Шла после разговора с этим человеком и помимо воли вглядывалась во встречных молодых людей. Спокойные лица, уверенный шаг, беззаботный смех… Пыталась представить этих сегодняшних мальчишек на месте своего собеседника — фронтовика, участника Парада Победы 45-го года. В свои восемнадцать с автоматом в руках он защищал Родину — Союз Советских Социалистических Республик. В настоящем бою, где свист пули означал одно: пролетела мимо — не «твоя».
Мальчишки 41-го… Тяжелая ноша легла на их плечи. Неподъёмная. Но они справились. Ценой собственных жизней. Ценой поломанных судеб. Не дрогнули — воевали наравне со взрослыми мужчинами. Они не имели права на юность, ибо должны были победить врага во что бы то ни стало. Помните? «А значит, нам нужна одна Победа, одна на всех, мы за ценой не постоим!..» И ценой этой стали 26 миллионов жизней советских людей — мирного населения и солдат. Не было на необъятной территории Союза практически ни одной семьи, которая бы не положила на жертвенный алтарь войны человеческую жизнь.
До 22 июня 1941 года ничего не предвещало беды. Мирно протекала жизнь в городах и весях: люди трудились, рожали детей, радовались, что день ото дня молодая страна становилась всё крепче и сильнее. Так было и в семье Сорокиных, которая в одноименном селе (Сорокино) Курской области имела свой дом, подсобное хозяйство. У родителей подрастали четверо сыновей и маленькая дочь Валюшка. Война пришла неожиданно и, естественно, нарушила мирный уклад жизни. Немец продвигался стремительно, и многие из односельчан, проводив мужчин на фронт, спешили эвакуироваться на восток — подальше от врага. Но Сорокины перебрались в Старый Оскол. Там семнадцатилетний Ваня учился в железнодорожной школе, а чуть позже с группой ребят подался в Воронеж, чтобы быть зачисленным в техникум. В марте 1942 года администрация эвакуировала учебное заведение в Саратов, предложив учащимся самостоятельно добираться до нового пункта дислокации.
Дорога была трудной: попал под бомбёжку. На станции фашисты прицельно бомбили пассажирский состав с ранеными красноармейцами, хотя немецкие лётчики не могли не видеть на вагонах ярко-красную символику Красного Креста. После долгих мытарств наконец добрались до Саратова, затем снова эвакуация — в Актюбинск. Работал на железной дороге, учился. Переживал за семью: отец был на фронте, а мать с младшими детьми находились на территории оккупированной немцами.
В 1943 году Иван Фёдорович пошел в военкомат и попросился на фронт — Родину защищать. Его призвали, но будущим солдатам предстояло пройти обучение. И вот юный восемнадцатилетний офицер в декабре 43-го готовится к первому бою под Сталинградом.
— В это время под Сталинградом шли ожесточенные бои. Ходили разговоры о том, что наш полк автоматчиков — резерв главного командования — должны были отправить туда. Но вскоре Красная Армия взяла генерала Паулюса в «котёл». Нас погрузили в вагоны и через Москву отправили на Калининский фронт, — вспоминал Иван Фёдорович Сорокин. — В том направлении шли оборонительные бои. Немцев выбило из колеи то, что их прославленный генерал под Сталинградом потерпел поражение. Это стало переломным моментом в ходе войны. Фашисты дрогнули, начали отступать. А первый мой бой состоялся на Курской дуге.
…1943 год. Красной Армии необходимо было закрепить победу под Сталинградом, поэтому сражения на Орловско-Курском направлении сыграли в истории войны не меньшую роль, чем Сталинградская битва. Против фашистов были брошены существенные силы советских войск. У немцев было более модернизированное вооружение: танки «Пантеры», «Тигры», «Фердинанды», у нас — численное преимущество в технике: против советских 3400 танков выступило 2400 немецких. Именно тогда, когда на полях сражений грохотали гусеницы танков и свинцовым дождем сыпались на землю снаряды, Ивану Федоровичу пришлось понюхать пороху в своем первом бою. Это было 5 июня 1943 года.
Бой на Курской дуге (1943)
— Наш взвод поднялся в атаку и, сжимая в руках автоматы Шапошникова, бросился вперёд. Стрелял… Дошли до первого рубежа — выбили немцев из первой линии оборонительных окопов. А когда пошли в бой за следующий рубеж, меня ранили, — рассказывал потом Иван Фёдорович и показывал шрамы, которые даже по прошествии времени заметны на его лице. — Несколько месяцев лечился в госпитале; к счастью, хотя рана была серьёзной, но глаза не пострадали. Чуть позже, почти как новенький, снова встал в строй.
В сентябре 43-го мой собеседник уже оказался на Белорусском фронте. И с разочарованием вспоминал: немцы уже практически бежали. Днём шли бои, но под покровом ночи фашистские войска покидали свои окопы и ретировались на запад. Их приходилось буквально догонять, не давая опомниться до самого их логова, где они и были окончательно разбиты. Но в этом Ивану Фёдоровичу уже участвовать не пришлось: помешало второе ранение. До сих пор осколок в ноге напоминает о тех днях.
Нога заживала не быстро, и после госпиталя молодого бойца уже не отправили на фронт: командование решило, что ему необходимо продолжить учёбу в Первом Московском Краснознаменном пехотном училище имени Верховного Совета РСФСР. Это было в январе 44-го…
А в мае 1945 года дневальный разбудил курсантов: «Рота, подъем! Победа!!!»
— Не передать словами, какое было ликование! — вспоминал потом Иван Фёдорович и каждый раз на его лице появлялась светлая, радостная улыбка, как только он окунался в воспоминания о победном мае. — В этот день уже никто не учился. Всем дали увольнительные. Народ на улицах ликовал. Все обнимались, целовались, поздравляли друг друга! Я не видел больше в своей жизни, чтобы так люди объединялись в едином порыве радости.
Иван Фёдорович Сорокин
Позже была ещё одна радость — новость о том, что вся семья выжила. Отец вернулся с фронта живой, маме удалось уцелеть в немецкой оккупации.
