Третий год Второй Мировой войны. Февраль. Туман… Сырой и соленый, превращающийся у самой воды в хрусткие, острые ледяные кристаллы со стеклянными гранями. Они сыплются с небес — бесконечно, тупо, как некое неизбежное зло. Стынут на броне мертвыми искрами. Залепляют объективы оптики… Сонная, тугая, тревожная муть…
Февраль в Киле — ветреный, беспокойный, влажный. Грязные зеленые льды заплывают по течению из залива в бухту, и буксиры отлавливают их специальными тралами, чтобы не болтались тут, не мешали движению по акватории.
«11-12 февраля 1942 года из оккупированного французского Бреста в Киль прорвался через пролив Ла-Манш сводный военно-морской отряд в составе линейных крейсеров «Шарнхорст» и «Гнейзенау», тяжелого крейсера «Принц Ойген», а также шести крупных эсминцев и трех миноносцев меньшего водоизмещения…»
«Шарнхорст», «Гнейзенау» и гидропланы
Строки рапорта сухи и жестки, как монотонное биение метронома. Да. Именно так все и было… В соленых брызгах высокой волны, по огненным милям между английскими и французскими берегами… Блистательный английский Хоум-Флит — флот метрополии, фактически, самое мощное военно-морское соединение в Европе, бездарно упустил лучших рейдеров Гитлера.
Город немцы покинули ночью. Сразу после того, как хронометр в кают-компании «Шарнхорста» отсчитал двенадцать тугих ударов… Но подготовка к походу была начата задолго до того, как поступил приказ разводить пары.
Сама возможность провести немецкий корабль через контролируемый британскими силами Ла-Манш была доказана уже дважды. 27 ноября 1941 года «канал» с запада на восток благополучно проскочил вспомогательный крейсер «Комет». В декабре, с востока на запад, — вспомогательный крейсер «Тор».
Но одно дело — одиночный вооруженный пароход, который и на боевой корабль не похож, а другое — эскадра. Толпа с тремя огромными крейсерами в составе, под мощным авиационным прикрытием.
12 января 1942 в ставке германского фюрера было принято решение о передислокации кораблей «брестской группы» в порты Германии. Сидеть без всякой пользы для военных действий в оккупированном французском городе, проедать паёк и топливо в стояночном режиме, терять воинскую квалификацию и подвергаться при этом систематическим бомбежкам с воздуха — это не то занятие, ради которого держава может позволить себе строить и содержать такие корабли.
Расстояние между Брестом и Вильгельмсхафеном составляет примерно 850 морских миль. Для такой «бешеной собаки», как германский линкор или крейсер целевой постройки — с тактико-техническими признаками дальнего океанского рейдера — это, само собой, не крюк… Но пролив подобен темному заминированному коридору, в котором для полноты ощущений еще и спрятался взвод спецназовцев: можно войти, но тяжело будет выйти. Британские надводные и воздушные патрули круглосуточно следят за фарватером. По дну раскиданы магнитные мины, смертоносные шары качаются на минрепах и в самой толще воды. А там, где их нет, бродят подводные лодки. На британском берегу стоят радарные станции, на аэродромах дежурят в полной боевой готовности целые рои бомбардировщиков… Фактически, вдоль этой стылой полоски воды меж французскими и английскими берегами проходит линия фронта.
Вспомогательные крейсера проходили свой маршрут тишком, по ночам, в нелетную погоду. И чудом на мины не нарвались: хотя заграждения тогда еще не были столь плотными.
А самое главное: близость акватории канала к английским военно-морским базам почти гарантирует возможность боя на выходе с эскадрой противника, значительно превосходящей немецкую по численности и боевой мощи. Чем кончаются баталии в узком проливе, когда перед одним соединением поставлена задача прорыва в свою базу, а перед другим — блокирование этого самого прорыва, можете посмотреть в учебнике истории, в главе про Цусиму…
«Шарнхорст». Приборка перед походом
Однако, приказ есть приказ. Немецкому вице-адмиралу Отто Цилиаксу была поставлена задача вывести корабли из Бреста и достичь немецких портов — Гамбурга или Киля.
Помимо трех крейсеров, адмирал располагал многочисленными легкими силами: 6 эсминцев, 14 миноносцев, 28 торпедных катеров. Во время перехода эскадру от английских бомбардировщиков должны были прикрывать германские истребители с аэродромов на территории оккупированной Франции. Для налаживания взаимодействия с люфтваффе к Цилиаксу был прикомандирован полковник авиации Ибель.
Между 22 января и 10 февраля пилоты истребительных подразделений люфтваффе, которые базировались во Франции и в Бельгии, провели совместно с кригсмарине восемь крупных учений — 450 самолето-вылетов! За организацию и обеспечение истребительного прикрытия отвечал полковник Адольф Галланд, недавно назначенный инспектором истребительной авиации. В предстоящую операцию было назначена беспрецедентная по численности орда самолетов — 282 штуки. Причем, 252 были обыкновенными «мессершмиттами» и «фокке-вульфами», а еще три десятка — ночными истребителями Bf −110…
Английские радары тоже не стоило сбрасывать со счета, поэтому ответственным за радиоэлектронную борьбу был назначен генерал Вольфганг Мартин. Его разведчики определили несущие частоты береговых РЛС и их примерное географическое положение. На французский берег и на эскадру доставили передатчики помех для ослепления индикаторов английских радиолокационных станций. Взята даже подробнейшая сводка погоды с прогнозом на месяц вперед, чтобы составить график включения помехогенераторов. Пусть англичанам покажется, что «ослепший» радар — результат естественных явлений в атмосфере!
Буквально накануне выхода в порт для «Шарнхорста», «Гнейзенау» и «Ойгена» доставили несколько тонн… летнего обмундирования, укомплектованного панамами и пробковыми шлемами. И нарочно устроили так, чтобы «посылку» увидели французские грузчики, которые были связаны с местным партизанским движением «маки». Естественно, партизаны по своим каналам тут же сообщили британским союзникам, что немцы готовятся к броску на юг и рейдерству в акваториях английских тропических колоний. Причем, пойдут они туда не раньше, чем весной: «Гнейзенау» заказал в портовых мастерских ремонтные работы по улучшению вентиляции в кубриках, «Шарнхорст» сдал на городской прачечный комбинат две смены коечного белья со всей команды… Недели две-три боши еще точно собираются торчать в Бресте, не иначе!
У контр-адмирала Фридриха Руге была под началом самая слабая в боевом отношении флотилия. Зато — едва ли не самая нужная в данных условиях. Адмирал командовал тральщиками. Накануне намеченного прорыва его корабли, завершив очистку каждый своего сектора, отмечали фарватер буями и плавучими огнями.
Буев и маяков понадобилось много. Пожалуй, слишком много, если использовать те, что находились на немецких складах во Франции — ведь перерасход разметочного материала вызовет тревогу у неприятельской разведки… Руге вышел из положения начал направлять самые маленькие тральщики — катерные — изображать плавучие маячки на фарватере.
Английская авиация активно бомбила Брест. Это было еще одной причиной для немцев больше не коптить тут небо на стоянках…
Как раз накануне намеченной операции прилетели 18 «Веллингтонов», основательно пробомбили базу. Правда, ни один немецкий корабль повреждений не получил. Черные крылья свистели в дымном воздухе, истошный вой сирен плыл над городом, туго и гулко ударяли в уши разрывы… А из крыши разрушенного пакгауза на берегу торчал могильным крестом покореженный хвост сбитого зенитным огнем «Принца Ойгена» британского бомбардировщика. Потом на берегу что-то загорелось — не топливный ли склад?.. Над черным плоским зеркалом залива встало оранжевое зарево, поплыли густые дымы.
Ну, склад. Ну, сгорел… С точки зрения британских авиаторов, которые собирались в тот вечер записать на свой счет, как минимум, потопленный крейсер — результат ничтожный. Доложив о «неэффективности» бомбардировки, авиаторы убрались вон.
Меж тем сгущалась ночь — и одновременно сгущались дымы над бухтой… В 23-00 флагман операции отдал приказ выбирать якоря.
С рассветом, примерно в 8-15, над германской эскадрой появились первые истребители прикрытия. К этому моменту, благодаря разведчикам и французским партизанам на берегу, англичане уже знали, что немцы покинули Брест.
«Принц Ойген» (справа) с кораблем противолодочного охранения.
Самолеты барражировали над эскадрой на топ-мачтовой высоте. Два самолета, оборудованных передатчиками помех, начали глушить британские РЛС. Потом в дело включились береговые помехогенераторы. Их действие было настолько эффективно, что треть радаров английские наблюдатели могли только выключить. Оставшиеся станции несколько раз сменили рабочую частоту.
Из воспоминаний Алекса Клиффорда, офицера-наблюдателя РЛС:
— Эфир буквально трещал, экран шел бесформенными светлыми пятнами… Я спросил майора, что бы это могло быть, поскольку видел такое поведение приборов впервые. «Редкое погодное явление — зимняя гроза», — ответил тот. «Я видел уже такое один раз»…
