Моя бабушка рассказывала в детстве и очень подробно о том, как она работала в бригаде сандружинниц, принимавшей такие поезда на вокзале станции Пенза – I. Вот только она мне ничего не рассказывала ни про патриотизм, ни про высокие чувства, ни про перелеты женского экипажа, ни про зажженные сердца. Удивительно, но тогда, в советское время, никаких подобных пафосных слов она даже не произносила. Ну не слышал я их. А вот о том, как это было, и что она тогда чувствовала на самом деле, она рассказывала мне не один раз. А детская память она хорошая, да и потом тоже я на нее не жаловался никогда.
В вагоне санитарного поезда.
Надо сказать, что судьба у моей бабушки Евдокии Петровны Таратыновой была еще та: родилась она в семье… лесничего при одном… пензенском графе, а мать ее была в их семье старшей экономкой. Ну, а лесничий отвечал за все лесные угодья и чтоб мужики из окрестных сел леса не воровали. На матери ее была вся готовка и все припасы, потому как и старая, и молодые графини хлопотами по кухне себя не обременяли: «хочется, милочка, курника, как ты делаешь, или котлеток по-киевски…» — и это все, о чем между ними шла речь. А вот ее дочку, то есть мою бабушку, сделали компаньонкой графской внучки, и они вместе учились у домашних учителей, и на фортепиано, и шить, и вязать. «А зачем графской внучке было учиться шить? – спрашивал я, — Какой в этом смысл?» «Все учились, — отвечала мне бабушка. Все вместе в комнате сидели и вышивали или шили. Так было принято».
Сейчас эти вагоны превратились в музеи.
Впрочем, про шитье мне было неинтересно. Интереснее было слушать про то, как на зиму графская семья из их загородного имения переезжала в город, и бабушка вместе с графской внучкой вместе ходила в гимназию. Но больше всего меня удивляли их «графские привычки». Так, каждое утро из имения в город в любую погоду отправлялся нарочный с только что приготовленным сливочным маслом (отформованным в формочки с выпуклой коровкой), бидоном молока и крынкой сметаны. А тем временем сама старшая экономка пекла на всю семью горячие булочки с кремом, к которым и подавали сметану, сливки, масло и молоко «прямо с коня».
А были и такие вот вагоны.
Но потом началась революция и «на этом все и закончилось», а чем и как закончилось, я так и не дознался. Но было очевидно, что бабушка вышла замуж за дедушку и стали они жить поживать, да добра наживать. Большой ковер из ее приданного продали в голод 1921 года, но в целом, благодаря тому, что дел работал продотрядником, голод пережили без особых потерь. В 1940 году дед окончил Ульяновский учительский институт (до этого у него был диплом, но царского времени) и в 1941-ом он вступил в партию и сразу получил назначение на должность заведующего гороно – городским отделом народного образования. Бабушка все это время работала библиотекарем в школьной библиотеке из-за чего потом, когда она вышла на пенсию, она у нее составила всего 28 рублей. Правда, дед получал пенсию республиканского значения, как ветеран труда и орденоносец, в 95 рублей, так что в целом под старость на жизнь им хватало.
