Утром 3 марта 1917 года – ровно 100 лет назад – русскому народу объявили, что император Николай II отрекся от престола. Это явилось кульминацией февральских событий, которые круто изменили жизнь России и, в конечном счете, оказали огромное влияние на всю историю XX века и нынешнего века XXI.
Укоренившаяся в нашем сознании версия о том, насколько неожиданно и с какой будничностью произошло это грандиозное событие, заставляет вновь обратиться к тем трагическим дням и лишний раз убедиться, насколько мифологизированы и заштампованы наши представления об истории.
Надо, наконец, понять, что события февраля-марта 1917 года стали результатом, как сейчас говорят, общественно-политического мейнстрима конца XIX – начала XX веков.
Достижения науки и техники на рубеже XIX-XX веков позволяли думать, что человечество близко к абсолютному и конечному познанию всех тайн природы. Новые средства передвижения — автомобиль, воздухоплавание – убыстряли темп жизни. По образному выражению А.И. Солженицына (как он писал в «Красном колесе») с переходом в Новое Время менялись атмосфера планеты, кислород ее, темп горения и часовые пружины. На этом фоне происходил отказ от религиозного мировоззрения, с небывалой скоростью распространялось материалистическое восприятие действительности. В борьбе идей об общественном устройстве либеральные взгляды начинали выигрывать и овладевать общественным сознанием. Быть либералом или марксистом становится модным.
А революция (абстрактная, «в плаще Жиронды») – начинает видеться панацеей от всех бед. О ней спорят за коньяком, за нее поднимают бокалы с шампанским – «просто так!», как говорила героиня романа А.Н. Толстого «Хождение по мукам» Катя Смоковникова.
Властные структуры и особенно самодержавие – как олицетворение консервативных, охранительных тенденций – воспринимаются как камень преткновения на пути прогресса. Именно тогда начинает формироваться и крепнуть убеждение, что образованный, мыслящий человек не может не противопоставлять себя власти.
В этих условиях и начинает формироваться миф об «отсталости» и «нежизнеспособности» самодержавия как формы государственного управления, государственной жизни. Везде начинают говорить о необходимости, желательности и даже неизбежности отказа от устаревших форм и изменениях в соответствии с требованиями времени. А стремление императора как настоящего, а не номинального главы государства противостоять всеми возможными средствами этим разрушительным тенденциям порождает миф о неадекватности восприятия царем действительности, о неспособности управлять и принимать решения.
Начавшаяся в 1914 году война на короткое время объединила российское общество вокруг трона. Но этот период быстро прошел – небывалое количество раненых и убитых, лазареты по всей стране, неудачи (наряду с победами) на фронте, трудности перевода экономики страны на военные рельсы – все это заставляет общество с еще большей силой ополчиться против власти. Буржуазия и интеллигенция открыто противостоят царю, Николая II начинают винить во всех бедах. После августа 1915 года, когда император счел необходимым возложить на себя обязанности Главнокомандующего, в дополнение ко всем обвинениям стали говорить о том, что император – «бездарный военачальник».
И сто лет назад, и сейчас у нас любят находить объяснение того, что произошло в России в 1917 г. именно в этой «неспособности» Николая II управлять, в его ошибках. Достаточно послушать дебаты на многочисленных ток-шоу и дискуссии на конференциях и круглых столах, которые проходят практически каждую неделю – ведь информационный повод 100-летия революции в России заставил всех высказываться на эту тему (как было сказано на одном из эфиров «Вечера с В. Соловьевым», «то, что император был слабым, стало общим местом»). И даже те, кто рассматривает события столетней давности как предательство, объясняют факт предательства все теми же мифическими ошибочными действиями царя. Но в том то и дело, что необходимо увидеть причины нашей трагедии не в ошибочных шагах императора, а в неправильности тех тенденций, которые привели общество ко всеобщему безумию и к моральной готовности творить эти беды собственными руками.
Недаром состояние умственного помутнения в нашем языке всегда характеризовалось словами «без царя в голове».
Миф о «недееспособности» и «слабохарактерности» Николая II оказался очень востребованным в трагические дни 2-3 марта 1917 года. Он позволил участникам этой драмы спрятать за него масштаб произошедшего в эти дни события и, кстати, самим спрятаться за него. Миф оказался живуч в последующие десятилетия вплоть до наших дней – с его помощью мы готовы повторять за двоечником из фильма «Доживем до понедельника», что «России на царей не везло!» и, как логическое продолжение, что успех нашего будущего заключается в создании «нового демократического» государства.
Самая известная цитата из наследия Николая II, связанная с революцией в России – фраза из его Дневника «Кругом измена, трусость и обман», которую император записал 2 марта 1917 г. Индекс цитирования этой фразы зашкаливает! Ее для подтверждения своих выводов повторяют и горячие сторонники, и принципиальные противники событий столетней давности. Но кроме этой фразы ничего другого не знают! И мало кто дал себе труд проанализировать, что имел в виду Николай II, оставляя эту краткую запись. Клиповое мышление наше не испытывает недостатка информации от этих трех слов. А ведь масса других документов могут пролить свет, в том числе и на характеристику личности Николая II, и на его понимание или анализ ситуации, связанной с революцией.
Тем более, наверное, надо учитывать, что император до этого пережил еще одну революцию – в 1905-1907 годах. У него было время сформировать свое отношение к тем процессам, которые проходили у него на глазах в стране и обществе. Именно опыт первой революции, наверное, сформировал у Николая II убеждение, что принести спокойствие и решение проблем внутри государства уступками протестным настроениям, путем отказа от устоявшихся и проверенных временем условий существования государства и общества – это иллюзии. Думается мне, наш царь понял это раньше многих других, кто хотел сделать, как лучше…
Наше представление о кульминационном моменте февральской революции 1917 года основано на воспоминаниях участников. Свидетелей происходившего было мало. Все эти мемуары и записки проливают мало света на то, что в действительности происходило в эти мартовские дни. Там есть все, что подтверждает миф о «нежизненности» и «недееспособности», например, – высказывания о том, что «все свершилось рутинным способом» и что Николай II «не отдавал себе отчета о существующем положении» (А.И. Гучков); формулировки «восточный фатализм» и «упрямство» как объяснение решений и поступков (П.Н. Милюков); сомнения в способности царя твердо изложить свое мнение в связи с особенностями его характера (К.Д. Нилов).
Я не погружаюсь сейчас в споры профессиональных историков о том, какие сомнения возникают по тексту отречения, похожа ли подпись царя на документе, почему подпись сделана карандашом, а не чернилами и т.д. Я призываю вас просто перечитать все свидетельства незашоренным взглядом.
Несмотря на то, что участники событий воспоминания превращают в прикрытие своих личных пристрастий и оправдание своих поступков, тексты, ими написанные, не могут скрыть многое из того, что не соответствует существующим штампам и стереотипам о характере и личности последнего государя.
За несколько дней императору пришлось выдержать беспрецедентное давление, направленное на преодоление его упорного сопротивления политическим уступкам. Форма этого давления была до неприличия непочтительна и даже груба, если не забывать, что переговоры велись с монархом. Стиль обращений походил на шантаж. В ход шли фразы типа «Ненависть к династии достигла крайних пределов». Вновь были использованы известные обвинения против таких деятелей, как В.А. Сухомлинов, Г.Е. Распутин, Б.В. Штюрмер, А.Д. Протопопов. Доходило до прямых инсинуаций – дескать, «царица взяла на себя тяжелую ответственность перед Богом, настроив царя против народа» и т.д.
Вся эта риторика разбивалась, как вода о волнорез, о твердую позицию императора. И где вы тут сможете найти слабость характера? Николай II отвечал окружающим его деятелям весомо, вежливо, твердо и эмоционально. Эти ремарки разбросаны по всем воспоминаниям — вы найдете их, например, у Н.В. Рузского, у М.В. Алексеева. В.В. Шульгин писал, что Рузский докладывал делегатам думского комитета: «Мы выдержали бурю». Рузский, больше всех общавшийся с царем, как никто знал силу и аргументированность императорского сопротивления. На многих страницах различных воспоминаний разбросаны высказывания Николая II, в которых он выражал большой скептицизм по поводу возможности добиться успеха в деле достижения политических перемен. И это было следствием не «упрямства», как писал П.Н. Милюков, а ярко выраженная политическая воля. Даже когда ситуация стала тупиковой, император сделал свои предложения, которые поставили в тупик парламентариев – надеясь на политические уступки, они получили полную катастрофу.
Поэтому-то и записал Николай II в своем дневнике 2 марта 1917 года горькую фразу — «Кругом измена, трусость и обман». И это были не слова отчаяния, написанные человеком, расписавшимся в своем бессилии, как это часто трактуют. Император связывал эти слова со своей личностью и отношением непосредственно к себе постольку, поскольку с горечью рассуждал о заблуждениях, получивших широчайшее распространение, и об опасностях связанных с ними – не только для себя лично, а для всей страны и всего общества.
Анализ трагических событий февраля-марта 1917 года показывает, что именно оппоненты императора неадекватно оценивали ситуацию.
Они сами признались в этом на страницах своих мемуаров – там присутствуют и их лихорадочные действия и высказывания, и их сомнения, и их страхи, и их оправдания после всего произошедшего, и их разочарования. В сконцентрированном виде все это выразил В.В. Шульгин 2 марта 1917 года при встрече с царем, когда он сказал: «Дума похожа на психиатрическую больницу». Вообще-то они стремились внести сумятицу в душу императора, но невольно сказали правду.
И зря в трех словах в Дневнике последнего царя об измене, трусости и обмане видят подтверждение высказываниям, что Николай II плохо разбирался в людях, что и подвело его в трагический момент и принесло ему страшные разочарования. Он знал цену всем. Недаром он неоднократно – причем еще задолго до февральских событий – и после первой революции, и перед Первой мировой войной, и в годы войны – говорил всем, кто пытался ему объяснить, какие назначения и политические изменения могут успокоить «прогрессивную» общественность и умиротворить страну – он знает пределы компетенции и политических способностей людей, которые, как утверждают, пользуются народным доверием. Император не считал их способными выполнять функции министров и полагал, что их уровень ниже уровня тех деятелей, которых он выбирал.
В этом глубинная суть происходившего в России сто лет назад. Беда не в том, что кто-то оказался малодушным, кто-то изменил присяге, а кто-то кого-то обманул. Хотя и этого было предостаточно. Беда в том, что очень многие хотели и были готовы обманываться в своих мыслях о «благе» для России и о том. что представляют из себя «требования времени». Ведь именно заботами об этом «благе» до сих пор творятся вещи, разрушающие все и вся.
Проблема сегодняшнего дня также связана с определением пути, по которому пойдет Россия в новых условиях. И наша задача – понять, используем ли мы опыт и уроки нашей тысячелетней цивилизации или будем считать себя, как любят говорить многие, молодым государством и искать ответы на вызовы времени в чужих проектах.
Благодаря своему воспитанию и собственным убеждениям император Николай II олицетворяет собой образ этой самой тысячелетней русской государственности. И не надо успокаивать свою совесть, что 2-3 марта 1917 года он якобы сдал свой пост. Он доказал, что он всегда оставался на этом посту и своим поведением в мартовские дни, и всей своей жизнью до самого трагического конца. И силу ему давала глубокая вера.
После событий первой революции в письме от 31 октября 1906 года, адресованному И.И. Воронцову-Дашкову, наместнику Кавказа в 1905-1915 годах, Николай II писал, что «такое взбаламученное море, как наша страна, не может успокоиться в несколько месяцев…», высказывая надежду, что года через 3 — 4 Россия выйдет из страшного испытания революцией.
Он завершал свою мысль пронзительными словами: «Что настанет этот счастливый день для нашей родины – я верю всеми силами души и никогда в этом не сомневался. Без этой веры не стоило бы жить и невозможно было работать» (слово «никогда» в письме было подчеркнуто самим императором – Е.Р.).
Император Николай II верил в Бога, в свой народ и в свою страну.
В нас с вами.
автор:Елена Рудая
источник: www.stoletie.ru
