В 60 лет С.Ф. Ахромеев стал 38-м советским маршалом. После него это высочайшее воинское звание присваивалось лишь С. Куркоткину, В. Петрову и Д. Язову. Всё. Мировой империализм не без помощи Горбачёва и Ельцина развалил СССР и его «непобедимую и легендарную» армию. И больше звания Маршала Советского Союза никто не удостаивался. Так навеки на скрижалях истории и останется 41 советский маршал. У них разные судьбы. Пять военачальников расстреляны. Столько же лишались своего высочайшего звания. Четверым его восстановили. И лишь один-единственный Маршал Советского Союза Ахромеев сам, добровольно ушёл из жизни. Уже хотя бы поэтому его биография достойна того, чтобы ознакомиться с ней подробнее…
Сергей Фёдорович родился в селе Виндрей Спасского уезда Тамбовской губернии. Перед войной поступил в военное училище. С первого курса в июле 1941 года – на фронте. По декабрь того же года воевал в составе объединённого курсантского стрелкового батальона на Ленинградском фронте.
Был тяжело ранен. Летом 1942 года стал курсантом при 2-м Астраханском пехотном училище. В конце того же года, будучи уже лейтенантом, назначен командиром стрелкового взвода 197-го армейского запасного полка 28-й армии на Сталинградском и Южном фронтах.
С июля 1944 года – командир моторизованного батальона автоматчиков 14-й самоходно-артиллерийской бригады Резерва Главного Командования. После Победы окончил Высшую офицерскую школу самоходной артиллерии бронетанковых и механизированных войск Красной армии.
Далее – заместитель командира самоходно-артиллерийского дивизиона установок СУ-76, командир танкового батальона 14-го отдельного танкового полка учебного центра, командир батальона установок ИСУ-122 14-го тяжелого танко-самоходного полка 31-й гвардейской механизированной дивизии в Бакинском военном округе.
Отучившись в Военной академии бронетанковых и механизированных войск имени И.В. Сталина, выполнял обязанности начальника штаба 190-го танко-самоходного полка Приморского военного округа. Командовал танковыми полками в Дальневосточном военном округе. С апреля 1964 года – командир учебной танковой дивизии. Потом была Военная академия Генерального штаба ВС СССР. А за ней последовали высокие должности командующего 7-й танковой армией в Белорусском военном округе, начальник штаба – первый заместитель командующего войсками Дальневосточного военного округа. С марта 1974 года Ахромеев – начальник Главного оперативного управления (ГОУ) Генерального штаба ВС СССР – заместитель начальника Генерального штаба Вооружённых сил СССР.
С какой стороны ни посмотри – блестящая военная карьера. И на всём её протяжении сотни, тысячи пушечных выстрелов сопровождали этого талантливого военачальника…
Необычным было наше знакомство. Как-то шли мы с коллегой фотокором «Красной звезды» подполковником Д. Гетманенко по пятому «министерскому» этажу здания над метро «Арбатская». Слышим оклик: «Дорофей, ты почему проходишь мимо?». В дверях своего кабинета стоял тогда ещё первый заместитель начальника Генерального штаба С.Ф.Ахромеев, недавно получивший маршальское звание. Мы подошли, поздоровались, а я ещё и представился. Маршал взял под руку моего приятеля и повёл его в кабинет. Оттуда счастливый Дорофей Петрович вышел с портативным диктофоном. Впервые в жизни я видел столь дивное записывающее средство. Так военачальник отблагодарил редакционного фотографа за серию снимков, сделанных в Кремле при получении ему маршальских погон. Помнится, Дорик, ногой открывавший двери даже замов министра, заметил: «Хрен кто с этого этажа способен на подобную щедрость. Все крупнозвёздные начальники полагают, что я обязан печатать для них фотки на шармачок. А Фёдорович – мужик что надо».
Спустя какое-то время я получил возможность лично в этом убедиться. В Политиздате готовилась к выпуску книга «Они сражались с фашизмом», где был мой большой очерк о Туре Хейердале, какое-то время воевавшим в составе наших войск на Севере. Звонит составитель-редактор Валентин Томин и чуть не плача сообщает: из-за твоего материала, дескать, цензура грозится весь стотысячный тираж книги пустить под нож. «В чём дело?» – «А зачем ты написал, что Юрий Сенкевич – полковник» – «Так он и есть полковник с 1979 года» – «Но это, оказывается, страшная государственная тайна». И цензор встал насмерть.
Советских цензоров – сами себя они гордо величали «душителями свободы» – я знал, как облупленных. Никакие здравые аргументы никогда на них не действовали, если противоречили бесконечному перечню запретов, в большинстве своём идиотских и нелепых. Теперь они точно на радостях потирают руки: как же, такую крамолу не пропустили!
И тогда я, будучи уже корреспондентом ТАСС, пошёл к уже начальнику Генерального штаба Маршалу Советского Союза С.Ф. Ахромееву, который был и главным военным цензором.
Причем Юра Сенкевич отнёсся к моей затее более чем скептически: «У нас офицеры служат даже в министерстве образования, не говоря уже о других серьёзных ведомствах. Но кто ж признается, что экономика страны и даже её общественная жизнь насквозь милитаризированные. Так что зря ты стараешься: не узнать миру о моём славном воинском звании». Он был прав, так сказать, в целом. Но конкретный случай целиком зависел от начгенштаба. В обстоятельном разговоре с Сергеем Фёдоровичем о состоянии цензуры вообще (со временем я даже написал большое эссе «Тайна – ржавчина социализма») я делал упор на очевидное: глупо и даже смешно отрицать, что Сенкевич – полковник. Тем более что иностранным спецслужбам это давно и прекрасно известно. Получается, что мы своих людей дурачим, и в этом коренная ущербность всей системы наших запретов.
Аргументы мои умница-маршал выслушал внимательно и, как говорится, проникся. Спустя время издал специальное распоряжение, разрешающее Сенкевичу впредь указывать, помимо своего научного звания – кандидат медицинских наук, ещё и звание военное – полковник.
Кстати, о том, что его непосредственный начальник – директор Института медико-биологических проблем Олег Георгиевич Газенко – генерал-лейтенант, стало известно лишь после перестроечных катаклизмов. Юрий Александрович был чрезвычайно доволен моей настойчивостью. Ну а я, в свою очередь, очень сильно зауважал Ахромеева. Ведь, кроме всего прочего, именно после основательного общения с маршалом, длившегося двадцать пять минут, я узнал, что, оказывается, мы не можем даже точно установить, сколько денег тратим на оборону. Так милитаризировано наше общество.
В дальнейшем мне приходилось многажды общаться с Сергеем Фёдоровичем. Несколько раз делал с ним интервью. Маршал не только руководил Генштабом, но и плотно курировал планирование и боевые действия советских войск в Афганистане. Часто туда летал. На все, происходящие в те времена бурные, так называемые «перестроечные» события, у него всегда имелась своя, глубоко выстраданная точка зрения.
В отличие от других крупных советских военачальников, которые, словно сговорившись, угрюмо и безмолвно наблюдали постепенный, но неуклонный развал страны и армии, Ахромеев никогда не «помалкивал в тряпочку».
Он один-единственный давал регулярные «отлупы» вдруг резко полевевшему Г. Арбатову, который вначале льстил Хрущёву, Брежневу, Андропову, Горбачёву, а потом мотыльком переметнулся к Ельцину. И не где-нибудь сражался с этой политической фигурой, а на страницах либерального «Огонька».
Как свидетельствует руководитель аппарата президента СССР В.И. Болдин, Ахромеев не раз утверждал: «Военная разведка располагает приблизительно такими же данными, что и КГБ: у члена Политбюро А.Н. Яковлева есть подозрительные связи со спецслужбами нескольких зарубежных стран».
Справедливости ради, следует признать, что затянувшаяся дискуссия между маршалом и людьми, твёрдо решившими развалить Советский Союз, чаще напоминала игру в одни ворота или даже избиение младенца. Всё тот же Арбатов, отточивший свое перо в славословиях, да ещё оседлавший тенденцию развала, попросту издевался над маршалом. А неискушённый в вербальных баталиях Сергей Фёдорович не замечал комического драматизма создавшейся ситуации. Похоже, он искренне верил в то, что личными вызывающе-благородными поступками, уговорами и увещеваниями первых лиц страны и армии можно остановить развал «всего и вся». Собственно, его добровольный уход с поста начальника Генштаба ВС СССР в конце 1988-го и согласие стать советником М. Горбачёва по военным вопросам есть красноречивое подтверждение сказанному. Ему казалось, что если сильно поднапрячься, то можно переломить негативную поступь исторических событий…