Всем известно, что Олимпийские игры нового времени возродились благодаря французу, барону Пьеру де Кубертену. Однако мало кто знает, что первой в новые времена Олимпиады 1896 года в Афинах могло и не быть, если бы не греческая королева Ольга. В девичестве – Ольга Константиновна Романова, дочка великого князя Константина, внучка русского императора Николая I.
Разумеется, в советские времена русская княжна, оказавшаяся на греческом троне, была прочно забыта, как впрочем, и многое другое, связанное с Романовыми. Впервые я услышал о ней, когда приехал в конце восьмидесятых годов работать в Грецию корреспондентом ТАСС. Говорили даже, что где-то под Афинами есть ее могила, но где точно, никто из коллег-журналистов не знал. Было лишь известно, что Ольга, после того как ее муж король Георг был убит в 1913 году, а королевский дворец в Афинах разграблен, уехала в Италию, где потом и скончалась.
В Греции, при находившемся тогда у власти правительстве социалистов партии ПАСОК все, что было связано с королевской семьей, подвергалось остракизму. Король Греции Константин – наследник королевы — был вынужден покинуть Элладу в 1973 году и уехать в Англию. На родине его лишили греческого паспорта и обратно не пускали. Мало писали о королевской семье и в газетах, а если и писали, то только в негативном плане.
Однако было известно, что под Афинами, в местечке Татой, находится бывший королевский летний дворец, заброшенный и пустовавший. И мне подумалось, что именно там и надо искать могилу королевы из России — если она и в самом деле находилась в Греции. И вот, в один жаркий летний день, я отправился на поиски. Оставив машину на шоссе возле дворца, я поднялся на заросшую средиземноморскими пиниями гору. После часа блужданий я обнаружил в лесу, почти на самой вершине холма, поляну с небольшой церквушкой с заколоченными окнами. Возле нее стояли несколько мраморных надгробий.
За могилами давно не ухаживали, они покрылись слоем мха и плесени. Я поднял с земли сосновую ветку и стал очищать посеревший от времени мрамор. Постепенно на плите проступили русские слова в старой орфографии: «Российского императорского дома великая княжна…».
Поскреб еще, и появилась надпись по-гречески: «Ольга, Василисса тон эллинон» (Королева всех эллинов). 22 августа 1851 года – Павловск, 15 июня 1926 года – Рим».
Да, передо мной и в самом деле была уже давно всеми забытая могила родившейся в Павловске под Санкт-Петербургом княжны Ольги Константиновны, которую судьба привела на греческий трон. Много лет ее называли «Василисса тон эллинон». Рядом с ее могилой – мраморные плиты, под которыми покоится прах ее августейшего супруга – греческого короля Георга и других членов королевской семьи.
Отцом Ольги был великий князь Константин Николаевич – второй сын императора Николая I. Имя Константин ему дали с прицелом на будущее, связывая с мечтой «прибить русский щит на вратах Царьграда», то есть Константинополя, чтобы овладеть проливами и обеспечить России выход в теплые моря. Сделать это, увы, не удалось, но дочь Константина Николаевича оказалась поблизости — на греческом троне. Правящие династии Европы были тесно связаны узами кровного родства, и вопрос о «назначении» правителя в Грецию, которая только что сбросила 400-летнее турецкое иго, был делом «семейным». Выбор держав-покровительниц пал тогда на принца Георга, сына датского короля Христиана. Был подписан соответствующий трактат, и в октябре 1863 года на греческом троне появился король Георг I.
Супругу для него выбрали в России. Ей оказалась великая княжна Ольга Константиновна, хотя той едва минула 16 лет. Свадьбу праздновали в Царском селе пышно, по-королевски. С орудийными залпами, балами и фейерверками. Жених был одет на церемонии в русский генеральский мундир — кстати, русские мундиры в момент освобождения Эллады носили все ее генералы. После свадебного путешествия по Европе молодые прибыли в Афины на празднично украшенном корабле «Эллас». В порту Пирей их встречала восторженная толпа. Ольга была одета в бело-голубое платье – дань цветам греческого национального флага, что было благожелательно отмечено жителями страны.
Газеты писали о ней с энтузиазмом, отмечая, что она сразу же пошла в православную церковь и указывая, что королева оказалась дамой «редкой красоты с белейшей кожей».
Но после блестящего Санкт-Петербурга сами Афины, разоренные турками, показались юной Ольге большой пыльной деревней. У подножья Акрополя паслись козы, а всего в двух шагах от королевского дворца теснились крытые черепицей бедные хижины ее таких же бедных подданных.
Государственными делами стал заниматься ее муж, а Ольга много времени уделяла благотворительности. Помогала неимущим грекам, приняла активное участие в создании крупнейшей в Афинах больницы «Эвангелизмос», помогала строить и ремонтировать православные церкви. Королева охотно посещала русские корабли Средиземноморской эскадры, когда они бросали якоря в порту Пирей. Присутствовала на самодеятельных спектаклях, которые устраивали моряки, обедала вместе с офицерами. С 1879 года «королева всех эллинов» стала шефом 2-го флотского экипажа Балтийского флота. Его офицеры стали носить на эполетах вышитый золотом вензель «О» — «Ольга» — под короной. Личный секретарь королевы, капитан 1-го ранга М. Гаршин вспоминал: «Ее друзья были моряки, а к матросам она относилась как мать, и всю жизнь заботилась о них, горячо принимая к сердцу их радости и горести…».
Ольга приглашала лучших греческих фотографов, чтобы оставить память о посещении Эллады русскими военными кораблями. Морские офицеры дарили ей снимки кораблей и экипажей. Особенно нравились королеве фотографии лейтенанта В. Менделеева – сына знаменитого химика, который участвовал в заграничном плавании вместе с цесаревичем.
Один из наших дипломатов в Афинах, Ю. Соловьев писал: «Королева Ольга Константиновна, по существу, необыкновенно добрая женщина, не переставала считать себя великой русской княгиней, а потому вмешивалась в жизнь русской колонии, а в особенности Русской Средиземноморской эскадры… По сердечной доброте она особенно баловала матросов, которые приглашались, к большому неудовольствию короля, пить чай во дворец, формально к горничной королевы, но в действительности к ней самой».
В марте 1898 года на Крите возникла угроза голода. Императорское правительство выделило значительные средства для закупки и доставки на остров хлеба и раздачи его населению.
Закупка пшеничной муки была произведена в Одессе и доставлена на Крит на борту броненосца «Император Александр II». Первая раздача состоялась в Ретимноне во второй день Пасхи.
Для жителей из дальних мест был приготовлен обед, местное население, как писал контр-адмирал Николай Скрыдлов, было очень тронуто этой заботой.
Приход русских кораблей всегда становился радостью для Ольги Константиновны. В своих воспоминаниях она отмечала: «После таких посещений у меня на душе так тепло и хорошо! Все комнаты наполнены русским духом, пахнет сапогами и русским сукном, когда они стоят вокруг меня, на сердце становится радостно». Ольга Константиновна так горячо любила этих простых людей, что офицеры в шутку говорили: королева считает матросов ангелами, и как-то на Рождество подарили ей огромную куклу в матросском костюме с крыльями за спиной. Некоторые моряки так к ней привязались, что потом слали трогательные письма, которые она хранила в двух специальных шкафах. Часть писем приходила с курьезными адресами, вроде: «Греческое государство, где царствует русская королева Ольга. Передать ей в собственные руки».
Как установила исследовательница биографии королевы Ольги, старший научный сотрудник Института славяноведения и балканистики РАН Ольга Соколовская, за десятки лет в королевском дворце скопилось такое количество писем и подарков от российских моряков, что было решено отвести под них специальное помещение, получившее название «Морская комната». Там фактически возник небольшой морской музей с постоянно пополнявшейся экспозицией. В нем были картины известных художников-маринистов, модели русских кораблей, альбомы с фотографиями военных моряков, декоративные снаряды от корабельных пушек, масса лент с бескозырок, меню обедов на судах, огромное количество трогательных снимков простых моряков с трогательными надписями: «Сердобольной нашей матушке», «Ее Величеству, матери русского флота». На почетном месте висела фотография крейсера «Адмирал Макаров», шефом которого Ольга Константиновна стала в 1908 году. Она лично знала этого адмирала, героически погибшего в русско-японскую войну. Греческая королева с гордостью показывала музей своим гостям, особенно морякам.
Большим вкладом в дело помощи русским морякам оказался Русский госпиталь, открытый в Пирее в 1902 году.
Он был построен в память старшей дочери Ольги Константиновны, великой княгини Александры Георгиевны, принцессы греческой, скончавшейся в 1891 году. Деньги на строительство прислали из Санкт-Петербурга. Это был доход от таможенных сборов с торговли греческой коринкой – виноградом — в России, который в знак особого благоволения к Греции и королеве было решено целиком переводить на ее благотворительные нужды. Значительную сумму на строительство госпиталя Ольга выделила из своих личных средств.
В госпитале весь персонал говорил по-русски. При больнице была построена русская церковь, имелся русский священник. У входа в лечебницу возвышалась статуя Иисуса Христа, выполненная знаменитым датским скульптором Торвальдсеном. Имелась русская чайная для матросов, библиотека, где иногда, к большому удовольствию больных, показывали цветные картинки при помощи «волшебного фонаря». Русским госпиталем пользовались и беднейшие жители Пирея. Прием больных и отпуск лекарств был бесплатным для всех. Делались несложные операции, можно было заказать протезы для увечных русских и греческих воинов. Русский госпиталь в Пирее сохранился до наших дней, но после 1917 года в России о нем прочно забыли. Сейчас он превращен в обычную городскую больницу, и уже ничего в нем не напоминает о том, что это здание было построено на русские деньги и для русских моряков…
Привязанность Ольги Константиновны к флоту и к морякам не была случайной. Ее отец, великий князь Константин Николаевич, оказавший огромное влияние на ее взгляды и пристрастия, был генерал-адмиралом русского флота.
