И все же Артур сделал это, написав рассказ «Последнее дело Холмса». После того как Шерлок Холмс, сцепившись с финальной схватке с профессором Мориарти, упал в Рейхенбахский водопад, вся Англия погрузилась в скорбь. «Вы негодяй!» — так начинались многие письма Дойлу. Тем не менее Артур чувствовал облегчение — он перестал быть, как называли его читатели, «литературным агентом Шерлока Холмса».
Вскоре Туи родила ему дочку Мэри, потом — сына Кингсли. Роды давались ей тяжело, но, как истинная викторианская дама, она скрывала от мужа свои муки, сколько могла. Он же, увлеченный творчеством и общением с друзьями-писателями, не сразу заметил, что с его кроткой женой что-то не в порядке. А когда заметил — едва не сгорел со стыда: он, доктор, не видел очевидного — прогрессирующего туберкулеза легких и костей у собственной жены. Артур бросил все на то, чтобы помочь Туи. Увез ее на два года в Альпы, где Туи настолько окрепла, что появилась надежда на ее выздоровление. Супруги вернулись в Англию, где Артур Конан Дойл…влюбился в юную Джин Леки.
Казалось бы, его душа уже подернулась снежной пеленой возраста, однако из-под снега пробился первоцвет — этот поэтический образ вместе с подснежником Артур преподнес прелестной юной Джин Леки через год после их первой встречи, 15 марта 1898 года.
Джин была очень красива: современники утверждали, что ни одна фотография не передавала прелести ее тонко прорисованного лица, больших зеленых глаз, одновременно проницательных и печальных… У нее были роскошные волнистые темно-русые волосы и лебединая шея, плавно переходящая в покатые плечи: Конан Дойл с ума сходил от красоты ее шеи, но много лет не решался ее поцеловать.
В Джин Артур нашел и те качества, которых ему не хватало в Туи: острый ум, любовь к чтению, образованность, умение поддержать беседу. Джин была страстной натурой, но довольно замкнутой. Больше всего она боялась сплетен… И ради нее, как и ради Туи, Артур Конан Дойл предпочитал не говорить о своей новой любви даже с самыми близкими, туманно объясняя: «Есть чувства слишком личные, слишком глубокие, чтобы их можно было выразить словами».
В декабре 1899 года, когда началась Англо-бурская война, Артур Конан Дойл внезапно решил отправиться на фронт добровольцем. Биографы полагают, что таким образом он пытался заставить себя забыть Джин. Медицинская комиссия отклонила его кандидатуру — из-за возраста и здоровья, но никто не смог ему помешать поехать на фронт в качестве военного врача. Однако забыть о Джин Леки не получилось. Пьер Нортон, французский исследователь жизни и творчества Артура Конан Дойла, так писал о его отношениях с Джин:
« Почти десять лет она была его мистической женой, а он — ее верным рыцарем и ее героем. За эти годы между ними возникло эмоциональное напряжение, болезненное, но вместе с тем ставшее испытанием рыцарского духа Артура Конан Дойла. Как никто другой из его современников, он годился на эту роль и, возможно, даже желал ее… Физическая связь с Джин стала бы для него не только предательством жены, но и непоправимым унижением. Он бы пал в своих же глазах, и его жизнь превратилась бы в грязную интрижку».
Артур сразу же сказал Джин, что развод в его обстоятельствах невозможен, ведь поводом для развода могла бы стать измена жены, но уж точно не охлаждение чувств. Хотя, возможно, втайне об этом помышлял. Он писал: «Семья не является основой общественной жизни. Основой общественной жизни является семья счастливая. Но с нашими устаревшими правилами развода как раз счастливых семей и не бывает». Впоследствии Конан Дойл стал активным участником Союза по реформе бракоразводных законов. Правда, защищал он интересы не мужей, а жен, настаивая на том, чтобы при разводе женщины получили равные с мужчинами права.
Тем не менее Артур смирился с судьбой и хранил супружескую верность до конца жизни Туи. Он боролся со своей страстью к Джин и с желанием изменить Туи и гордился каждой очередной победой: «Я изо всех сил сражаюсь с силами тьмы и побеждаю».
Однако он представил Джин своей матери, которой до сих пор доверял во всем, и миссис Дойл не только одобрила его подругу, но даже предложила составлять им компанию во время их совместных поездок в сельскую местность: в компании пожилой матроны леди и джентльмен могли проводить время, не нарушая правил приличия. Джин так полюбилась миссис Дойл, которая сама хлебнула горя с больным супругом, что Мэри поддарила мисс Леки фамильную драгоценность -браслет, принадлежавший ее любимой сестре, вскоре с Джин подружилась сестра Артура, Лотти. Даже теща Конан Дойла была знакома с Джин и не противилась ее отношениям с Артуром, посльку все еще была благодарна ему за доброту, проявленную к умирающему Джеку, и понимала, что любой другой мужчина на его месте вел бы себя вовсе не так благородно, и уж точно не стал бы щадить чувства больной жены.
В введении оставалась только Туи. «Она все так же дорога мне, но теперь часть моей жизни, прежде свободная, оказалась занята, писал Артур матери. — Я не чувствую к Туи ничего, кроме уважения и приязни. За всю нашу семейную жизнь мы ни разу не поссорились, и впредь я также не намерен причинять ей боль».
В отличие от Туи Джин интересовалась творчества Артура, обсуждала с ним сюжеты и даже написала несколько абзацев в его рассказе. В письме матери Конан Дойл признавался, что сюжет «Пустого дома» ему подсказала Джин. Этот рассказ вошел в сборник, в котором Дойл «реанимировал» Холмса после его «гибели» в Рейхенбахском водопаде.
Артур Конан Дойл держался долго: почти восемь лет читатели ждали новой встречи с полюбившимся героем. Возвращение Холмса произвело эффект разорвавшейся бомбы. По всей Англии только и говорили, что о великом сыщике. Поползли слухи о возможном прототипе Холмса. Одним из первых о прообразе догадался Роберт Льюис Стивенсон. «Уж не мой ли это старый приятель Джо Белл?» — вопрошал он в письме к Артуру. Вскоре в Эдинбург потянулись журналисты. Конан Дойл на всякий случай предупредил Белла, что теперь его «будут донимать своими безумными письмами поклонники, которым потребуется его помощь в спасении незамужних тетушек с заколоченных чердаков, где их заперли злодеи-соседи».
К первым интервью Белл отнесся со спокойным юмором, хотя впоследствии журналисты стали ему досаждать. После смерти Белла его знакомая Джесси Саксби возмущалась: «Этот ловкий, бесчувственный охотник на людей, который с упрямством гончей выслеживает преступников, мало чем напоминал доброго доктора, всегда жалевшего грешников и готового им помочь». Этого же мнения придерживалась дочь Белла, заявляя: «Мой отец совсем не был похож на Шерлока Холмса. Детектив был черствым и суровым, а мой отец — добрым и нежным».
Действительно, своими привычками и поведением Белл ничуть не напоминал Шерлока Холмса, он держал свои вещи ь порядке и не принимал наркотики… Но внешне высокий, с орлиным носом и изящными чертами лица Белл был похож на великого детектива. Кроме того, поклонникам Артура Конан Дойла попросту хотелось, чтобы Шерлок Холмс существовал на самом деле. «Многие читатели считают Шерлока Холмса реальным лицом, судя по адресованным ему письмам, которые приходят ко мне с просьбой передать их Холмсу.
Ватсон тоже получает немало писем, в которых читатели просят у него адрес или автограф его блистательного друга, — с горькой иронией писал Артур Джозефу Беллу. -Когда Холмс отошел от дел, несколько пожилых особ вызвались помогать ему по хозяйству, а одна даже уверила меня, что отлично разбирается в пчеловодстве и может «отделить матку от роя». Многие также предлагают Холмсу расследовать какую-нибудь семейную тайну. Даже я сам получил приглашение в Польшу, где мне будет назначен такой гонорар, какой я только пожелаю. Поразмыслив, я пожелал остаться дома».
Однако несколько дел Артур Конан Дойл все же раскрыл. Самым известным из них стало дело индийца Джорджа Эдалджи, который проживал вместе с семьей в деревне Грейт-Уирли. Деревенским жителям не по душе пришелся заморский гость, и беднягу забрасывали анонимными письмами с угрозами. А когда в округе произошла серия загадочных преступлений — кто-то наносил глубокие порезы коровам, — подозрение в первую очередь пало на чужака. Эдалджи обвинили не только в издевательстве над животными, но и в том, что он якобы сам себе писал письма. Приговор — семь лет каторжных работ. Но осужденный не пал духом и добился пересмотра дела, так что на свободу вышел уже через три года.
Чтобы обелить свою репутацию, Эдалджи обратился к Артуру Конан Дойлу. Еще бы, ведь его Шерлок Холмс решал дела посложнее. Конан Дойл с энтузиазмом взялся за расследование. Обратив внимание на то, как близко Эдалджи подносит газету к глазам при чтении, Конан Дойл пришел к выводу, что он слабовидящий. А как, в таком случае, он мог бегать по полям ночью и резать коров ножом, тем более что поля охраняли сторожа? Бурые пятна на его бритве оказались не кровью, а ржавчиной. Эксперт-графолог, нанятый Конан Дойлом, доказал, что анонимки на Эдалджи были написаны другим почерком. Свои открытия Конан Дойл описал в серии газетных статей, и вскоре с Эдалджи были сняты все подозрения.
Впрочем, и участие в расследованиях, и попытки баллотироваться на местных выборах в Эдинбурге, и увлечение культуризмом, которое закончилось сердечным приступом, и автомобильные гонки, полеты на воздушных шарах и даже на первых самолетах — все это было лишь способом уйти от реальности: медленное умирание жены, тайный роман с Джин — все это его тяготило. И тогда Артур Конан Дойл открыл для себя спиритизм.
Сверхъестественным Артур увлекался еще в молодости: он состоял в Британском обществе пси-шческих исследований, изучавшем паранормальные явления. Тем не менее к общению с духами он тоначалу относился скептически: «Я буду рад получить просветление из любого источника, я возлагаю мало надежд на духов, что говорят через медиумов. На моей памяти они только чушь несли». Впрочем, знакомый спирит Альфред Дрейсон объяснил, что в ином мире, как и в мире человеческом, найдется немало дураков — должны же они куда-то деваться после смерти.
Удивительно, но увлечение спиритизмом вернуло Дойла в церковь, в которой он разочаровался еще в годы учебы в заведении иезуитов. Конан Дойл вспоминал: «У меня не осталось уважения к Ветхому Завету, а также уверенности в том, что церкви так уж необходимы… Я желаю умереть, как жил, без вмешательства священнослужителей и в состоянии того самого покоя, которое проистекает из честных поступков в соответствии с жизненными принципами».
Тем сильнее Конан Дойла потрясла встреча с духом молоденькой девушки, скончавшейся в Мельбурне. Дух поведал ему, что обитает в мире, состоящем сплошь из света и смеха, где нет ни богатых, ни бедняков. Обитатели этого мира не испытывают физической боли, хотя могут испытывать тревогу и тоску. Впрочем, печаль они отгоняют путем духовных и интеллектуальных занятий — например, музыки. Картина вырисовывалась утешительная.
Постепенно спиритизм стал центром вселенной писателя: «Я понял, что дарованное мне знание предназначено не только для моего утешения, но что Бог дал мне возможность сообщить миру то, что ему так необходимо услышать».
Раз утвердившись в своих взглядах, Артур Конан Дойл со свойственным ему упрямством придерживался их до самого конца: «Внезапно я увидел, что та тема, с которой я так долго заигрывал, — это не просто изучение какой-то силы, лежащей за пределами науки, но нечто великое и способное разрушить стены между мирами, неоспоримое послание извне, дарующее надежду и путеводный свет человечеству».
4 июля 1906 года Артур Конан Дойл овдовел. Туи скончалась у него на руках. Несколько месяцев после ее смерти он находился в состоянии крайней подавленности: его мучил стыд за то, что в последние годы он словно бы ждал избавления от своей жены. Но первая же встреча с Джин Леки вернула ему надежду на счастье. Выждав положенный срок траура, они обвенчались 18 сентября 1907 года.
Джин и Артур действительно жили очень счастливо. Об этом говорили все, кто был с ними знаком. Джин родила двоих сыновей — Дениса и Адриана, и дочку, которую назвали в ее честь — Джин-младшая. Артур, казалось, обрел второе дыхание в литературе. Джин-младшая рассказывала: «За обедом отец часто провозглашал, что с утра пораньше к нему пришла идея и все это время он над ней работал. Затем он зачитывал нам черновик и просил нас покритиковать рассказ. Мы с братьями редко выступали в роли критиков, зато мама довольно часто давала ему советы, и он всегда им следовал».
Любовь Джин помогла Артуру перенести утраты, которые семья понесла в Первую мировую войну: на фронте погибли сын Дойла Кингсли, его младший брат, двое двоюродных братьев и два племянника. Утешение он продолжал черпать в спиритизме — вызывал призрак сына. Дух покойной жены он не вызывал никогда…
В 1930 году Артур тяжело заболел. Но 15 марта — он никогда не забывал об этом дне, когда он впервые встретил Джин — Дойл встал с постели и вышел в сад, чтобы принести для своей любимой подснежник. Там, в саду, Дойла и обнаружили: обездвиженного инсультом, но сжимающего в руках любимый цветок Джин. Скончался Артур Конан Дойл 7 июля 1930 года, в окружении всей своей семьи. Последние слова, которые он произнес, были обращены к жене: «Ты самая лучшая…»
источник: www.biography-life.ru
