевыми наградами…
Вечная память боевому адмиралу!
Адмирал флота Г.М. Егоров
Адмирал флота Георгий Михайлович Егоров был вторым в моей судьбе моряком-фронтовиком. Мне посчастливилось служить под его трехзвездным комфлотовским флагом – флагом командующего Северным флотом. Однажды он побывал с частным визитом на нашей подводной лодке – привел жену и сестру, чтобы показать, как живут подводники. С того визита и началось наше личное знакомство, которое потом счастливо продолжилось после службы.
Война для адмирала флота Георгия Михайовича Егорова началась дней на десять раньше, чем для всех остальных. Подводная лодка Щ-310, на которой он, старший лейтенант, служил штурманом, вышла в Балтийское море 12 июня 1941. Этот выход уже можно считать боевым, потому что немцы уже за несколько суток до начала войны выставили минные заграждения в Моонзундском архипелаге. В одно из благостных июньских утр Егоров поднял перископ и увидел огромный немецкий транспорт, шедший под красным флагом со свастикой в сторону Финляндии.
Лейтенант Георгий Егоров в предвоенные годы
— На палубе – ни души. – Рассказывал Георгий Михайлович. – Зато вся она заставлена какими-то коробами, накрытыми брезентами. Это были танки. Это были военные перевозки… Таких транспортов мы встречали по пять-шесть в сутки. Враг стягивал силы. Донесли разведданные в штаб флота. Но ответа мы не получили.
22 июня стояла ласковая белая ночь. Мы в надводном положении возвращались в Таллин. Время близилось к пяти утра. Кто мог подумать, что вот уже как час на нас мог спикировать любой немецкий самолет, появившийся над Финским заливом, что в любую минуту мы уже могли получить в борт торпеду с немецких подводных лодок уже получивших приказ об атаках советских кораблей. Кто мог подумать, что в Бресте и Минске, Севастополе и Лиепае уже рвались немецкие бомбы?
Около 5 утра вошли на таллинский рейд. С сигнального поста тут же поступил приказ: «Стать на якорь. Ожидать дальнейших распоряжений». Думали, что начнутся общефлотские учения. Началась война…
Войну Георгий Егоров («дважды Егорий») начинал штурманом подводной лодки. В какой-то популярной песенке рифмовались слова «капитан» и «талисман». Так вот старший лейтенант Георгий Егоров был живым талисманом подводной лодки Щ-310.
Матросы верили, что пока с ними выходит в боевые походы штурман Егоров, их «Белуха» (родное имя подлодки) вернется домой всем смертям назло. Даже если подорвется на мине, как это случилось в октябре 42-го.
— Меня бросило на переборку командирской каюты, и тут же послышался свист воды, поступавшей внутрь лодки. Судя по всему, мы стремительно погружались. Сильный толчок в носовой части корабля — подводная лодка легла на грунт.
Зажглось аварийное освещение — две крохотные, тускло мерцающие лампочки у люков переборок. Трудно было что-либо разглядеть при таком свете, но все же не тьма кромешная.
Мое место по тревоге в центральном посту. Бегу туда. На всякий случай прихватил свой пистолет, если конец, если все безнадежно, так чтобы не мучиться… Но пока главная забота — гирокомпас. В полутьме отыскиваю его. Он не журчит, как обычно, а ревет, как сирена. От взрыва отключилась следящая система, и гироскоп под влиянием прецессионных сил все набирал и набирал скорость. Ротор вот-вот сорвется с цапф: скорость, которую он набрал, уже превышала шесть тысяч оборотов в минуту! Безобидный в нормальном состоянии, прибор как бы превратился в снаряд. Стоило гироскопу потерять опору, и он стал бы носиться по центральному посту, сокрушая все вокруг.
Адмирал флота Г. Егоров на Красной площади в день парада Победы
Только мгновение думал я, как поступить… Операция простая, но ее надо знать. Постепенно ротор гирокомпаса из наклонного положения пришел в нормальное.
Бросившись к карте, постарался точно нанести свое место: отсюда должен был пойти отсчет нашего дальнейшего пути. Но сможем ли мы двигаться вообще? Корабль не имел хода, лежал на грунте, глубина около 60 метров. Первый отсек интенсивно заполнялся водой через трещины в прочном корпусе. Хорошо, что аварийная команда во главе с помощником командира успела по тревоге проскочить туда: сразу после взрыва во всех отсеках были наглухо задраены переборочные люки. Таков порядок. Борьба за жизнь корабля ведется по-отсечно до последней возможности. И никто без приказа командира корабля, даже при угрозе гибели, не имеет права покинуть отсек.
Второй отсек, где находились стеллажи торпед и яма с аккумуляторными батареями, тоже был основательно поврежден. Центр взрыва мины, видимо, находился где-то в носовой части лодки. Здесь забортная вода проникала через заклепки, и отсек заполнялся не так быстро. Но вода в этом отсеке представляла сама по себе страшную опасность. Стоило соленой морской воде соединиться с электролитом, который вытекал из потрескавшихся аккумуляторных баков, стал бы выделяться хлор. А короткое замыкание между элементами могло вызвать взрыв и пожар. Вот почему команда электриков во главе со старшиной 1-й статьи Лаврешниковым быстро рассоединяла межэлементные соединения и самоотверженно боролась с поступлением воды.
Тем временем в первом отсеке аварийная команда работала уже по грудь в воде. Моряки накладывали пластыри, подкрепляли их распорками. Так как разошедшийся шов прочного корпуса был большим, то все, чем можно было его законопатить, пошло в ход, в том числе и мой китель.
Внутри лодки обстановка более или менее начала приходить в норму. Ну а наверху? Взрыв мины, по расчетам, произошел в пределах видимости наблюдательного поста на Гогланде. Следовательно, чтобы добить нас, противник мог послать катера. Вот почему крайне необходимо было как можно скорее отойти от этого места.
Командующий Северным флотом адмирал флота Г.М. Егоров
Как выяснилось впоследствии, фашисты с сигнального поста на острове Гогланд наблюдали взрыв на минном поле и оповестили по радио, что потоплена еще одна советская подводная лодка. Этого, к счастью, не случилось.
День Победы, как и первый день войны, капитан-лейтенант Егоров тоже встретил в море. Подводная лодка М-90, которой он командовал, вышла из Турку на рассвете 9 мая 1945 года.
— Около 17 часов, — рассказывал адмирал флота Георгий Михайлович Егоров, — незадолго до погружения, на мостик спешно поднялся лейтенант Ярушников, выполнявший обязанности шифровальщика: «Срочная радиограмма из штаба!»
Пока шла расшифровка — ломал голову: что там могло случиться? Дают наведение на цель? Смена позиции?..
Лейтенант снова взлетает на мостик, лицо сияет. Читаю строчки и не верю глазам: «Война окончена. Возвращайтесь в базу. Повторяю для ясности: возвращайтесь в базу. Верховский». Что поднялось в душе — не расскажешь, не опишешь… На обратном курсе обошел отсеки и поздравил свой экипаж с победой. Внутри прочного корпуса гремело мощное «Ура!»…
А больше всего Егоров гордился не боевыми походами, а тем, что под его комфлотской эгидой была построена шоссейная дорога Мурманск-Полярный, которая связала бывшую столицу Северного флота с Большой землей, во многом облегчила жизнь горожан и моряков.
Капитан 1 ранга П.Д. Грищенко
О дружбе с легендарным подводником войны капитаном 1 ранга Петром Денисовичем Грищенко (его называли подводником №2 после Александра Маринеско) я и не помышлял. Все сложилось само собой – по-житейски. Мы оказались с ним в рядах одного творческого союза – московского городского комитета литераторов. Обменивались книгами, подписывая их друг другу, ходили в гости, встречались на торжественных вечерах. Грищенко никогда не говорил о той горечи, которую носил в душе не один год: его документы на присвоение звания Героя Советского Союза еще с военных времен были надежно похоронены в штабных архивах. Тема Золотой Звезды была запретной, и мы ее никогда не касались. Зато много говорили с ним о «конвейере смерти» балтийских подводников. Эта проблема волновала Грищенко до самой кончины.
Портрет Петра Грищенко в молодые годы
За всю войну не было для балтийских подводников более черного месяца, чем тот октябрь сорок второго года: за 23 осенних дня погибло шесть подводных лодок: 6-го числа подорвалась ни мине Щ-320, 13-го — взрыв неконтактной мины отправил на дно Щ-302, 15-го финские катера потопили Щ-311. После гибели С-7 не стало еще двух «щук» — Щ-308 и Щ-304. Первую торпедировала финская подлодка «Ику-Турсо», вторая наскочила на мину при возвращении домой предположительно к юго-западу от острова Богшер.
Причина таких потерь объяснялась тем, что немцы перекрыли выход из Финского залива двумя мощными противолодочными рубежами в виде стальных сетей, сопряженных с минными полями большой плотности. На прорыв этих заграждений направлялись подводные лодки одна за другой.
— Это был самый настоящий «конвейер смерти». — Вспоминал Петр Денисович. — Командиры лодок на Военном совете пытались высказать свое мнение о нецелесообразности таких боевых действий. Однако понадобилась, чтобы погибли еще четыре подлодки — Щ-408, Щ-406, С-9 и С-12 — прежде, чем командование решило поберечь свои корабли.
Грищенко был единственным на Балтике командиром подводной лодки с академическим образованием и неоднократно указывал командованию Балтийского флота на неграмотное использование подводных лодок в ситуации перекрытого Финского залива. Говорят, что когда об этом окольными путями стало известно Ставке, Сталин запретил адмиралу Трибуцу посылать подводные лодки на убой. Трибуц своеобразно отомстил Грищенко, назначив того в марте 1943 года на должность начальника противолодочной обороны КБФ, и это при том, что и немцы, и финны в то время и думать не думали вводить подводные лодки в Финский залив.
Так или иначе, но Грищенко ценой карьеры сумел спасти жизни многих своих товарищей-подводников. Может быть, даже и легендарному Александру Маринеско. Кто знает, вернулся бы он в Кронштадт, если бы его отправили в 42-43-м по «конвейеру смерти»…
Капитан 2 ранга П.Д. Грищенко. 1942 г.
Один видный адмирал так сказал о ненагражденных героях:
— Маринеско не стал Героем в 1945 году потому, что ему не следовало пить водку. В войну пили все, но норму надо знать!
Грищенко не пил, но надо было уметь ладить со своими комиссарами, а не попрекать их морской малограмотностью.
Да, политработники не могли простить ему пренебрежительного отношения. Но были у него влиятельные враги, которые отравляли ему жизнь до самой смерти. Среди них – бывший командующий Балтийским флотом адмирал Трибуц, которого Грищенко считал главным виновником гибели многих балтийских подводных лодок.
Одна из самых вопиющих несправедливостей минувшей войны и нынешнего времени в том, что подводник №2 Великой Отечественной до сих пор не удостоен Звезды Героя…
