… Январская гроза на берегах Невы, в результате которой была прорвана блокада Ленинграда, имела большой отзвук в тылах 16-й и 18-й немецких армий, стоявших разбойничьим лагерем у стен города-героя. На оккупированной территории Ленинградской области ярче запылало пламя партизанской борьбы. Дерзко рейдировала в безлесной части Псковщины бригада Германа. Славно начала свой боевой путь 5-я бригада ленинградских партизан. Усилили свои удары по коммуникациям врага и бойцы незримого фронта.
В начале 1943 года в Дновском районе неоднократно высаживались десантом с воздуха небольшие диверсионные отряды и разведывательные группы советских воинов. Бисениек понимала, сколь необходима им помощь местного населения. Она настойчиво ищет связи с десантниками и дважды устанавливает с ними контакты. По договоренности с командованием одного из десантных отрядов подпольная группа агронома Василия Луб-кова готовила совместный удар по гитлеровцам в Скуграх, где находилось одно из подразделений фашистских войск. После его разгрома предполагался уход в партизаны большой группы военнопленных, работавших в гитлеровской экономии. Но нашелся иуда — гестапо опередило подпольщиков. Лубков и его ближайшие помощники были схвачены.
Бисениек долгое время не вызывала подозрений у гестапо. В 1938 году она по ложному обвинению арестовывалась органами НКВД. Зная об аресте Анастасии Александровны, гитлеровцы и их прихвостни, предатели Скрыгин и Ризо, отнесли ее к разряду «обиженных Советской властью». Подпольщица умело пользовалась этим обстоятельством и действовала очень дерзко.
Поединок в гестапо
Почти два года находилась Бисениек на острие ножа. Даже когда гестапо расстреляло Капустина, Давыдова и Скриповского, и тогда ей удавалось передавать взрывчатку в депо и получать информацию о проходящих через Дно воинских эшелонах. После прорыва блокады Ленинграда гитлеровцы усилили шпионскую деятельность. Будь город побольше, может быть, и уцелела бы подпольщица, а в городке, где все жители на виду, трудно избежать провалов явочных квартир или отдельных лиц. Один из таких провалов и отдал Бисениек в руки врага.
Делом Бисениек вначале занимались представители абвера (армейская разведка немцев), затем арестованную перевели в город Порхов, в отделение СД. Начальник его фон Фогель, следователи Тимман и Тродлер были опытными шпионами и садистами высшей марки.
— Господа из абвера пишут, что эта русская баба — крепкий орешек, — сказал фон Фогель, листая страницы допроса Бисениек.
— Попробую волшебные палочки, — с мерзкой ухмылкой пообещал начальнику Тимман, — они заставляют говорить даже глухонемых.
И палач в военном мундире применил пытку электрической машинкой. К рукам жертвы были прикреплены небольшие металлические планки, опутанные проводами. Когда Тимман нажимал кнопку, жгучая боль пронизывала все тело истязуемой. Еще нажим — и она лишалась сознания. Следовала минута передышки. Монотонно, точно читая псалтырь, следователь задавал вопросы, и опять за молчание — страшные удары током.
Поседела Анастасия Александровна в ту жуткую августовскую ночь, но не дрогнула. Напрасно склонялся над нею Тимман, когда она впадала в забытье, и вкрадчиво шептал на ухо различные имена, прося:
— Позвать их? Это — друзья. Молчи, только кивни головой.
Бисениек не назвала ни имен, ни явок. Тогда ею занялся Тродлер. Оберштурмфюрер считал себя знатоком русских. Дав отдохнуть узнице, он вывез ее на машине в полночь на берег реки Шелони, снял кандалы и разрешил гулять, купаться, предложил роскошный ужин. Это тоже была пытка, в арсенале гестаповских средств «развязать язык» она называлась «пытка жаждой жизни».
Два часа недвижимо, точно окаменевшая, сидела узница у реки. Остекленевшим взглядом смотрела в ее небыстрые воды. А в голове теснились одно за другим воспоминания, мелькали прожитые годы. Нелегкими они были для Бисениек. Особенно десятилетие, проведенное в буржуазной Латвии.
Попала она туда в феврале 1923 года при весьма странных обстоятельствах: пересекла границу нелегально, на санях контрабандиста. На опрометчивый шаг толкнула любовь к сыну… Был у Насти Финогеновой любимый человек. Убили его белогвардейцы промозглой декабрьской ночью 1917 года на набережной Невы. Чуть с ума не сошла. Уехала к родным в Дно. Работала от темна до темна — думала в работе забыться. Многие предлагали руку и сердце красивой воспитательнице железнодорожного интерната. Отказывала Настя. Несколько лет ухаживал за ней беженец-латыш. Родные настояли — записались в загсе. Родился сын. А через несколько месяцев Федор Бисениек, не сказав ни слова жене, вместе с другими беженцами покинул Советскую Россию. Вот и метнулась за ним, в Латвию. Не хотела малыша Юрку без отца оставлять. Необдуманное решение дорого обошлось Насте. Где только не работала, чтобы прокормить сына! Что только не делала, пока не добилась возвращения на Родину!
Но светлое, радостное в ее жизни всегда побеждало темное, печальное. Так повелось с того незабываемого апрельского вечера бурного и мятежного семнадцатого года, когда молоденькая питерская швея Настенька Финогенова стояла у перрона Финляндского вокзала в ликующей толпе народа, встречавшей Владимира Ильича Ленина, возвращавшегося из эмиграции в Россию.
Заветное воспоминание помогло простой русской женщине выдержать последнюю пытку, с честью закончить поединок с матерыми гестаповцами. Она поднялась с камня успокоенной, а главное — вновь сильной. Это было второе дыхание, новый взлет ее души.
Когда, по мнению Тродлера, Бисениек почувствовала прелесть жизни, он стал склонять ее к измене. Гестаповец говорил:
— Я ценю ваше мужество. Разведчики должны понимать друг друга. Забудьте свое прошлое—начните новую жизнь. С сегодняшнего утра мы станем коллегами-друзьями.
Бисениек плюнула в лицо новоиспеченному «другу»…
Командование группы фашистских армий «Север» весной и летом 1943 года предприняло ряд мер для усиления оккупационного режима. В числе их было создание специального лагеря смерти вблизи города Порхова. Лагерь был расположен рядом с деревней Заполянье, в хозяйственных постройках бывшего совхоза «Полоное». Во всех немецких документах он значился под названием «Армейский воспитательный лагерь». Неофициально же сотрудники порховского отделения СД называли лагерь «хозяйством одноглазого дьявола» — по прозвищу, данному его начальнику.
Унтерштурмфюрер Гембек вполне заслужил эту кличку. Человек волчьей хватки, он люто ненавидел узников, привозимых к нему «на воспитание». На Восточном фронте в начале войны Гембек потерял глаз и с тех пор каждого русского считал своим личным врагом.
Штабы отделений СД Порхова, Дно, Дедовичей, Сольцов направляли в Заполянский лагерь смерти подпольщиков и разведчиков, которых не сломили пытки в застенках гестапо. Посылались в лагерь военнопленные, бежавшие из концлагерей и вновь попавшие в руки фашистских палачей. Содержалась там и небольшая группа подследственных, которых через день возили на допросы и пытки в Порхов к следователям гестапо Тродлеру, Тимману, Михельсону и Боссе.
Под стать себе Гембек подобрал и помощников. Ближайшими подручными в его кровавых делах были сорокатрехлетний немец Мартин Вилли, хозяйственный комендант лагеря, и переводчик по имени Сашка (фамилию предателя знал только Гембек), появившийся в Порхове невесть откуда в один из апрельских дней 1943 года. Оба — грубые, кровожадные, не люди — упыри.
И они убивали. За девять месяцев 1943 года, с марта по ноябрь, гестаповцы с помощью палачей Гембека расстреляли в Заполянье более 3 тысяч наших соотечественников. Большинство из них были юноши и девушки. Были и дети.
В Заполянском лагере смерти и провела последние дни своей жизни Анастасия Александровна Бисениек. Она прекрасно понимала, что обречена. Кое-кому из узников лагеря удавались дерзкие побеги. Рассчитывать на освобождение таким образом подпольщица не могла— пытки в Порхове окончательно надломили здоровье. Но и в нечеловеческих условиях «хозяйства одноглазого дьявола» Бисениек продолжала борьбу. Ее ободряющее слово и днем и ночью звучало у нар, где валялись избитые до полусмерти подручными Гембека юноши и девушки. Оказывая помощь несчастным, она учила их не радовать мучителей своими стонами. Ее слова «молчание тоже оружие» стали девизом многих.
Костя Бисениек разыскал мать. У колючей проволоки состоялась их последняя встреча. Сдерживая слезы, Анастасия Александровна говорила сыну:
— Знаю точно: на днях меня увезут…
Бисениек была расстреляна по приказу гестапо 13 октября 1943 года. Анастасия Александровна не выполнила приказа Гембека стать перед ямой на колени. Советская патриотка приняла смерть стоя. Последними словами ее были слова партийного гимна:
… Это есть наш последний И решительный бой…
А через несколько дней на месте расстрела Бисениек запылали огромные зловещие костры. По приказу Гиммлера порховское СД уничтожало следы злодеяний: сжигались останки жертв, лагерь в Заполянье ликвидировался.
Почти неделю ни одна живая душа не появлялась на месте бывшего лагеря смерти. Лишь резкий осенний ветер кружил мертвые листья с высохших деревьев…
Впервые я попал в Заполянье зимой. От околицы деревни мы шли, проваливаясь по колено в снег. На запорошенной дороге высились исковерканные снарядами деревья, справа виднелся полуразрушенный сарай, впереди— снежная равнина.
На небольшом бугорке что-то алело. Подойдя ближе, я увидел букетик роз. Мороз уже прихватил зеленые лепестки, но сами цветы были еще пунцовыми — точно капли крови, просочившиеся сквозь белую марлевую повязку.
— Здесь, сынок, всегда цветы: и в метель, и в осеннюю непогоду, — тихо сказал мой спутник, один из заполянских старожилов.
… Розы на снегу. Они лежали там, где, по рассказам очевидцев, была расстреляна Анастасия Александровна Бисениек, откуда навстречу пулям фашистских палачей летели гордые, неукротимые слова «Интернационала».
автор: НИКОЛАЙ МАСОЛОВ
источник: great-victory.ru
