Генерал М.В. Захаров, сообщая Карлову эти сведения, добавил:
— Были «закрыты» от чужих глаз при следовании к нам и вы, Федор Васильевич.
8 августа 1945 года японскому послу в Москве правительство СССР сделало заявление о вступлении в войну с Японией.
В ночь на 9 августа передовые отряды советских войск на Забайкальском, 1-м и 2-м Дальневосточных фронтах перешли в наступление. 6-я гвардейская танковая армия за три дня боевых действий «перешагнула» Большой Хинган. Основные коммуникации противника были разорваны.
Федор Васильевич с чувством гордости говорил:
— Это был разящий, неотразимый удар. Советское командование, не желая излишнего кровопролития, жертв среди мирного населения, разрушения сел и городов, решило направить японскому командованию ультиматум о безоговорочной капитуляции и прекращении сопротивления.
17 августа офицер оперативного управления штаба Забайкальского фронта полковник И.Т. Артеменко получил задание вручить ультиматум главнокомандующему японскими войсками в Маньчжурии генералу Отодзо Ямаде.
— Для захвата важных административных, промышленных и военных объектов, — неторопливо говорил Федор Васильевич, — и принуждения их гарнизонов к капитуляции формировались мобильные воздушные десанты в готовности действовать в стратегической глубине противника. Тогда же Военный совет фронта назначил меня военным комендантом центрального города Маньчжурии — Чанчуня и обязал для обеспечения выполнения миссии полковника Артеменко готовить мобильный отряд, провести воздушно-десантную операцию и непосредственно участвовать в захвате штаба Квантунской армии, других наиболее важных объектов.
Несмотря на приказ о прекращении боевых действий, японские войска продолжали оказывать на многих участках фронта активное сопротивление, переходили в контратаки. Высадка малочисленных авиационных десантов была смелым, рискованным шагом. Фанатизм японцев был весьма велик.
Тогда же в войсках фронтов появились небольшие, но сильные, хорошо вооруженные подвижные отряды, которые стремительно продвигались к городам, где были высажены воздушные десанты.
Воздушный десант в Маньчжурии
Отбор десантников и формирование отряда десанта было поручено хорошо известному по боевым делам на Днестре, Пруте, Серете и другим боям майору Петру Никитовичу Авраменко. В августе 1944 года бывший агроном из Сумской области под Яссами во главе мотострелкового батальона, действуя в авангарде, ворвался в город Васлуй, перерезал пути отхода в Трансильванию значительной группе войск противника и со своим батальоном способствовал ее разгрому и пленению.
— Я был уверен, — говорил генерал Карлов, — что Герой Советского Союза Авраменко — именно тот офицер, которому можно доверить такое ответственное дело. И десантники были отважные воины, неоднократно раненные в боях, удостоенные многих боевых наград. За своими комбатами они были готовы идти в огонь и в воду.
Для переброски десанта командующий 12-й воздушной армией маршал авиации С.А. Худяков выделил 20 транспортных самолетов, истребители прикрытия. В момент высадки десанта над аэродромами Чанчуня должны были барражировать бомбардировщики.
К утру 19 августа десантники, распределенные на боевые группы, знали цель десанта и действия каждого при высадке и в предстоящем бою. Важная роль в операции отводилась летчикам.
В то время, когда парламентер полковник Артеменко направился в штаб Квантунской армии, воздушный десант численностью 500 человек получил приказ о выполнении поставленной задачи.
Тяжелые машины поднимаются в воздух.
Ровно через сто дней после победы над Германией генерал Карлов снова оказался в бою. Под крылом самолета — огромная пустынная равнина. Кое-где мелькают поселки, посевы гаоляна, проса, кукурузы. На железнодорожных путях и под откосом разбитые вагоны, паровозы… Видны идущие в глубь Маньчжурии советские танки.
Впереди, на горизонте, выплывает город. Это Чанчунь. На бетонированном поле военного аэродрома ряды японских боевых и транспортных самолетов. По команде старшего лейтенанта Нишерета несколько наших истребителей совершают посадку, держа под прицелом японских солдат, бегущих к самолетам. Несколько японских истребителей успели взлететь, но находившиеся в воздухе летчики эскадрильи Нишерета плотным огнем вынудили японских пилотов вернуться на аэродром. Один из самолетов, не выполнивший приказ советских истребителей, был сбит.
Транспортные самолеты один за другим шли на посадку. Взвод автоматчиков под командованием лейтенанта Владимира Бритикова в считанные минуты занимает аэродромные объекты, пулеметчики младшего лейтенанта Михаила Джиго прикрывают подходы к самолетам противника. Майор Авраменко дает задание командиру группы разведчиков старшине Михаилу Петрице разведать подходы к штабу Квантунской армии. Разведчикам старшин Николая Коробко и Анатолия Поспелова — разоружить охрану узла связи, мостов.
Авраменко лично выставляет посты у штабов Квантунской армии и 48-й пехотной дивизии. Охрану несут десантники взводов Николая Иванова и сержанта Ивана Васельцова.
— Мною, как комендантом города, — вспоминал Ф.В. Карлов, — майору Авраменко было приказано определить пункты приема вооружения и военнопленных японских войск Чанчуньского гарнизона. К исходу дня, 20 августа, вездесущий майор доложил: «Трофеями десантников оказались более 300 исправных самолетов, свыше 100 танков, более 200 автомашин, до 200 орудий различных калибров, около 19 тысяч винтовок и ручных пулеметов, до 300 станковых пулеметов. Было пленено более 15 тысяч солдат и офицеров гарнизона Чанчуня». На флагштоках был сдернут японский флаг и поднят советский флаг. Десантники заняли Чанчуньский железнодорожный узел, телеграф, банки, мосты и другие объекты. На захваченных базах, складах были установлены указатели с надписями на русском, японском, китайском языках: «Собственность СССР». Обезоруженные японские части во главе со своими офицерами направлялись на пункты сбора военнопленных,
Воздушные десанты были также выброшены в Харбине, Гирине, Люйшуне (Порт-Артур), Пхеньяне и других городах Маньчжурии и Кореи. Авиационному десанту принадлежит решающая роль в овладении крупнейшим в Маньчжурии городом Шеньян (Мукден).
Десантники свалились как снег на голову. На аэродроме города был пленен император Маньчжоу-Го Генри Пу И.
Во избежание неприятностей императора поместили за решетку, под надежную охрану. О пленении и организации его охраны доложили маршалу A.M. Василевскому. Главнокомандующий тут же распорядился отменить арест императора и разъяснил, как следует обращаться с персонами подобного рода. На окраине этого города также были освобождены из японского лагеря для военнопленных свыше двух тысяч человек, в основном военнослужащие США, а также англичане и голландцы. Бывшие военнопленные сердечно благодарили своих освободителей.
Главную свою задачу — ускорить капитуляцию Квантунской армии и пленение ее командующего генерала О. Ямады — десантники выполнили. Их действия обеспечили сохранность крупнейших заводов, фабрик, электростанций, мостов, железнодорожных узлов, исключили возможность различных политических авантюр.
В результате Маньчжурской стратегической наступательной операции с 9 августа по 2 сентября 1945 года, всего за 25 дней, войсками Забайкальского, 1-го и 2-го Дальневосточных фронтов, Тихоокеанского флота и Амурской военной флотилии, соединений и частей Монгольской народно-революционной армии была проведена блестящая классическая операция на фронте боевых действий шириной в 2700 километров и на глубину продвижения войск —- 200—800 километров. Освобождена территория общей площадью более 1,3 миллиона квадратных километров, с населением 40 миллионов человек. Разгромлена самая сильная группировка войск Японии — Квантунская армия. Ее потери: более 83 тысяч человек убито, более 640 тысяч пленено. В ходе этой операции противник потерял 686 танков, 801 самолет, 4310 орудий разного калибра и минометов (гранатометов).
Потери советских войск в Маньчжурской операции: безвозвратные — 12 031 человек. Санитарные потери (раненые, контуженые, больные и т. п.) — 24 425 человек. Среднесуточные безвозвратные потери — 1458 человек. (Для сравнения: среднесуточные потери в Московской наступательной операции составили 10 910 и в Берлинской — 15 325 убитых.) Разгром Квантунской армии и потеря военно-экономических баз в Китае и в Корее лишили Японию реальных сил и возможностей продолжать войну. 2 сентября 1945 года японское правительство подписало акт о безоговорочной капитуляции.
Вопреки различным утверждениям, после атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки Япония не намерена была капитулировать. Военный министр Тодзио заявлял:
«Если белые дьяволы осмелятся высадиться на наши острова, то японский дух уйдет в великую цитадель Маньчжурию. В Маньчжурии нетронутая доблестная Квантунская армия, несокрушимый военный плацдарм. В Маньчжурии мы будем сопротивляться хоть сто лет».
В начале 1945 года военное руководство США и Великобритании планировало завершить войну с Японией в конце 1946 года, а по другим планам, разгром Японии и завершение Второй мировой войны планировались на 1948 год.
«Если офицер не сделает, то никто не сделает»
— С принятием японцами условий капитуляции передо мною, как комендантом города Чанчуня, — рассказал мне генерал Карлов, — и отрядом десантников встали весьма сложные и ответственные задачи по поддержанию надлежащего порядка и несения комендантской службы. Десантному отряду было не под силу решить все задачи обеспечения жизни и быта населения громадного города. Необходимо искать выход. Было принято решение, может быть, не совсем обычное. Бывшему главнокомандующему генералу Отодзо Ямаде лично мною было предложено обеспечить поддержание надлежащего порядка в городе Чанчуне и его окрестностях силами японских подразделений во главе с их офицерами. На японское командование также была возложена ответственность за сохранение складов, баз вооружения, боевой техники и другого военного имущества. Помню, как Ямада, сморщенный, худенький старичок с реденькими усиками, лет под семьдесят, подобострастно кланяясь, отдал соответствующий приказ. Кроме того, пришлось потребовать у барона Ямады немедленно разоружить подразделения японских войск, которые продолжали сопротивляться.
В Чанчуне в то время проживало более миллиона человек. В центре города отличная планировка: широкие проспекты, стена зеленых аллей отделяет тротуары от проезжей части улиц. Фешенебельные коттеджи европейского типа. Только характерный изгиб черепичных крыш придавал им восточное своеобразие. Экзотическая зелень и цветы, журчание воды в искусно устроенных водопадах. Нечто сказочное… Тут же японские банки, японские магазины. Эта часть города только для японцев. Китайцам вход воспрещен.
Окраины Чанчуня поражали своей убогостью. Фанзы, слепленные из жердей, картона и бумаги, без окон. Грязные, голые ребятишки и их родители, одетые в соломенные мешки. Сотни ларьков, харчевен, тайных опиекурилен. Тут же мужья торгуют женами, матери — дочерьми… Торговля опиумом всячески поощряется. Вместе с тем японцы, уличенные в курении опиума, подвергались немедленной и суровой каре. Разбой хунхузов в отношении коренного населения приветствовался.
С вступлением в Чанчунь советских войск на улицах города появились толпы народа. Выделялись китайцы в соломенных шляпах с широченными полями, в костюмах из мешковины, оборванные, изможденные, жалкие. На их лицах печать безысходной нужды и голодной жизни, забитости и бесправия, отчаяния и лишения. Это не люди — это рабы японских самураев. Каждый из них шесть месяцев в году был обязан бесплатно работать на японцев!
Жизнь китайцев и другого коренного населения была на грани нищеты и голодной смерти. Весь урожай, особенно риса, сдавался японцам. За кражу горсти риса — плетка. За пару фунтов — тюрьма. Многие китайцы не знали вкус хлеба, сладость сахара. И в то же время с какой любовью они возделывали делянки земли со стебельками риса! В пределах возможного советские воины помогали населению в уборке урожая.
Изредка встречались японские солдаты и офицеры, бредущие на пункты сбора военнопленных. На их лицах — покорность и угодливость, за которыми — злоба и коварство.
21 августа мне довелось разговаривать по «ВЧ» с генералом армии М.В. Захаровым, — продолжал рассказ Ф.В. Карлов. — Доложил ему о том, что разоружение японских частей в гарнизоне закончено. Организована работа железнодорожного узла Чанчуня, открыто движение железнодорожных поездов Ванема—Чанчунь. Принимаются необходимые меры по открытию движения по линии Мукден — Порт-Артур. Местные органы власти только становились на ноги, и все трудности по восстановлению транспорта, водоснабжения, отопления, ремонту и открытию школ, больниц, противопожарных средств и другого, что входит в обеспечение быта и жизни населения огромного города, легли на плечи офицеров комендатуры. Мне, как коменданту Чанчуня, моим помощникам пришлось заниматься делами, столь далекими от той деятельности, которой отдали годы жизни и воинской службы. По нашей инициативе было проведено совещание с руководителями торгово-промышленных кругов и банков Чанчуня. Можно сказать, нам заново пришлось создавать торгово-промышленную палату, другие органы.
Как все успевали, что помогало отделить второстепенное от главного? Подчас сутки без сна, ведь двери комендатуры были открыты и днем и ночью. Кто только не стремился на прием к господину коменданту. Шли делегации от рикш и парикмахеров, врачей и учителей, владельцев игорных домов, священнослужителей: православных, буддистов, мусульман. Шли авантюристы и просто шарлатаны. Шли русские, украинцы, белорусы, оказавшиеся в далекой Маньчжурии в начале века и после Гражданской войны.
— Помогало нам и это… — Федор Васильевич бережно снимает с полки книгу избранных трудов Михаила Ивановича Драгомирова, героя Шипки, военного теоретика, педагога. Читает: «Если офицер не сделает, то никто не сделает».
С каждым месяцем многие дела, решаемые со становившимися на ноги городскими органами власти, давали ощутимые результаты. Открывались продовольственные магазины, лазки. Местная промышленность стала выдавать свою продукцию. С уничтожением банд хунхузов возрос приток продовольствия из деревень, прилегающих к городу. В августе—сентябре и позже из армейских фондов наиболее обездоленным безвозмездно выдавали рис, сахар, масло, чай…
28 августа 1945 года в Чанчунь прибыли руководители китайской компартии Мао Цзэдун и Чжоу Эньлай. Мне довелось их встречать и организовывать размещение, охрану. Они прибыли во временную столицу Китая на переговоры с руководствам Гоминьдана.
Население Маньчжурии видело усилия советских военных властей и на многолюдных, многотысячных митингах и собраниях принимало приветственные адреса и письма командованию советских войск. Получил письмо от мэра Чанчуня и военный комендант города генерал Ф.В. Карлов.
Содержание этого письма приводим с сокращениями:
«Мы, китайский народ, проживающий на северо-востоке Китая, уже много лет переживаем гнет японских насильников со дня нашествия их в Маньчжурию. Они, причинили нам большие бедствия… Они самым бесстыдным образом требовали от нас все, что у нас было…
В момент, когда все население вопило от голода и мыкалось в ужасе и печали, пришла в наш край доблестная Красная Армия и вызволила нас из столь тяжелого и безвыходного положения, разбив японских империалистов…
Мы получили мир и спокойствие…
Да здравствует дружба двух народов — русских и китайцев, совместное сотрудничество в деле поддержания мира во вам мире».
— 24 августа в Чанчунь прибыли командующий фронтом Маршал Советского Союза Малиновский, — вспоминает генерал, — члены Военного совета фронта. Родион Яковлевич внимательно выслушал мой доклад.
В тот же день Р.Я. Малиновский вручил генералу Карлову второй орден Кутузова 2-й степени.
* * *
В послевоенные годы многие историки западных стран, видные политические деятели, в том числе и президент США Трумэн, стали утверждать, что Квантунская армия была мощной лишь на бумаге, а атомная бомбардировка детей, женщин, стариков — «решающий фактор». Лили воду на мельницу этих «исследователей» историки-демократы, высказывая даже предложения о принесении извинений Россией Японии.
Подвиг воздушных десантов предан забвению. Еще в советское время во многих монографиях и исторических трудах подвиг сверхгероев не нашел должного освещения даже в таких изданиях, как «История Великой Отечественной войны 1941 — 1945 гг.» в шести томах и Советская военная энциклопедия в восьми томах.
В мемуарах Маршалов Советского Союза A.M. Василевского, К.А. Мерецкова, генералов армии А.П. Белобородова, Г.Ц. Хетагурова и других действия воздушных десантов не раскрыты. Сам Ф.В. Карлов в своих кратких воспоминаниях «На огневых рубежах» (Киев, 1982) об участии в воздушном десантировании в Чанчуне, гарнизон которого состоял из пехотной дивизии, охранной бригады, отряда коммандос и других частей, написал всего четыре строчки… Наверное, его книгу обработала военно-политическая цензура.
Федор Васильевич Карлов ушел из жизни в 1986 году. В отставке он находился еще с 1953 года. Занимался ветеранской деятельностью, помогал людям. Карьеру он сделать не стремился и в войну не хотел покидать свою дивизию, оставаясь солдатом переднего края.
автор: Петр Дунаев
источник: www.stoletie.ru
