Вертипрахова Ираида Федоровна родилась на Урале. Окончила аэроклуб ДОСААФ в Свердловске (1952). Окончила ЦОЛТШ в г. Саранск. Пилот-инструктор парашютной подготовки в Саранске. Совершила 400 прыжков с парашютом. Чемпионка СССР по затяжным прыжкам с парашютом. Рекордсменка в групповых прыжках в ночных условиях.
Пилот Гражданской авиации. Освоила самолеты Як-12, Ан-2,Як-18, Ил-18, Ту-154, Ил-62. Свыше 30 лет проработала в Красноярском УГА. Налет более 16000 часов. Одна из немногих женщин-командиров воздушных судов. Единственная в нашей стране женщина, удостоенная звания «Заслуженный пилот СССР». Награждена орденом Трудового Красного Знамени, знаком «Отличник Аэрофлота», знаком «За безаварийный налет часов». Почетный гражданин г. Красноуфимск»(2006 г.). Последние годы жизни прожила в г. Красноуфимск.
Мы вместе с фотокором «Воздушного транспорта» Володей Шевченко тем памятным летом 1978 года переступили порог красноярской квартиры будущей героини нашего будущего творения. Первое же впечатление от встречи несколько остудило наш пыл. Заранее продуманный вариант: как слабому полу покоряются штурвалы могучих лайнеров, сразу приказал долго жить. Дверь открыла женщина — косая сажень в плечах, рядом с которой даже совсем немалого роста Володя выглядел пацаном. Она крепко, совсем по-мужски пожала наши длани и пригласила присесть. Шевченко сразу же засуетился, ища подходящий ракурс для съемки. На мои же вопросы хозяйка дома отвечала, как показалось, сухо, без особого желания исповедоваться. А рассказать ей было о чем.
Что мы уже знали о ней? Да и не только мы, а вся страна – это было славное время, когда народ гордился не только достижениями в области шоу-бизнеса (кажется, тогда никто даже не знал, что это такое), но и трудовыми рекордами, не говоря уже об авиационных и космических. Знатоки истории гражданской авиации наверняка вам расскажут, по каким таким мотивам именно красноярской летчице в 1977 году было доверено возглавить «рекордный» женский экипаж. Этому поспособствовала суета, возникшая тогда вокруг другой кандидатуры — космонавтки Светланы Савицкой. В военно-воздушном ведомстве, где маршал Савицкий был крупной фигурой, прослышав, что «на самом верху» задуман чисто женский полет, очень захотели поспособствовать именно Светлане. Вот тогда, говорят, «гражданский» Борис Павлович Бугаев и закусил удила: «У нас что, своих не найдется?» А так как он, бывший личный пилот Брежнева, тоже считался вхожим к Леониду Ильичу, участь Вертипраховой была решена. Тем более что в гражданской авиации — это знали все – никто из представителей лучшей половины человечества не мог тогда похвастаться столь достойным послужным списком.
Один из ее бывших сослуживцев как-то написал в газету: «Более сорока лет я знаю этого замечательного человека. Все у нее было: и удачливость, и счастье, и достаток, и слава…»». Могу присоединиться почти ко всем словам ветерана авиации, кроме одного. По журналистским делам бывал у нее еще раз и в Красноярске, и позже — в Красноуфимске, когда она вернулась в свой родной город. Так вот, утверждаю: счастья в его общечеловеческом понимании ей не досталось. Да это никого в те времена и не удивляло: «Прежде думай о Родине, а потом о себе…». С юности заболев небом, она просто не оставила себе времени позаботиться о личном. Помню ее фразу: «Счастье — это когда ты в кабине самолета». Счастье заключалось и в том, что на ее счету, пока она не села за штурвал своего первого самолета, были десятки мировых парашютных рекордов, а всего она совершила 365 прыжков. Особенно вспоминала один, в самом начале авиационной карьеры, когда сначала не пошло кольцо основного парашюта, а потом запутались стропы у запасного… Спаслась, как сама уверена, чудом, да еще потому, что делала все по науке и боролась за жизнь до тех пор, пока «не вписалась» в склон заснеженного оврага. Да так, что, когда к ней подбежали люди, лежала без единой царапины и счастливо улыбалась. «Чему? Что остались живой?» — спросил тогда ее я. «Нет, простодушно ответила она, — я увидала бегущих ко мне людей и грузовик. Порядок, подумала, стропы собирать не придется».
Впрочем, воздав летчице и ее подругам по заслугам, в Аэрофлоте постарались больше о рекорде не вспоминать. Ну не любило начальство женщин за штурвалом — что поделать? А потому закономерно, что финал карьеры Вертипраховой-летчицы был, прямо скажем, удручающим — в аэропорту Сочи управляемый ею Ту-154 выкатился за полосу. Как потом выяснила комиссия, не по ее вине — удержать штурвал этой машины на полосе не всегда удавалось даже очень крепким мужикам. До поры до времени этот «каприз» «тушки» старались объяснить чем угодно, только не техническими свойствами. И в этот раз решили взяться за «человеческий фактор», благо человек случился подходящий. И чтобы другим неповадно было, «повесили» все на Вертипрахову. Приговор руководства летной службы отрасли был суров — во вторые пилоты более низкого по классу Ил-18. А устно из Москвы последовала еще более жестокая депеша: на «кукурузник» Ан-2.
Три года не привыкшая сносить несправедливые обиды Вертипрахова пыталась доискаться правды, но, убедившись в том, что ее не хотят услышать, написала заявление об уходе из авиации. Чтобы, встречаясь с сослуживцами, душу не травить, сдала красноярскую квартиру и отправилась под материнское крыло в свой совсем не авиационный город детства — уральский Красноуфимск. Там и доживала свой век – одна-оденешенька…
Помнят ли Ираиду Федоровну в Красноярске, где рождалась и высоко взлетела ее карьера выдающейся летчицы, вопрос. Разве что ее бывшие коллеги. Председатель клуба заслуженных пилотов Красноярского управления гражданской авиации (всего здесь удостоено этого высшего звания летного мастерства более полутора десятков асов), налетавший 35 лет без единой аварии, Максим Герасимович Жиров на мой вопрос, какую память оставила о себе Ираида Федоровна, сказал:
— Мы Вертипрахову очень уважали, сокрушались, когда ее так унизили. Она этого не заслужила – у нее был отличный послужной список: Ан-2, Ил-14, Ил-18, Ту-154. А освоение ею межконтинентального Ил-62-го – вообще фантастика. Она ведь до своего рекордного полета провела за его штурвалом всего пять. Это при том, что для Ту-154, например, требуется налетать не менее полусотни. Мы просили за нее, понимали ведь, что небо для нее – все. У не ведь своей семьи не было. Фразу «Экипаж — большая семья» сказали про нее. Она знала обо всех личных проблемах своих подопечных. Ни с кем из пилотов не любили так летать бортпроводники, как с ней. Все, кто знал ее, говорили, что она — лучший пилот, что даже самолет она умела посадить мягко, по-женски, не так, как порой «ухали» мужчины.
« Она всегда оставалась чуткой к чужой боли, — вспоминал еще один из ее красноярских коллег. — Память о людях, помощь ближнему всегда были содержанием ее жизни. Она жила так, будто торопилась раздать людям и любимой профессии себя всю…»
Незадолго до ее ухода из жизни позвонил Вертипраховой в Красноуфимск. Поздравил с новогодними праздниками и недавним ее юбилеем. Ираида Федоровна не сразу припомнила, с кем имеет дело, — в прошлом году перенесла инсульт. Рассказал, что ее именем в Красноярском отряде обещали назвать лайнер.
— Правда? — встрепенулась она. — Посидеть бы минутку за штурвалом… — И грустно добавила: — Да кому я сегодня нужна? Время такое.
Лайнер ее именем так и не назван – время резко поменялось. А вот в Ванкувере (США) в честь выдающихся заслуг Ираиды Федоровны открыт барельеф и ее именем названа аллея. Не обидно ли?
автор: Анатолий ЖУРИН
источник: rosgeroika.ru
