Они встретились в Севастополе осенью 1903 года. Оба были молоды (23 года) и увлечены революционными идеями. Их знакомство длилось недолго, но этого времени хватило, чтобы душой Грина овладела всепоглощающая страсть. Он предлагал ей руку и сердце, но она больше любила революцию. Грин страдал, и как у всякого большого художника, личное чувство трансформировалось в творчество. В героинях его ранних рассказов о революционерах (1907–1908) явно угадываются черты любимой женщины.
Спустя годы образ Екатерины Бибергаль вновь вспыхнет в его памяти, и он расскажет о ней в «Автобиографической повести», своей последней книге, которая вышла в свет летом 1932 года. Работая над книгой во времена жестокого преследования инакомыслия, Грин, очевидно, не желая навредить эсерке Бибергаль, не только не назовет ее настоящего имени, дав ласковое прозвище «Киска» (так, по его словам, ее звали городские знакомые), но даже штрихами не обозначит ее портрет.
…В Феодосийском музее А.С.Грина хранится копия дела департамента полиции о Екатерине Бибергаль 1903 года, где в одном из протоколов имеется следующая запись: «Бибергаль Екатерина Александровна, дочь благовещенского мещанина, родилась 24 марта 1880 года. Место рождения: Карийские прииски Забайкальской области. Православная…» Закончив в Благовещенске гимназию, Екатерина поступила в Петербурге на Высшие женские (Бестужевские) курсы. Однако, избрала путь профессиональной революционерки, пойдя по стопам отца, известного народовольца А.Н.Бибергаля. В 1901 году за участие в студенческих демонстрациях она была выслана под гласный надзор полиции в Севастополь, где сразу же включилась в революционную работу.
«Киска имела связи среди рядовых крепостной артиллерии и матросов флотских казарм, — пишет Грин.— Сама она была выслана из Петербурга в Севастополь на три года под надзор полиции. Я долго ломал голову, стараясь понять, чем руководствуется охранное отделение, посылая революционеров и революционерок в такие центры военной силы, как Севастополь, но никакого объяснения не нашел».
В сентябре 1903 года по заданию ЦК партии эсеров в город прибыл Александр Гриневский (будущий писатель Грин). Тогда же состоялось его знакомство с Екатериной Бибергаль, и вспыхнула любовь к необыкновенной девушке. Вот как описывает портрет Бибергаль ее знакомая Ольга Тарасова в воспоминаниях «Семейная хроника»: «В меру высокая, тоненькая, с легкой походкой, с тонкими чертами лица, с головкой, обрамленной, как ореолом, русыми пышными, волнистыми волосами, с карими, лучистыми глазами, она была обаятельна. Голос нежный, чистый».
И при этом — сильная, волевая натура, бойцовский характер. Неслучайно в одном из донесений прокурору Одесской судебной палаты сообщалось: «Главными руководителями преступной пропаганды среди нижних чинов и флота, и крепостной артиллерии являются одни и те же лица — Екатерина Бибергаль и Александр Гриневский…» Когда 11 ноября 1903 года Грин был арестован и заключен в тюрьму, Бибергаль стала одним из организаторов его побега. «Между тем Киска добыла на побег 1000 рублей, — пишет Грин. — Было куплено парусное судно, чтобы отвезти меня на нем в Болгарию; за 100 рублей был подкуплен извозчик, на котором должен был я, перебравшись через стену тюрьмы, скакать к отдаленной бухте, где ожидало судно…»
Екатерина Бибергаль (верхний ряд, 3-я слева) Нерчинская каторга (март 1917 года) Архив Р. Фиалки
Однако, 17 декабря, в день побега, закончившегося провалом, Бибергаль была уже далеко от Севастополя — на пути в Архангельскую губернию, куда была выслана 15 декабря 1903 года под надзор полиции сроком на 3 года.
По рассказам писателя Вере Павловне Калицкой, его первой жене, он «из тюрьмы послал Е. Бибергаль свою карточку, писал ей стихи и письма». А если принять во внимание автобиографичность творчества Грина, становится очевидным, что и Бибергаль писала ему в тюрьму. Об этом Грин говорит в рассказе «На досуге» (1907), где один из персонажей — политический заключенный Козловский, прототипом которого, несомненно, был сам писатель, получает от невесты письма из Швейцарии. Именно туда бежала Екатерина Александровна из архангельской ссылки.
Маленькую зарисовку ссылки делает в своих мемуарах Тарасова, сосланная туда позже: «Катя предложила мне поселиться у них. Она с мамой жила в отдельном маленьком домике, стоящем особняком на холме. Александре Александровне было не более 50-ти лет, а мне она казалась старушкой. Бесконечно добрая, тихая, скромная, небольшого роста, приятная лицом, она взяла нас под свое крылышко. Зажили мы чудесно. Катя уже была знакома со многими ссыльными, которых, конечно, тянуло к этому уютному домику. Ссылка в те годы была огромная. <…> Все ссыльные получали из казны на жизнь по 7 рублей в месяц. При тогдашней дешевизне на них все же трудно было прожить. Ссыльные старались подработать, кто уроками, кто физическим трудом. Многие получали из дома. Имущие давали в общую кассу из своих денег, кто сколько мог. Неимущим помогали. В то время в архангельской ссылке было много интеллигенции. Многие старались вернуться к революционной работе. О том же думали и мы с Катей».
Зимой 1905 года девушки бежали из ссылки. В донесении управляющего карательной полиции Ушакова в департамент полиции № 5118 от 23 августа 1905 года сообщалось: «По прибытии в пределы Архангельской губернии, в январе 1904 года Бибергаль была выдворена на время срока надзора полиции в Холмогоры. Затем в марте того же года была переведена в Архангельск, откуда 15 февраля 1905 года неизвестно куда скрылась».
Много лет спустя эта тайна раскроется в мемуарах Тарасовой. Среди ссыльных оказался Сергей Андреевич Никонов, врач, один из лидеров севастопольской организации эсеров и общий знакомый девушек. По словам Тарасовой, «он был душой ссылки, он и лечил ссыльных и помогал, чем мог. Он же стал организатором побега девушек. Ольга была переправлена в Париж, Екатерина — в Женеву.
